праведный. Рабы, возьмите этого человека за руки и держите, чтоб
он в темноте не убежал. Он колдун, может обратиться в летучую мышь
и улететь.
- Я и так покорно повинуюсь, мой господин! - Дуда послушно
подставил свои руки, и два черных раба быстро скрутили их жесткими
веревками.
Глава третья. ВО ДВОРЦЕ ВЕЛИКОГО ХАЛИФА
Когда два негра, державшие за руки Дуду, поднялись с ним из
подвала во двор, Дуда вдруг так пронзительно закричал, что спавшие
на крыше люди стали просыпаться и отовсюду доносилась брань:
- За что вы мучаете праведного старика? Оставьте его! Злодеи!
Мансур торопил негров:
- Скорей, скорей вперед!
Дуда упирался:
- Зачем эти бесхвостые обезьяны выворачивают мне руки? Ведь
руки меня кормят! Я пойду и так...
Он с непонятной силой повернулся к одному из негров:
- Смотри мне в глаза, копченый свиной окорок! Сейчас ты сам
захочешь улечься на земле, здесь, прямо на верблюжьем помете!
Ложись! Засыпай скорее, как сурок!
Огромный негр в пестром балахоне с медным кольцом в носу
вдруг зашатался, осел я лег на бок.
Дуда повернулся ко второму негру и, впиваясь в него горящими
глазами, продолжал:
- И ты тоже, перезрелая тыква, уже захотел спать! Ложись
рядом с твоим приятелем-лентяем и начинай храпеть, как этот черный
буйвол!
Второй негр, шатаясь, подошел к лежащему, свалился возле
него, и оба громко захрапели.
Мансур, разъяренный, бросался к спавшим неграм, толкал их
ногами и неистово ругался. Потом он вытер концом матерчатого пояса
пот со лба и повернулся к Дуде, спокойно стоящему с протянутыми к
небу руками.
- Жемчужная луна! - говорил Дуда. - Ты равно светишь великим
и малым, умным и глупцам. Проясни головы непонимающим, чтобы они
не тащили Дуду Праведного, как тушу зарезанного барана!
Он поклонился Мансуру и сказал:
- Ты ведешь меня к счастливейшему обладателю правильного
мнения. Зачем же ломать нужные его святейшеству руки, такие
тонкие, искусные? Я пойду сам. А чтобы эти два грубых верблюда не
провалялись здесь сутки, я им прикажу, что надо делать. Эй вы,
шакалья падаль! Бегите скорее домой и спите там до завтрашнего
утра!
Оба негра вскочили и, подтягивая руками просторные шаровары,
со всех ног бросились в ворота.
- Иди вперед, подаватель благого совета, достойный Мансур! -
сказал Дуда посланнику халифа. - Я следую за тобой.
Черный слуга с факелом пошел впереди, за ним Мансур,
постоянно оглядываясь и грозно стуча посохом. Последним шагал Дуда
Праведный, легко выбрасывая длинные сухие ноги.
Они прошли узкими извилистыми улицами спящего Багдада, днем
всегда оживленного, полного шумной толпой. Теперь только стаи
собак грызлись на перекрестках из-за брошенных костей, и ночные
сторожа, вертя трещотками, загораживали путь, издали крича:
- Кто идет? Говори, или зарублю!
Услышав, что идет великий палач халифа, кровавый Мансур,
сторожа отходили в сторону и склонялись до земли, бормоча
приветствия.
Дорога привела к берегу великой реки Диджлэ (как тогда
назывался Тигр). Они вошли в поджидавшую их халифскую лодку,
переправились на другой берег, где их встретил векиль и несколько
вооруженных воинов.
- Царь времени гневается, - сказал векиль, - и не спит. Он
приказал немедленно представить перед его блистающим взором
опасного злодея.
- Великий Ал-Мансур! - воскликнул Дуда, подняв руку и
обращаясь к луне. - Ты все слышал и за все отомстишь в свое время!
