состояние, не умея учесть прибылей, наград и убытков. Такой коммерсант,
ожидающий, что "небо" в лице встретившихся ему добрых людей вознаграждает его за
его же ошибки спекуляции, не может ожидать ответа Учителя на свои мольбы, ибо
сердце его полно гордости и само-, а не человеколюбия. В его сердце нет полного
бескорыстия, не только преданности и верности заветам Учителя.
Благодарность в сердце человека - признак его жизненности. Если нет в сердце
благодарности - мертв человек не менее, чем когда в сердце его нет радостности.
Весь ход развития духа человека идет из этого живительного источника сил -
благодарности. Она кует у людей малоразвитых, малокультурных рельсы, по которым
едут ввысь все черты характера человека. Людей же духовно развитых она приводит
к встрече с Учителем, к сотрудничеству с ним.
Поймите же, что не Учителю, не Богу, не вашему встречному нужна ваша
благодарность, а только вам. Ибо она есть первая сила истинного возрождения,
настоящего смирения, настоящего мира в сердце, то есть полного понимания своего
места во Вселенной.
Прощаясь с нами на этот раз в обстановке торжественного пира, в красоте блещущих
вокруг нас предметов, вспомните, что все, все, на что бы ни упал ваш взор, - все
сделано руками ваших сестер и братьев, сердца которых были переполнены
благодарностью. И плодами этой благодарности пользуетесь вы, никогда их не
видевшие и, может быть, никогда их не встречавшие...
Перестаньте так часто говорить слово "карма". У вас создалась привычка все
сваливать на это маленькое слово. Попали ли вы в тяжелую земную жизнь благодаря
собственной инертности или однобокой, как флюс, энергии - карма виновата. Не
сумели вы устроить своей личной жизни в доброте и мире - карму за
хвост, в виде спасительного змея. Не смогли вы создать себе радостного
окружения, по причине, конечно, собственной разбросанности и несобранности в
Едином, - снова карма. Не вышли вы в большие люди - еще раз карма и т.д., и т.д.
В результате полное разочарование в текущей жизни (виновато окружение), выросло
в сердце уныние и... или вы здесь, спасенные от худшего из преступлений -
самоубийства, или вы погубили воплощение, кончив им, или вы в раздражении и
зависти сковали себе пути ко злу.
Тот, кто часто повторяет слово "карма" и продолжает жить все таким же, каким жил
год назад, вчера, сегодня, завтра, не ища в себе обновляющих сил доброты и
радости, - тот совершенно такой же мертвец среди живых, как тот, кто постоянно
думает о смерти и боится ее.
Боящийся смерти носит ее в себе и не может быть свободным в. своих действиях ни
на минуту. Он засорил свои глаза, глаза духа, плачет и ужасается страшного
момента изменения формы жизни, не понимая, что новую форму он кует себе сам
только одними действиями в сером дне...
Примите от нас - меня и моего секретаря, - в честь которых вы даете этот
прощальный пир, большую признательность за ваше внимание. Не стройте же себе
иллюзий, как надо достигать единения с Учителем. Отдавайте силу благодарности
вашим встречным, если не можете еще выразить иначе своей любви им. И на этой
благодарности к людям будет вырастать и крепнуть ваш мост единения с Учителем".
Когда настало время выходить из трапезной, каждого из сотрапезников И.
благословил, каждого обнял и каждому сказал несколько утешающих слов. Очевидно,
слова Учителя глубоко проникли в сердца обнимаемых им людей, так как лица их
сверкали радостью даже в тех случаях, когда они приближались взволнованными и
огорченными.
Когда вышел последний человек из трапезной, Раданда, указывая на вымытые и вновь
поставленные на стол наши приборы из слоновой кости, сказал:
- Не откажи, Учитель, разреши твоему секретарю принять от меня это чудо
искусства древнего мастера. Пусть он имеет эти приборы, небьющиеся и удобно
укладываемые в кожаный футляр, всегда при себе и как память обо мне, и как вещь
тонкой художественности. Глядя на них, пусть он помнит, что ему уже обязательна
жизнь во всякой красоте. И если кому-то достаточно одной духовной красоты, то
ему ее мало. Путь земли для него может быть только единением с людьми в красоте.
