чашу с водой.
Биби-Гюндуз поставила чашу перед собой. Доставая из мешочка
разноцветные камешки, всматриваясь в воду, она разбрасывала их на
ковре.
Абд ар-Рахман почувствовал облегчение, не видя перед собой
пристального взгляда гадалки. Он наблюдал, как она сгребала
камешки и снова их разбрасывала. Низко склонившись над чашей,
всматриваясь в воду, которая вдруг стала закипать, точно под ней
был огонь, Биби-Гюндуз тихо зашептала:
- Я вижу битвы, много битв... Скачущих и падающих с коней
всадников... Зарево пожаров... Целые города пылают и окутываются
черным дымом... Он возносится до багровых облаков... Будет столько
крови, что земля станет красной... Ни стрела, ни меч тебя не
коснутся до черного дня... Я вижу, как молодой воин, похожий на
тебя, поднимается все выше по лестнице, вырубленной в скале. Он
поднимается высоко, очень высоко, до самой вершины горы,
засыпанной снегом... С тобою золотой талисман, оберегающий тебя...
Но тучи летят таким ураганом, что ты шатаешься, с трудом
удерживаясь, чтобы не свалиться в пропасть... Я вижу башню... Да,
это каменная башня... На верхней площадке стоит молодой воин...
Рядом с ним женщина с золотистыми волосами... Воин любит ее, готов
ей поверить, - но бойся ее, как смерти... Она хочет тебя столкнуть
в пропасть... Гибель грозит тебе... Бойся женщины с золотистыми
волосами!
- Ожидает ли меня смерть от этой женщины? - спросил Абд ар-
Рахман дрогнувшим голосом.
- Я только предостерегаю...
- Буду ли я богат?
- Богат?.. Нет! Ты ищешь славы, а не богатства... Всю жизнь
ты будешь скитаться по равнине вселенной и увидишь далекие края...
Богатство потечет между твоими пальцами, как песок, но ты
останешься суровым воином, завернувшись в плащ воздержания и надев
броню железной воли.
Абд ар-Рахман лежал на ковре. Костер догорал. Красные угли
покрылись пеплом и угасали.. В шатре было темно. Сквозь
разорванную ткань мерцали две бледные звезды. Сон не прилетал...
Неясное волнение... Тревоги о завтрашнем дне, когда он надеялся
добиться свидания с ханом татарским... Предсказания, которым, он
не знал, верить или не верить... Воспоминания о проделанном
трудном пути, где всюду грозили опасности и приходило неожиданное
спасение... Ужин с гадалкой, ее пристальный взгляд... Неясные
движения Зульфии, подававшей чаши с ароматным дурманящим вином...
Самуил Со Вздохом, его всклокоченная борода, железные вертела с
поджаренным кебабом... Все вспоминалось, все всплывало снова,
когда сон затягивал сознание легкой дымкой...
Чуть заметное движение воздуха заставило насторожиться.
Маленькая бархатная ладонь опустилась на губы и коснулась его
глаз.
Он протянул руку и почувствовал очертания нежной гибкой
женской спины, шелк вьющихся волос, заплетенных в две косы...
Запах гвоздики... Маленький полураскрытый рот, призывающий без
слов, без звука...
Кто-то прищемил большой палец правой ноги. Абд ар-Рахман
быстро приходил в сознание. Тени ночных снов бесшумно улетели. В
шатре слабо тлели угли костра, от него веяло теплом блаженства и
уюта.
- Кто это?
- Адсум! Это я, господин! За тобою присланы верховые кони.
Меня отпустил татарский хан, узнав, что я преданный слуга посла
багдадского халифа.
Воспоминания ночи обожгли Абд ар-Рахмана. Он приподнялся,
осматриваясь: где же она, с ароматом гвоздики?
Слуга стоял на коленях с краю ковра, держа в руках медный таз
и кувшин с резным узором.
- Почтенный ага, я принес свежую воду. Ты можешь совершить
омовение и молитву.
- Кто прислал коней?
Голос за занавеской проговорил:
- Твои новые друзья. Мы ждем услышать от тебя вести о нашей
далекой родине.
