в самом себе".
- Живи же всем сознанием и сердцем в этой дивной радости гонца, получившего
поручение от самой Жизни.
Помни, что гармония твоя - мост, по которому сходит энергия Света к земле. Иди
путем мира, будь сам путем мира для всех скорбных и протестующих, для всех
сковавших своему духу тюрьму собственными жалобами и слезами. Будь благословен.
И. подал мне руку, Раданда взял вторую, и мы стали подниматься по кружевной
лестнице. О, как легко, как очаровательно было восхождение в часовню на этот
раз. Никакой огонь не жег меня, и чем выше мы шли, тем легче мне дышалось. Когда
мы вошли в часовню и все трое приникли к стопам Великой Матери - блаженство
Радости, блаженство Любви, блаженство Бесстрашия и мира охватили меня, и я
впервые понял раскрепощенное счастье земной смерти...
Я еще не имею права рассказать о пережитом здесь. Великая Мать подала каждому из
нас Свой живой цветок, приказав перенести их в часовню скорби. Подавая цветок
И., Она сказала:
- Заложи в часовне скорби первый Свет надежды и мудрости. Раданде прозвучало:
- Внеси в часовню скорби убеждение в пощаде и уверенность в доброте. Я получил
приказ:
- Вложи в часовню скорбящих цветок мира и знание, что ничей труд не пропадает
напрасно, если он подан в бескорыстии и в мыслях об общем благе. Вложи в цветок
всю любовь своего сердца и всю просветленность своего сознания, чтобы каждый,
прикоснувшись к образу Моему, почувствовал жажду вырваться из кольца слез, знать
и постичь Истину.
Молча трижды склонились мы перед Великой Матерью и, укрыв свои цветы под
плащами, вышли из часовни. Раданда шел впереди, я в средине, И. замыкал шествие.
Не только обычное сверкание шаров Раданды и И. видел я теперь, но точно корабль
Света двигался вместе с нами по земле. Мы шли какими-то зарослями, узенькой
тропочкой, по местам, в которых я не бывал, и даже не подозревал, что есть такая
непроходимая чаща вереска и терновника в Общине Раданды. Цветущая чаща не имела
в себе ничего устрашающего, но я четко понимал, что каждый, проникший в нее без
провожато-
го, должен был неминуемо заблудиться, как в римских катакомбах древних христиан.
Совсем для меня неожиданно мы вышли к группам домов, раскиданных на большом
расстоянии. Я не понял сразу, что именно произошло со мной, где мы, но весь я
точно сжался, дышать здесь было много труднее, и ноги двигались так, точно вдруг
на них повисли пудовые гири.
- Это эманации слез и скорби, Левушка, бьют так сильно твое тело, еще не
привыкшее к чрезмерной разнице колебаний волн человеческих мыслей и чувств.
Пройдет несколько минут, и ты приспособишься к новому окружению. Прижми крепче
свой цветок, и силы твои мгновенно восстановятся.
Мы пересекли селение, молчаливое, как будто вымершее, и вошли в густую аллею
исполинских тополей. Она привела нас к широкой площадке, где полукругом росли
могучие белые клены и в центре их высилась точная копия часовни Великой Матери,
такая же резная и воздушная, но... совершенно темная. Сначала она показалась мне
даже черной от яркого контраста с белой листвой, но в следующее мгновение я
увидел, что и часовня, и лестница, и сама статуя - все было как бы вырезанным из
темно-темно-серой жемчужины. Я остановился, пораженный неожиданным зрелищем, и
услышал голос И.:
- Часовня эта зоны лет назад была белой. Она была дана в помощь людям, чтобы
чакрамы их, обновляемые Светом радости и утешения, очищались, чтобы
Жизнь-Радость, вливаясь в сознание молящегося, освещала сердце скорбного и
помогала слабому. Но слезы и жалобы людей, вбираемые Великой Матерью, темнили
своими психическими эманациями скорби, силу которых ты только что ощутил на
себе, верхний слой покрова статуи. Вернее сказать, ложась веками на дивный,
сияющий материал ее, они покрыли, точно чехлом, всю фигуру Великой Матери. И
теперь она видится людям как бы вырезанной из темно-серого жемчуга. На самом же
деле - вглядись, ты увидишь, как сияет розово-белая фигура под слоем темных
покрывал, что оставили на ней скорби, слезы, жалобы и болезни людей. Войдем.
