Гераклита и коего держался Кратил, который под конец полагал, что не следует
ничего говорить, и только двигал пальцем и упрекал Гераклита за его слова,
что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, ибо сам он полагал, что этого
нельзя сделать и единожды.
А мы против этого рассуждения скажем, что изменяющееся, пока оно
изменяется, дает, правда, этим людям некоторое основание считать его
несуществующим, однако это во всяком случае спорно; в самом деле, то, что
утрачивает что-нибудь, имеет [еще] что-то из утрачиваемого, и что-то из
возникающего уже должно быть. И вообще, если что-то уничтожается, должно
наличествовать нечто сущее, а если что-то возникает, то должно существовать
то, из чего оно возникает, и то, чем оно порождается, и это не может идти в
бесконечность. Но и помимо этого укажем, что изменение в количестве и
изменение в качестве не одной то же. Пусть по количеству вещи не будут
постоянными, однако мы познаем их все по их форме. Кроме того, те, кто
держится такого взгляда, заслуживают упрека в том, что, хотя они и видели,
что даже среди чувственно воспринимаемого так дело обстоит лишь у меньшего
числа вещей, они таким же образом высказались о мире в целом. Ибо одна лишь
окружающая нас область чувственно воспринимаемого постоянно находится в
состоянии уничтожения и возникновения; но эта область составляет, можно
сказать, ничтожную часть всего, так что было бы справедливее ради тех,
[вечных], вещей оправдать эти, нежели из-за этих осудить те. Кроме того,
ясно, что мы и этим людям скажем то же, что было сказано уже раньше, а
именно: нужно им объяснить и их убедить, что существует некоторая
неподвижная сущность (physis). Впрочем, из их утверждения о том, что вещи в
одно и то же время существуют и не существуют, следует, что все находится
скорее в покое, чем в движении; в самом деле, [если исходить из этого
утверждения], то не во что чему-либо измениться: ведь все уже наличествует
во всем.
Что касается истины, то, полагая, что не все представляемое истинно,
прежде всего скажем, что восприятие того, что свойственно воспринимать тому
или иному отдельному чувству, конечно, не обманчиво, но представление не то
же самое, что восприятие. Далее, достойно удивления, что эти философы
недоумевают, такого ли размера величины и таковы ли цвета, как они
представляются на расстоянии или как вблизи, и таковы ли они, как они
кажутся здоровым или как больным, а также такой ли тяжести тело, как это
кажется слабым или как это кажется сильным, и что истинно - то ли, что
представляется спящим, или то, что бодрствующим. Что на самом деле они так
не думают, это очевидно, ибо никто, если ему ночью покажется, что он в
Афинах, в то время как он находится в Ливии, не отправится в Одеон. А кроме
того, в отношении будущего, как говорит и Платон, конечно, неравноценны
мнение врачевателя и мнение невежды, например, относительно того,
выздоровеет ли такой-то или нет. Далее, среди самих чувственных восприятий
неравноценны восприятие чуждого для данного чувства предмета и восприятие
того, что свойственно воспринимать лишь ему, иначе говоря, восприятие им
предмета смежного чувства и восприятие своего предмета: в отношении цвета
решает зрение, а не вкус, в отношении же вкушаемого-вкус, а не зрение;
причем ни одно из этих чувств никогда не свидетельствует нам в одно и то же
время об одном и том же предмете, что он таков и вместе с тем не таков. Да и
в различное время [чувство обманывается] не относительно самого свойства, а
только относительно того, у чего оно оказалось. Я имею в виду, например, что
то же самое вино, если изменится оно само или лицо, принимающее его, может
показаться то сладким, то несладким; но само сладкое, каково оно, когда оно
есть, никогда не менялось, а о нем всегда высказываются правильно, и то, что
должно быть сладким, необходимо будет таковым. Но именно эту необходимость
отвергают все эти учения: подобно тому как для них нет сущности чего бы то
ни было, так и ничего, по их мнению, не бывает по необходимости: ведь с тем,
что необходимо, дело не может обстоять и так и иначе, а потому если что-то
существует по необходимости, то оно не может быть таковым и [вместе с тем]
не таковым.
Вообще если существует одно лишь чувственно воспринимаемое, то не было
бы ничего, если бы не было одушевленных существ, ибо тогда не было бы
чувственного восприятия. Что в таком случае не было бы ни чувственно
воспринимаемых свойств, ни чувственных восприятий - это, пожалуй, верно (ибо
они суть то или другое состояние того, кто воспринимает), но чтобы не
существовали те предметы, которые вызывают чувственное восприятие, хотя бы
самого восприятия и не было, - это невозможно. Ведь чувственное восприятие,
конечно же, не воспринимает самого себя, а имеется и нечто иное помимо
восприятия, что необходимо первее его, ибо то, что движет по природе, первее
движимого, и дело не меняется от того, соотносят их друг с другом или нет.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
И среди тех, кто убежден в правильности таких воззрений, и тех, кто
только говорит о них, некоторые испытывают вот какое сомнение: они
спрашивают, кто же судит о том, кто в здравом уме, и кто вообще правильно
судит о каждой вещи. Испытывать такого рода сомнения-это все равно что
сомневаться в том, спим ли мы сейчас или бодрствуем. А смысл всех подобных
сомнений один и тот же. Те, кто их испытывает, требуют для всего
обоснования; ведь они ищут начало и хотят его найти с помощью
доказательства, хотя по их действиям ясно, что они в этом не убеждены. Но,
как мы сказали, это их беда: они ищут обоснования для того, для чего нет
обоснования; ведь начало доказательства не есть [предмет] доказательства.