Мансур подошел к векилю, отвел его в сторону и, волнуясь,
шепотом объяснил ему, что этот высокий рыжебородый старик,
вероятно, могущественный волшебник; его не надо раздражать, а
бережно доставить во дворец; чтобы он не обратил всех в летучих
мышей. Негров он усыпил, и они мгновенно свалились, как пьяные, а
потом, по его приказанию, вскочили и убежали, словно облитые
кипятком!
- Понял, понял!.. Пожалуйста, почтенный Дуда Праведный,
следуй за мной. Его святейшество - да будет над ним мир! - тебя
ждет. Надо торопиться.
Дворец и сад халифа занимали огромное пространство, чуть ли
не половину города. Из-за высокой стены видны были раскидистые
пышные финиковые пальмы, стройные кедры и между ними плоские крыши
бесчисленных зданий, в которых, под неусыпным присмотром тысячи
евнухов, хранились "жемчужины" халифа Мустансира - его семьсот
жен. Дальше высились тонкие стрельчатые минареты дворца. Местами
на стене виднелись неподвижные часовые с копьями.
У ворот, с двумя башенками по сторонам, стояла стража и,
волнуясь, ожидала возвращения начальника палачей, всегда бешеного
и раздражительного.
Стража расступилась, и Дуда Праведный зашагал через роскошный
сад халифа важно и торжественно, не глядя по сторонам.
Векиль и Мансур быстро прошли вперед, поднялись по ступенькам
дворца, где уже ждал великий визирь с двумя слугами, державшими
бронзовые резные фонари.
- Кто ты? - спросил великий визирь, положив руку на седую
бороду.
- Сын Адама, резчик печатей, прозванный Дуда Праведный.
- Ты сейчас предстанешь перед светлыми очами халифа
Мустансира, - да будет над ним милость неба! Запомни, что ты не
смеешь ему задавать вопросы, а должен только отвечать.
- Я буду говорить все, что пожелает узнать его святейшество!
- пробормотал Дуда.
Все поднялись по витой лестнице на крышу дворца, устланную
мягкими коврами. Над ней бескрайним куполом простиралось
сапфировое небо, усыпанное алмазными переливающимися звездами.
В одном углу крыши лежали груды подушек из знаменитого
багдадского красного сафьяна. Среди них сидел человек средних лет
с крашеной черной бородой, в большом белом тюрбане. Красная
шелковая одежда была расшита на плечах золотыми цветами.
Расположившиеся полукругом несколько приближенных сидели на
пятках, положив руки на колени.
Дуда долго стоял в ожидании и, полуотвернувшись, смотрел
вдаль.
Главная торговая часть города, за рекой, уже затянулась
легким туманом. Кое-где еще мигали огоньки. Река Диджлэ слегка
рябила золотыми лунными блестками. В ярком свете можно было ясно
различить, как далеко уходила река в сторону Персидского залива.
"Наконец я во дворце могучего халифа, - думал Дуда, задыхаясь
от волнения, но наружно спокойно-величавый. - Девять лет я ждал
этого счастливого мгновения. Не упускай счастья, которое встает
перед тобой сегодня в этом сказочном дворце всесильных владык!.. А
что будет с тобой дальше? Будет то, чего ты сам сумеешь
добиться..."
- Выслушай меня, почтенный человек, - сказал вполголоса
приблизившийся векиль. - Ты подойдешь сейчас к его святейшеству,
опустишься перед ним на колени и будешь молча ждать.
Дуда скинул сандалии на краю ковра, подошел к халифу,
опустился на колени, склонился и поцеловал ковер между руками.
- Здравствуй, рыжая борода! - сказал халиф. - Я слышал, что
ты знаешь тайное!
- Ты, как всегда, сказал истину, непогрешимый, - да
возвеличится еще более твое могущество и слава! Но я должен все
важное, что знаю, рассказать только тебе, без посторонних
слушателей. Этого требует завещание Ал-Мансура.
- Мои преданные друзья, - обратился халиф к сидевшим. - Вы
можете пойти отдыхать в залах дворца, а я останусь только с моим
великим визирем.
Все поднялись и, прижав руки к груди, тихо вышли мелкими
почтительными шажками. Дуда молча смотрел на халифа и думал: "Вот
передо мной самый могущественный среди мусульман, преемник
пророка. Этот араб, такой с виду обыкновенный, сохраняет в себе
высшую духовную силу ислама. К нему обращены мысли и моления всех
почитателей веры Мухаммеда восьми концов света. Он может меня
возвеличить и поднять на вершину удачи и счастья или низвергнуть в
бездну горя".