Абд ар-Рахман совершил моление в три раката* не сходя с
ковра. Он был озабочен - искал глазами вчерашнюю душистую тень.
Слуга принес большое глиняное блюдо с вареным рисом, изюмом и
кусками жареной курицы. Опустившись на колени, он поставил все это
перед гостем, вынул из-за пазухи сложенный красный платок и
положил его рядом.
- Какие будут твои приказания?
- Где... - Абд ар-Рахман запнулся и с достоинством продолжал:
- ...хозяйка этого дома?
Она явилась немедленно, как всегда сияющая изумрудами,
алмазными подвесками и ослепительной улыбкой.
Расправив пышные складки просторной шелковой одежды, Биби-
Гюндуз опустилась на ковер. Ее голову украшал голубой, с
оранжевыми полосками тюрбан, обвитый жемчужной нитью.
Абд ар-Рахман хотел задать несколько вопросов, но удержался:
"Нельзя вопросами раскрывать то, что обжигает сердце". Наконец он
спросил:
- Откуда кони? Кто ждет меня?
Хозяйка указала величественным жестом на стоящего у входа
благообразного человека, почтительно скрестившего руки на животе.
- Вот это посланец от старшины арабских купцов. Он расскажет
то, что ему поручено.
Склонившись к Абд ар-Рахману, как бы поправляя подушки, слуга
Адсум шепнул:
- Не уезжай один. Возьми меня с собою. Я помогу в трудную
минуту.
Абд ар-Рахман обратился к ожидавшему посланцу:
- Найдется второй конь для моего писаря?
- Есть, мой господин! И кони достойны тебя - прекрасные и
горячие.
Адсум проворчал:
- Горячими я люблю только кофе и похлебку, а не диких коней.
Я не безумный джигит, а факих,* привыкший к спокойствию и книге.
Абд ар-Рахман встал и властно приказал:
- Послушай, Дуда! Ты останешься здесь и не отойдешь от моих
дорожных вещей.
- Слушаю! - ответил слуга. Сердито вытащив из своего мешка
книгу в кожаном переплете и калямницу,* он положил их на ковре
близ костра. Достав шерстяной дорожный плащ, он помог своему
господину прицепить к поясу кривую саблю в зеленых ножнах и
засунуть за пояс два кинжала. Натянув ему на ноги зеленые
сафьяновые сапоги с загнутыми кверху острыми носками и красными
каблуками, Дуда почтительно, как драгоценность, подал искусно
закрученный тюрбан - знак потомка великого пророка.
- Помни: не отходи от вещей. Может быть,. они мне. сейчас же
понадобятся, - сказал Абд ар-Рахман, выходя из шатра.
Выйдя, он невольно остановился. Два рослых раба-негра, в
красных повязках на голове, крепко упираясь ногами в землю, изо
всех сил старались сдержать бешено рвущегося прекрасного жеребца
редкой игреневой масти. Изогнув шею, грызя удила, большой конь бил
передними ногами и поджимал широкий зад с длинным черным хвостом.
Абд ар-Рахман, прищурив глаза, наблюдал за усилиями негров.
"Они хотят испытать меня: решусь ли я справиться с этим
зверем? Абд ар-Рахман не колеблется и страха не знает. Укротитель
коней рад лишний раз испытать свою силу..."
Клочья пены падали на грудь коня, украшенную серебряными
цепями. Жеребец казался особенно красивым на фоне восходящего
алого солнца, прорезавшего розовыми лучами узкие длинные тучи,
низко протянувшиеся над горизонтом.
Но не конь привлек особое внимание Абд ар-Рахмана - за ним,
на груде камней, вырисовываясь стройным силуэтом, стояла девушка с
кувшином на плече... "Аромат гвоздики"...
Тени ночных снов опять пролетели перед Абд ар-Рахманом...
Уверенно он подошел к коню, косившему черным глазом, подобрал
левой рукой повод, легко отделился от земли и оказался в арабском
седле с широкими металлическими стременами.