Их легко можно было бы в этом убедить (ведь постичь это нетрудно); но
те, кто ищет в рассуждении лишь [словесного] одоления, ищут невозможного,
ибо они требуют, чтобы указали им на противоположное, тогда как они с самого
начала говорят противоположное. Если же не все есть соотнесенное, а кое-что
существует и само по себе, то уже не все, что представляется, может быть
истинным; в самом деле, то, что представляется, представляется кому-нибудь,
а потому тот, кто говорит, что все представляемое истинно, все существующее
признает соотнесенным. Поэтому те, кто ищет в рассуждении лишь [словесного]
одоления, а вместе с тем требует поддержки своих положений, должны принимать
в соображение, что то, что представляется, существует не [вообще], а лишь
для того, кому оно представляется, когда, как и в каких условиях оно
представляется. Если же они хотя и будут поддерживать свои положения, но не
таким именно образом, то скоро окажется, что они сами себе противоречат.
Действительно, одно и то же может казаться на вид медом, а на вкус нет, и
так как у нас два глаза, то для каждого в отдельности оно может иметь не
один и тот же вид, если оба видят не одинаково. Тем, кто по упомянутым
прежде причинам признает истинным все, что представляется, и на этом
основании утверждает, что все одинаково ложно и истинно (ведь не всем вещь
представляется одной и той же и даже одному и тому же человеку - не всегда
одной и той же, а часто в одно и то же время имеются о ней противоположные
представления; так, если заложить палец за палец, то осязание принимает за
две вещи то, относительно чего зрение показывает, что это одна вещь), [мы
ответим: да], но представляемое не одинаково ложно и истинно для одного и
того же восприятия одним и тем же чувством при одних и тех же условиях и в
одно и то же время; так что с этими [оговорками] представляемое будет, можно
сказать, истинно. Но быть может, поэтому тем, кто высказывается упомянутым
образом не в силу сомнений, а только ради того, чтобы говорить, приходится
утверждать, что это вот представляемое не вообще истинно, а истинно для
этого вот человека. И, как уже было сказано раньше, им приходится признавать
все [существующее] соотнесенным и зависящим от мнения и чувственного
восприятия, так что ничто, мол, не возникло и ничто не будет существовать,
если раньше не составят мнение об этом; однако если [вопреки этому] что-то
возникло или будет существовать, то ясно, что не все может быть соотнесено с
мнением.
Далее, если есть нечто одно [соотнесенное], оно должно быть соотнесено
с одним или с чем-то определенным [по числу]; и точно так же если одно и то
же есть и половина чего-то и равное чему-то, то оно во всяком случае не есть
равное по отношению к двойному. Поэтому если по отношению к имеющему мнение
человек и то, о чем это мнение, - одно и то же, то человеком будет не
имеющий мнение, а то, о чем мнение. Если же каждая вещь существовала бы
[лишь] в соотношении с имеющим мнение, то имеющий мнение
существовал бы в соотношении с бесчисленными по виду предметами.
О том, что наиболее достоверное положение - это то, что противолежащие
друг другу высказывания не могут быть вместе истинными, и о том, какие
выводы следуют для тех, кто говорит, что такие высказывания вместе истинны,
и почему они так говорят, - об этом достаточно сказанного. Но так как
невозможно, чтобы противоречащее одно другому было вместе истинным в
отношении одного и того же, то очевидно, что и противоположности не могут
быть вместе присущи одному и тому же. В самом деле, из двух
противоположностей одна есть Лишенность в неменьшей степени, [чем
противоположность], и притом Лишенность сущности; а Лишенность есть
отрицание в отношении некоторого определенного рода. Итак, если невозможно
одно и то же правильно утверждать и отрицать в одно и то же время, то
невозможно также, чтобы противоположности были в одно и то же время присущи
одному и тому же, разве что обе присущи ему лишь в каком-то отношении, или
же одна лишь в каком-то отношении, а другая безусловно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Равным образом не может быть ничего промежуточного между двумя членами
противоречия, а относительно чего-то одного необходимо что бы то ни было
одно либо утверждать, либо отрицать. Это становится ясным, если мы прежде
всего определим, что такое истинное и ложное. А именно: говорить о сущем,
что его нет, или о не-сущем, что оно есть, - значит говорить ложное; а
говорить, что сущее есть и не-сущее не есть, - значит говорить истинное. Так
что тот, кто говорит, что нечто [промежуточное между двумя членами
противоречия] есть или что его нет, будет говорить либо правду, либо
неправду. Но в этом случае ни о сущем, ни о не-сущем не говорится, что его
нет или что оно есть. Далее, промежуточное между двумя членами противоречия
будет находиться или так, как серое между черным и белым, или так, как то,
что не есть ни человек, ни лошадь, находится между человеком и лошадью. Если
бы оно было промежуточным во втором смысле (loytus), оно не могло бы
изменяться (ведь изменение происходит из нехорошего в хорошее или из
хорошего в нехорошее). Между тем мы все время видим, что [у промежуточного]
изменение происходит, ибо нет иного изменения, кроме как в противоположное и
промежуточное. С другой стороны, если имеется промежуточное [в первом
смысле], то и в этом случае белое возникало бы не из не-белого; между тем
этого не видно. Далее, все, что постигается через рассуждение (dianoeton) и
умом, мышление (dianoia), как это ясно из определения [истинного и ложного],
либо утверждает, либо отрицает - и когда оно истинно, и когда ложно: оно
истинно, когда вот так-то связывает, утверждая или отрицая; оно ложно, когда