Выполним великую задачу, возложенную на нас Милосердием. Раз в столетие
переносится сюда дар Любви Великой Матери в виде Ее живых цветов. Если бы Жизнь
не обновляла Своих забот о страдающем человечестве, оно само задушило бы себя,
равно как и источник своего вдохновения и Света.
Мы поднялись в часовню и все трое вложили наши цветы в руки Божественной фигуры,
где уже лежали цветы почти черные, много темнее, чем сама статуя. Очевидно, к
цветам больше всего прикасались руки и уста страдальцев.
Как только мы вложили принесенные цветы в руки статуи, точно огонь вспыхнул во
всей часовне и над нею. Вся фигура, на один миг объятая пламенем, стала не
черной, но темно-розовой, почти алой, когда пламя потухло.
- Боже мой! Это точно красный переливчатый жемчуг! - воскликнул я, пораженный и
обвороженный чудесным явлением.
- Да, сынок, то жемчуг любви, то пощада и доброта, принесенные сюда Жизнью. То
Свет надежды и мудрости, то мир и знание, что труд есть счастье, ибо всякий в
бескорыстии поданный труд строит Общину мира, - сказал мне Раданда.
- Да будешь ты всюду гонцом легким и приветливым, гонцом-утешителем. Пусть
обаяние твое помажет людям усвоить все то, что Жизнь повелела тебе перенести в
толпу людей, - прибавил И., обнимая меня.
- Помни об этой минуте, когда мировая Энергия пролила Свой очищающий огонь в
помощь человечеству и ты был свидетелем этого движения Воли-Любви. Никто из нас
не имеет сил, равных этому феномену. Но каждый из нас может проливать везде
огонь Своей Любви в помощь делам и сердцам людей. Не забывай никогда, кого
несешь в дела и встречи, где и перед кем начинается и кончается твой серый день
земли и что он есть в действительности.
Когда мы вышли из часовни и вернулись снова в селение печальных, я даже не узнал
сразу унылого поселка. Точно ливень омыл дома и садики. Точно роса, неведомая
пустыне, пробила пыльную пелену трав и цветов. Несколько взволнованных фигур
показалось на порогах домов, а через самое короткое время возбуж-
денная, в счастливых слезах толпа людей спешила к сверкавшей рубиновой пылью
часовне.
Мы снова укрылись в чаще терновника и цветущего вереска. После довольно долгого
пути мы подошли к домику Раданды у трапезной с совершенно иной, неведомой мне
стороны.
Оказалось, что времени прошло так много, что обед в трапезной давно отошел и не
так много времени оставалось до вечерней трапезы. И. приказал мне привести себя
в полный порядок и сходить за Грегором, Василионом, Бронским и Игоро, а также за
Андреевой и Ольденкоттом. Ясса, бывший тут, дал мне точные указания, где всех их
найти, и позвал моего друга Эта, который мирно спал в сторожке, ожидая моего
возвращения.
Моя дорогая птичка, конечно, ассистировала при совершении моего туалета в ванне
Раданды. Но этого ей показалось мало, она прыгнула в бассейн и начала в нем
полоскаться. Я испугался, что Эта утонет в глубокой воде, но шельмец
преуморительно и с большой уверенностью, хитро на меня посматривая, совершал
свой, необычный для павлина, туалет. Я понял, что и этот воспитательный прием
происходит не без влияния педагогики Раданды, успокоился и хохотал так, что Ясса
пришел унимать нашу чрезмерную веселость и порядочно выбранил нас обоих.
Проштрафившись во внешнем мальчишестве, мне все же было очень легко собраться в
своих внутренних силах и, вытерев Эта после ванны, я зашагал в его обществе по
указанным мне Яссой местам.
Скоро, гораздо скорее, чем думал, я собрал всех своих друзей и привел их к И.
- Дорогие мои, - обратился к ним И., - сегодня в последний раз в Общине Раданды
я могу поговорить с вами. Я надеюсь, что ни у кого из вас ни на минуту не
мелькнет мысли сожаления, что вы расстаетесь со мной. Идите в будничную жизнь
людей и несите им те новые психические силы, которыми вы для них одарены теперь.