Халиф вынул из резной серебряной коробочки золотое кольцо и
спросил:
- Ты резал это кольцо?
- Я должен его посмотреть.
- Возьми!
Дуда на коленях приблизился к халифу, взял кольцо и
почувствовал, как дотронулся до выхоленной руки халифа. Ему
показалось, что духовная сила ислама через это прикосновение
проникла в него и обожгла его.
Осмотрев кольцо, Дуда сказал:
- Пять лет назад я резал это кольцо.
- Знаешь ли ты, что за надпись на нем тебе следует отрубить
безумную твою голову?
- Ты можешь это сделать, хранитель закона, но тогда тайное я
унесу с собой, а ты ничего не узнаешь, и оно повиснет над тобою,
как отточенный меч судьбы.
Халиф вздрогнул...
- Говори все, что знаешь, а я обещаю тебя охранять, и ни один
волосок не упадет с твоей головы...
Глава четвертая. "ХОД КОНЯ"
Дуда отодвинулся, сел на пятки в позе молящегося и резко
повернулся назад. На площадке за ним уже никого из охраны не было.
Он заговорил сперва спокойно, затем все более горячо:
- Ты хорошо знаешь, великий, что со времени кончины мудрого
халифа Харун ар-Рашида могущество и слава великого арабского
племени стали колебаться и поражение следовало за поражением.
- Как же этого не знать! Как нам не горевать об этом!
- Великая держава, созданная светлым непобедимым мечом арабов
и раздвинувшая свои границы от плодоносных земель Мавритании до
диких пустынных гор китайского Кашгара, стала потрясаться от
внутренних беспорядков и вторжений враждебных орд диких монголов.
- И это мне известно!
- Должны ли мы, правоверные, примириться с этим и ждать
печального конца, к которому нас приведет ослабление могущества
арабов, или нам нужно собрать все силы, чтобы снова всюду
победоносно реяло великое зеленое знамя пророка?..
- Эта мысль давно тревожит мне сердце.
- Тебя беспокоит кольцо, найденное на руке убитого воина,
последнего потомка великого полководца Абд ар-Рахмана. А может
быть, у него остался сын? Сын достойный и прекрасный, полный
ясного ума?.. Арабы всегда страдали; оттого, что их шейхи
враждовали друг с другом.
- Да, это наше давнишнее постоянное горе, - вздохнул халиф.
- Великие люди для создания великих дел должны окружать себя
достойными же помощниками. Если же существует последний потомок
Абд ар-Рахмана, великого полководца, разгромившего франков и
грозившего завоевать все "вечерние страны"... если жив такой
юноша, изучивший круг высших знаний в медресе, тобою основанном,
блистающий красотой и мужеством, как месяц на небе, укрощающий
диких коней, владеющий светлым мечом, как молнией, - хотел бы ты,
могучий халиф, чтобы такой юноша был тебе близок, как сын, предан,
чист и верен, как слово аллаха?.. Чтобы он повел твои войска к
новым победам, чтобы опять ярко засверкала, как в былые времена,
слава арабской доблести?..
Халиф взглянул удивленно на великого визиря. Тот тихо и
почтительно ответил:
- Такого светлого воина, разумеется, лучше иметь преданным
другом и защитником, чем тайным коварным врагом. Всякий, кто
сумеет помочь славе арабского имени, должен найти поддержку и
благословение святейшего багдадского халифа.
- Но где же этот воин, покажи мне его, если он живой человек,
а не выдуманный, созданный праздной сказкой болтуна на базаре.
- Я могу тебе его показать. Но я боюсь, не пришлось бы мне
потом расплачиваться, лить слезы сожаления и рвать на себе волосы
от скорби, что я погубил его.
Халиф сказал:
- Я обещаю тебе, что если он такой, каким ты его описываешь,
что если он не сделал и не сделает никаких преступлений, то он
будет под моей постоянной защитой. Что ты думаешь об этом, мой
