человека в том, кто перед тобой, меня научил в самое последнее время И. Левушка,
я должна у Вас просить прощения. Я смеялась над Вами, над Вашим тщедушием и над
Вашими шило-глазами. Сейчас, смотря на Вас, я вспоминаю сказку о гадком утенке.
Вы и вправду стали лебедем, а я не двинулась с места и, кажется, могу остаться
Золушкой навсегда. Прощаете ли Вы мне мои глупые насмешки? Я ни минуты не могу
больше жить с этим грузом на сердце.
- Я очень счастлив, дорогая леди Бердран, что Ваши невинные насмешки позволили
нам сломать гору условностей и приблизиться так друг к другу, чтобы рассмотреть
человеческие качества в себе и собеседнике. Сегодня я принес Вам в себе так
много счастья, так много чистой любви, что в сердце Вашем не должно остаться ни
крупинки уязвленности. Я очень мало еще знаю и мало видел в своей жизни. Каждый
человек, становясь на путь знаний, начинает прежде всего понимать, что он ничего
не знает. Сегодня я особенно ясно это знаю, особенно ясно ощущаю, как я еще
абсолютно ничего не знаю. И мне, как и Вам, кажется, что огромная часть жизни
уже прошла в суете и пустоте, хотя я только и делал, казалось, что учился.
Сегодня я понял две великие вещи для земной жизни человека: первое, что жизнь -
это и есть простой серый день и труд в нем, второе - что встречи в дне только
тогда и будут настоящими встречами, когда видишь в человеке не его личные
качества, и его Свет и Мир. Я учусь теперь видеть только Свет и Мир в человеке и
им нести свою любовь.
- Как просто Вы все это мне сказали, Левушка. Я не могу понять, как это я сама
не нашла до сих пор выражения своим мыслям. Вокруг всего этого вертелись мои
новые мысли, слов для которых я не находила. Будем же друзьями, Левушка, -
вставая и подходя ко мне, сказала американка. - Сегодня я вижу Вас как-то
по-особенному. Вы кажетесь мне таким сильным, уверенным, большим. Точно Вы
знаете что-то новое, удивительное, что дает Вам спокойствие и уверенность. У
меня же нет ни в чем уверенности. Пока я вижу И., я живу каким-то благим
порывом. Как только я остаюсь одна, моя уверенность улетает, я опять не знаю,
как мне быть, что в жизни важно и куда стремиться.
- Я хотел бы перелить в Вас ту уверенность, которую чувствую в себе сейчас. Но
никто и никогда еще не смог жить чужим опытом. Если Вы увидели в И. мудрость и
энергию, пленившие Вас, если Али дал Вам разрешение приехать сюда, - верьте, что
именно здесь Вы найдете решение всем своим вопросам и здесь совершится нечто
великое в Вашей жизни, чего, быть может, не увидит никто другой, но что осветит
и изменит всю Вашу жизнь.
Лицо американки побледнело и стало так печально, что снова напомнило мне ту леди
Бердран, которую я встретил в первый день.
- Если бы Вы знали, Левушка, какой тяжелой раны Вы сейчас коснулись. Блестящая,
богатая, независимая моя внешняя жизнь была сущим адом. Ни одному живому
существу я не принесла счастья. Наоборот, все, кто подходил ко мне близко, все
становились несчастными. Вы сказали, что здесь я могу найти решение моим
недоуменным вопросам. Но кто может объяснить мне, что за проклятие тяготеет надо
мной? Этого ведь никто знать не может?
- Я думаю, что есть много людей, которые могут знать и это, леди Бердран. Месяц
назад Вам казался невозможным физический труд. Сейчас Вам кажется невероятной
духовная прозорливость человека. Как можно знать, что составит Ваше знание через
семь лет? Я повторяю свой вопрос Вам: признаете ли Вы такими высокими мудрость и
знания И., чтобы доверить ему свою жизнь и желать двигаться к совершенству и
развитию под его руководством?
- О, конечно, я преклоняюсь перед И. Но... я в его присутствии точно вся
скована. Я ни за что не могла бы говорить с ним так легко и просто, как говорю с
Вами. Меня не раз удивляло, как смело Вы держите себя с ним, точно на равной
ноге. У меня такое чувство, будто в его присутствии я прячусь в скорлупу.