Приняв улыбку и утвердительный наклон головы И. за разрешение, Раданда обратился
ко мне:
- Мой милый сын, введенный мною в часовню Радости. Прими эти два бесценных
прибора как мой привет тебе и каждому, кому ты предложишь на них хотя бы кусок
хлеба. Если будут дни, когда ты будешь садиться за стол один, ставь второй
прибор для того, кто войдет к тебе невзначай, и предложи ему разделить твою
трапезу. Если будет такое время, когда ты будешь окружен большим числом чад и
домочадцев, ставь его всегда рядом с собой для нежданного гостя и привечай его
во имя мое, кто бы он ни был. Будь благословен. Зайди ко мне. Мне надо тебе еще
немало вещей передать по поручению Владык мощи.
Я поклонился И. и последовал за Радандой в его покои. О моей беседе со старцем я
тоже еще не получил указаний рассказать кому-либо. Она длилась всю ночь. На
рассвете зашел И. Раданда уже закончил все, что имел мне передать, и мы все трое
вскоре были снова в трапезной, но уже за утренней едой.
За нашим столом я нашел на этот раз Мулгу, Славу и еще многих братьев и сестер,
имен которых я не знал и которых, как я понял, И. собрал вчера и увозил их с
собой.
Не успела окончиться трапеза, как вошел брат-распорядитель и объявил, что
животные уже готовы и можно отправляться в путь. И. дал ему подробный список
отъезжающих с нашим караваном и послал Мулгу, Славу и еще нескольких братьев
помогать снаряжать караван.
В обществе Раданды мы прошли в наш домик, где, к моему удивлению, все было уже
сложено и упаковано
к предстоящему пути. Мне не надо было спрашивать, чтобы понять, что мои
обязанности выполнили дивные руки моего Учителя, пока я учился у Раданды.
- Не укоряй себя, Левушка, в том, что ты заранее не уложил вещей. Ты ведь не мог
знать, что до последней минуты будешь занят иными делами, - ответил И. на мой
взгляд. Прощай, отец Раданда. Еще не одна нам с тобой суждена встреча. Я
благодарен тебе за всю помощь, что ты оказывал мне всегда, а особенной
благодарностью горит мое сердце за помощь твою в этот раз.
Нежная улыбка Раданды была единственным ответом его И., но, повернувшись ко мне,
он сказал:
- Вот он, Левушка, живой пример истинного смирения. Тебе без слов понятно, кто и
кого должен благодарить. Иди же, сын мой, по стопам Учителя, и свершится путь
твой, как Жизнь его тебе начертала, как Светлое Братство тебе его раскрыло.
Раданда обнял нас обоих и вышел вместе с нами к воротам, где уже грузился и
выстраивался караван. И тут мне суждено было немало изумиться, так как главным
распорядителем отправлявшегося каравана был все тот же, из-под земли являвшийся
в последнюю минуту, мой дорогой Ясса.
Я не имел времени спросить его, как и когда он явился, только издали мы
поприветствовали друг друга радостным жестом, так как И. приказал мне немедленно
одеваться в платье для путешествия, сказав, что я поеду рядом с ним во главе
каравана.
Постаравшись как можно скорее переодеться, я все же вышел к каравану после И.,
который уже садился на мехари. В последний раз приникнув к маленькой, сухонькой
ручке Раданды, я вскочил на мехари, так как научился теперь не ставить на колени
верблюда, и пустился догонять уже тронувшегося в путь И.
Итак, завершился еще один этап, великий этап моей жизни. Кончалась жизнь среди
дивной гармонии высоких сердец и начиналась новая жизнь труда среди людей.
Первые существа, для которых я должен был пуститься в дальнее плавание,
назывались Дженни, Анна, Жанна.
Я благословил их и вспомнил последние слова, услышанные мною в часовне Великой
Матери: "Радость не звенит, как золотая деньга, не блестит, как лучи серебра.
Радость бьет грешника, заставляет задумываться злодея и окрыляет чистого, если
ее несет сын Света, верный до конца".
Мысленно приник я к Божественным рукам, подавшим мне в прощальное посещение
дивный цветок, прижал его к сердцу и прошептал: - Мой Господь и я,-и
присоединился к И.