Раскрывая вам великую сокровищницу сил природы, Великий Владыка Земли видел в
вас свои мосты, по которым должна проливаться Его энергия земле. Идите же и
творите волю Его. Как творить - вы знаете, научить нельзя. Творчество - в вас.
Оно одухотворено огнем Вечного - идите и сейте, зная, где сеять, и помня, как
выбирать места, чтобы сеять, а не метать бисер перед недостойными. Будьте
благословенны. На рассвете вы все выедете в оазис Дартана. Вы же, - обратился И.
к Наталье Владимировне и Ольденкотту, - не остановитесь у Дартана, а проедете
прямо в Общину Али, куда вас доставит небольшой вооруженный отряд во главе с
Яссой. В Общине Али передайте мое письмо Кастанде, и он немедленно же отправит
вас в Америку, где вы найдете еще Учителя Венецианца и получите от него все
необходимые вам указания.
И. обнял всех своих соратников-учеников и надел каждому из них на шею свой
портрет такой чудесной работы, что я заподозрил и здесь его собственный труд.
Вскоре раздался гонг к вечерней трапезе. Окончилась и эта, последняя для моих
друзей общинная трапеза, поднялся Раданда, и полился его мягкий, любовный голос:
- Не вижу здесь печального флера прощания и не слышу ни в одном сердце перебоев
смущения перед отъездом в далекие и неведомые места новых трудов. Так, дети мои,
начинают всегда новую жизнь те, кто понял жизнь вечную. Кто принял все свои
земные обстоятельства как обстоятельства той рамки, в которую вправлена его
искра Вечности, и их благословил. Не начинайте ни одного дня, ни одного дела, не
устремив вашего духовного взора к тем далеким мирам, откуда вы вынесли свое
знание. Радуйте и радуйтесь. Любя побеждайте и несите только оправдание той
невежественности, в которую вас отправляет служить закон Великой Пощады.
Трудясь, не храните в сердце усталости и на челе пота. Но храните в очах и духе
один образ: образ пославшего вас.
Всех благословил Раданда, каждому из уезжающих шепнул какие-то слова, а И. давал
каждому маленький медальон, изображавший чашу с горящим в ней огнем. - В
последний раз, Левушка, спасибо за все, - услышал я голос Натальи Владимировны.
- Все, что делали Вы для меня раньше, возможно, мог бы сделать и еще кто-то. Но
то, что Вы сделали для меня в лаборатории Владыки-Главы, могли сделать только
Вы. Этим поступком Вы привязали меня к себе канатами вечной
благодарности. Будьте благословенны и не забывайте меня в своих мыслях, как и я
Вас не забуду в своих молитвах.
Она была единственная, с кем я обменялся прощальным словом. И. приказал взять
мне на себя многочисленные обязанности Яссы и затем пойти разбирать почту, где и
дождаться его прихода.
Выполнив все обязательства Яссы, обойдя нескольких его больных, я возвратился в
наш домик и уселся в комнате И. за разбор его писем.
Я не присутствовал при отъезде моих друзей и их многочисленного каравана. Я
только принимал на рассвете их прощальные приветы и отвечал каждому из них всей
любовью сердца и мира, на какие был способен.
Глава 33
Еще раз часовня и поселок плачущих. Речь И. плачущим. Мое прощальное посещение
часовни Радости. Прощальный вечерний пир в Общине Раданды. Последняя речь И. на
нем. Наш отъезд в Общину Али
Мысленно я провожал весь караван в далекий путь по пустыне. Как много раз уже
провожал я дорогих мне людей в их новые пути труда. Как разнообразны были их и
мои переживания при прощании с ними. Незабвенные образы вспомнились мне сейчас:
Беата и сцена ее прощания в Общине Али, как и дорогой Аннинов, занимали немалое
место в моем сердце. И все, кого я видел уходящими из Общин Али и Раданды до сих
пор, все уходили в печали и слезах.
Впервые отправлялся караван с темнокожими - в неведомые им страны, в чуждые
условия - и уходил он легко, весело, просто, бесстрашно. И вели его также весело
и радостно мои друзья, для которых теперь не существовало ни внешних, ни
внутренних условностей. Они не "уходили", что-то и где-то "покидая", - они
"продолжали" свой творческий путь, всюду видя одно: быть радостными мостами
Вождю, передававшему через них людям Свои дары любви.
Я углубился в эти мысли, меня восхищали мои чудесные друзья - теперь люди силы и