- Не знаю, не могу вам сказать, как это случилось, что я точно прирос к И. Я
встретил его в очень печальный час моей жизни, вероятно, мое детское и одинокое
сердце, сердце того "гадкого утенка", над которым Вы потешались, сразу
почувствовало безграничную любовь И., его милосердие и заботы, которые спасли
мне жизнь, в буквальном смысле слова, не один раз за время нашего сравнительно
недавнего знакомства. В голове моей была такая каша, я не только ни в чем не был
уверен, я даже ни в чем не мог разобраться - ни в самом себе, ни в окружающих
людях и событиях. Правда, я не замечал, чтобы я приносил людям постоянно
страдания и неудачи. Но вопрос, зачем в мире так много должен страдать человек,
вопрос этот давил меня так тяжело, что я готов был отрицать смысл жизни. И.
своей мудростью и любовью вывел меня из тупика. Его собственная трудовая жизнь,
ежедневным свидетелем которой я был, которую вижу таковой же и здесь, жизнь,
полная мира и помощи людям, научила меня, где нужно искать сил, чтобы встать на
путь любви и сделать хотя бы первый шаг по этому пути. Этот первый шаг -
самообладание. Лично мне он был очень труден, много-много труднее, чем Вам. И
шел я к нему совсем иным способом, чем Вы. Вы своим беспрекословным
повиновением, когда Вы делали вещи, по Вашим пониманиям, чудовищные, но делали
их только потому, что "так приказал доктор И", - Вы нашли то самообладание,
которое уже ввело Вас в первый, самый трудный шаг пути, о котором я говорю. Я
совершенно уверен, что ваше стеснение перед И. пройдет так же незаметно, как Вы
не заметили своего первого шага. Стеснительность ваша не что иное, как гордость
и самолюбие. Как только в Вас разовьется не само-, а человеколюбие. Вы сделаете
второй шаг, то есть попросите И. помочь Вам получить знания. Если истинно их
ищете - отбросьте всю мелочь условных традиций, в которых выросли, и начинайте
новое рождение.
- Левушка, у меня не хватит смелости просить И. Не можете ли Вы попросить его
заняться мною?
- Нет, леди Бердран, есть такие жизненные дела, которые люди могут только сами
делать для себя. Решить идти в ту или другую сторону вслепую нельзя. В своей
жизненной дороге, как и в вопросах духовных, только сам человек может избрать
себе способ и манеру достигать совершенства. Один человек, как и все слагаемые
его жизни, никак не похож на другого. Сколько бы я ни просил о Вас и за Вас, это
ничему не поможет. Я могу только Вам, лично Вам принести все свое самоотвержение
и любовь. Я могу силой моей верности Учителю помочь Вам сбросить разъедающий
предрассудок разъединения. Могу пытаться вдохнуть в Вас героическое напряжение,
чтобы серость и ординарность быта не засосала Вас. Но подняться к той героике
чувств и мыслей, где может расшириться Ваше сознание, очиститься и освободиться
Ваша любовь, где Вы можете найти бесстрашие, чтобы обратиться с призывом к И., -
это можете сделать только Вы сами.
- Господи, как я хотела бы найти в себе эти силы! Сейчас, когда мне предстоит
перейти снова в мою комнату, мне так жаль расставаться с этим домом. Хотя я и не
так часто видела И., и совсем не видела Вас, - но я знала, что и он, и Вы здесь
живете рядом. Сейчас я точно приобрела в Вас брата, очень мне близкого и
дорогого. И мне нестерпимо грустно расставаться с Вами.
- Зачем же расставаться с Левушкой, леди Бердран? - раздался голос вошедшего к
нам на балкон И., которого мы, увлеченные нашей беседой и не заметили. Если
Левушка стал Вам близок и дорог, хотите, я дам ему поручение обучить Вас
санскритскому языку? - И. смеялся, глядя на меня и выбрасывая из глаз целые
снопы юмора.
- О, доктор И., Вам Наталья, наверное, сказала о моей неспособности к языкам.
Если бы у Левушки были сверхъестественные способности к преподаванию языков, то
и тогда он не нашел бы способов обучить меня санскриту. Да и терпения у него не
хватило бы.