Глава шестая. У АРАБСКИХ КУПЦОВ
Слуги ехали впереди, пробираясь тропинками между низкими
хижинами с камышовыми крышами. Кругом видны были также
бесчисленные юрты на телегах. Семьи монгольских воинов разводили
костры возле больших тяжелых колес из цельного дерева. В глиняных
горшках и медных котлах готовилась пища и грелась вода. На углях
жарились куски мяса.
Перед небольшим домиком, окруженным чахлыми деревцами,
собрались все арабские купцы. Каждый пришел к своему старшине с
несколькими приказчиками и слугами. Все хотели узнать последние
новости о священном Багдаде, о великом халифе и о том, что он
думает о татарах и татарском нашествии.
Перед домом была протянута дорожка из небольших, ковров в
честь знатного гостя. Старшина купцов, с белой повязкой вокруг
высокой черной бараньей шапки, знак "хаджи",* стоял впереди. Рядом
два его маленьких внука держали подносы с гроздьями винограда.
Абд ар-Рахман соскочил с коня и передал поводья слугам.
Старшина провел Абд ар-Рахмана вдоль стоящих в ряд склонившихся
низко арабских купцов, и гость говорил каждому несколько
приветственных слов. Некоторые уверяли, что знали его мальчиком,
старики вспоминали отца, павшего в бою с неверными.
Старшина пригласил знатного гостя внутрь дома, куда были
допущены только несколько наиболее почтенных и влиятельных купцов;
там все расположились полукругом на пушистых коврах, а слуги
подсунули под локоть каждому цветную шелковую или ковровую
подушку.
- Нам нужно знать, какого пути держаться, - шепотом, боязливо
говорили старики. - Оставаться ли здесь и разворачивать торговлю,
или уезжать обратно? Мы еще не знаем монголов и еще не верим Бату-
хану. Он обещает нам свободную торговлю, но пока что любой
монгольский начальник может безнаказанно забрать у нас все, что
захочет. Если здесь установится порядок и спокойствие, то мы
сумеем развернуть в десять раз большую торговлю. Только бы
установился прочный порядок!..
- Что ты обо всем этом думаешь, достойный гость наш Абд ар-
Рахман? Что сказал халиф багдадский, - да будет над ним мир?!
Оставаться ли нам здесь, или, распродав все свои товары за
бесценок, скорее подыскивать другие города, более подходящие и
спокойные?
Подумав, Абд ар-Рахман ответил:
- Мой повелитель многого не говорит, но то, что он сказал,
значительно. Он хочет, чтобы арабское имя всюду пользовалось
почетом, как это было пятьсот лет назад. Он хочет, чтобы арабский
меч разил врагов, прославляя знамя пророка, а смелые арабские
купцы прославляли честность и верность своему слову и добротность
своих товаров на всех землях и морях.
Купцы с большой осторожностью и оговорками вполголоса
объяснили, что, по их мнению, Бату-хан очень удачно избрал место
для своей будущей столицы на скрещении великих торговых путей: из
Хорезма, Индии и Китая в Византию и "вечерние франкские страны", а
также в другом направлении между Ираном, Аравией и далекой Индией
вверх по Итилю... Таким образом, Бату-хан хочет сделать свою
столицу центром вселенной, и она станет одной из первых столиц
мира. Но сюда будут приплывать корабли и придут верблюжьи караваны
только в том случае, если окрепнет уверенность в порядке и полной
безопасности для купцов и их товаров в этом городе.
Абд ар-Рахман спросил:
- Почтенные седобородые сыны моей далекой родины! Вы видели
разные страны - и на восход солнца, и к его закату. Скажите мне
ваши тайные думы: смогут ли татары завоевать "вечерние страны",
разбить войска франков, румийцев и других народов, войска могучие,
закованные в железные латы?
Старшина ответил:
- Татарам помогают: слепая покорность их воинов своим
начальникам, их смелость в бою, но более всего - ужас, ими
внушаемый мирным народам. Если народы "вечерних стран" не будут
достаточно единодушными и по-прежнему среди них будут царить
разногласие и взаимная ненависть, то многотысячная дикая татарская
орда свободно пронесется по цветущим "вечерним странам", как
беспощадный смерч, и повсюду законом станет Яса Чингиз-хана.
- А кто такой Бату-хан? Мудрый ли он правитель, каким был его