ПРИЛОЖЕНИЕ
"Две жизни". Часть IV. Глава 1 "Храм человечества"
К.Е.Антарова Краткий биографический очерк
Из воспоминаний Послесловие издательства
"Две жизни". Часть IV. Глава 1
Путешествие по морю лорда Бенедикта и его спутников на пароходе капитана
Ретедли. Новые знакомства обитателей Лондонского особняка с пассажирами первого
класса. Размышления Алисы и ее разговор с лордом Бенедиктом о встречах. Разумов
и беседы лорда Бенедикта с его группой. Алиса читает тетрадь Венецианца
Корабль Ретедли благополучно доставил всех людей и грузы в Нью-Йорк, хотя
условия плавания были трудными и многие из пассажиров переболели морской
болезнью. Лиза и Алиса чувствовали себя прекрасно во время путешествия. Они
проводили немало времени на капитанском мостике в часы дежурства самого
капитана, где он, шутя, обучал их искусству кораблевождения.
Благодаря заботам лорда Бенедикта и капитана вся часть корабля, предназначенная
пассажирам первого класса, была в распоряжении самого лорда, его друзей и их
многочисленной свиты. К удивлению Алисы и Лизы - самых здоровых, самых подвижных
и любознательных из всех спутников лорда Бенедикта, - все каюты первого класса,
многочисленные и рассчитанные на двух и трех пассажиров, оказались занятыми
людьми, не только знакомыми лорду Бенедикту, но и близкими ему и отправлявшимися
вместе с ним строить новую Общину.
На второй же день путешествия лорд Бенедикт собрал всех здоровых пассажиров
первого класса в музыкальном зале парохода, где - после небольшого концерта Лизы
и Алисы - перезнакомил между собой всех присутствующих.
Всегдашнее обаяние лорда, его умение поставить всех на равную ногу с собой
сделали и самое знакомство в
первый раз в жизни встретившихся людей и последовавший за концертом ужин
значительными и приятными. Каждый чувствовал себя гораздо увереннее от сознания,
как во много раз увеличилось вдруг число его друзей на свете.
Обитатели особняка лорда Бенедикта привыкли к самой пестрой толпе людей,
сменявшихся вокруг него в его делах и встречах простых рабочих дней. За время
жизни с ним все они принимали участие во многих его делах, выполняли его
поручения и потому нисколько не были удивлены разношерстной публикой, явившейся
на приглашение лорда послушать музыку.
Но все же и Алису, и Лизу, и даже самого капитана удивили несколько фигур в
восточных одеждах, не говоривших ни на одном языке, кроме наречия своей страны.
Понимать их могли только сам лорд Бенедикт, Николай, Наль, да с большим трудом -
Генри, который, казалось, овладевал этим чужим языком впервые и не без труда.
Люди эти с наивными, чистыми лицами, загорелые, с загрубелыми руками, смотрели
восторженно на лорда Бенедикта. Они точно молились, когда отвечали на его
вопросы, сопровождая ответ глубоким восточным поклоном, сложив руки у сердца.
Наль, чувствовавшая себя в этот день лучше, привлекала к себе, как магнит, всю
восточную группу. С нею эти люди чувствовали себя легко и просто. Она переводила
им слова песен Алисы, а также вопросы и ответы, когда с ними вступали в беседу
соседи, не владевшие их речью.
Алисе казалось, что разница внешнего воспитания, манер и социального положения
всех присутствующих людей совершенно стиралась от одушевлявшей их всех одной
большой радости: жить и трудиться для счастья людей. Ей было странно - ей,
пережившей так много бурь и невзгод в родной семье, не знавшей в своем доме ни
одного дня мира, - видеть здесь целые семьи людей, крепко любивших друг друга,
распространявших вокруг себя волны прочной, верной дружбы, глубокого мира и
уважения друг к другу.
Никогда еще Алиса не присутствовала в таком пестром обществе. Здесь были и
простые рабочие со своими женами и детьми в самых скромных и даже бедных
одеждах, с манерами, соответствовавшими их туалетам. Были и горожане типа бедных
швей и мелких торговцев. Были и студенты и мелкие клерки, а также и
высокообразованные люди, блиставшие остроумием юмора, культура которых сквозила