- Конечно, если Вы думаете, что Ваша лень будет равняться его терпению, то из
Ваших занятий выйти ничего не может. Но если Вы поймете, что Вам надо кое-что
прочесть на этом языке, ну, например, почему Вы являетесь людям вестницей
неудач, а понять это Вы сможете только тогда, когда прочтете один свиток на
санскритском языке - только на санскритском и ни на каком другом, потому что так
идет течение Вашей кармы, - в этом случае Вы, наверное, ухватитесь за такого
учителя, как Левушка, и постараетесь всеми силами облегчить ему его урок
терпения и выдержки.
Я поглядел на И. и не понял даже, в какой момент исчезли юмористические искорки
из его глаз и когда он перешел с шутки на полный серьез. Голос его звучал уже
знакомыми мне повелительными металлическими нотами.
Я встал, поклонился И. и радостно сказал: - Я счастлив принять это поручение
именно сегодня. Я приложу все усердие моей любви, чтобы леди Бердран смогла
поскорее прочесть свой свиток.
По мне пронеслось не то уже мне привычное содрогание всего существа, которое
давало мне понять, что я сейчас услышу или увижу что-то из мира
сверхсознательных сил. У меня явилось новое, простое ощущение, как будто у меня
между горлом и грудью раскрылся какой-то вращающийся аппарат, подающий мне силы
видеть и слышать внутренним зрением и слухом.
Я увидел Али, увидел в его руке старинный свиток и услышал его слова: "Если
жертву любви не совершит тот, кому она предназначалась владыками карм, она все
же должна совершиться. Прими ее в этом случае на себя. Начни и кончи поручение в
той чистоте, в какой стоишь сейчас".
Мною овладело никогда еще не испытанное чувство полного равновесия, устойчивого
спокойствия и полной простоты по отношению к малознакомому мне человеку. Я
подошел к леди Бердран.
- Не думайте, что я сам уже хорошо знаю санскрит. Но, уча Вас, я буду продолжать
учиться сам. Как только И. разрешит, я приду к Вам и принесу книги. Как бы
трудно ни давался Вам язык, это будет легче, чем нести тяжесть непонимания изо
дня в день. Если Вам открыто, где искать объяснения Вашей печали, по всей
вероятности, Вам будет указан и путь, как выйти из круга ее или как нести ее
дальше без огорчения.
Мы простились с американкой и сошли вниз. Гонг призывал к трапезе.
- Пройдем в оливковую рощу. Сегодня тебе, Левушка, было бы трудно в многолюдном
обществе. Никито и Зейхед ждут нас в тенистой беседке возле грота, где мы будем
обедать только вчетвером. Этот день, день твоего великого счастья, становится и
днем твоих великих отдач. Сегодня ты закончил только первую и наиболее легкую
часть твоих старинных карм. Но после обеда ты возьмешь своего птенчика, который
успел уже проголодаться и соскучиться без тебя, и мы вместе с твоими
поручителями пойдем к Франциску, чтобы ты мог начать погашать самую тяжелую
часть кармы с твоим злейшим врагом. Я знаю, что все время тебе хочется спросить
меня, что такое "владыки карм", о которых ты еще ничего не знаешь. Я расскажу
тебе о них и частью ты узнаешь кое-что из записной книжки твоего брата. В эту же
минуту отдыхай, друг, среди той любви, что тебя окружает так щедро со всех
сторон.
Не успел И. договорить последних слов, как мои дорогие поручители показались на
дорожке, встречая нас. Войдя в прелестную беседку, где было много прекрасных
цветов, увидел небольшой стол с четырьмя скромными приборами на белой скатерти и
четыре табуретки из простого пальмового дерева. У каждого прибора стояла уже
готовая холодная еда и много фруктов.
Какая разница была в моих ощущениях сейчас и раньше?
Если бы Андреева только прикоснулась ко мне раньше, я лежал бы больным. Теперь
же мои силы точно все возрастали, чем больше я отдавал моей любви. И мне
казалось, что я становлюсь все сильней. Я и голода не ощущал, а ел только
потому, что И. приказывал мне быть хозяином в беседке и подавать пример своим
дорогим гостям.
Никито несколько раз напоминал мне некоторые эпизоды из моей детской далекой
жизни. Я их ясно представлял и все четче отдавал себе отчет, как бесконечно
многим я обязан брату Николаю и как я мало знал и видел истинного брата Николая
в той человеческой форме, которую так любил.
Мне представлялось, что брат Николай знает о моем счастье сейчас. И у меня не
