оставаясь в своих жилищах, и таким образом все сделались жертвами
свирепых монголов, не пощадивших никого.
Монголы окружили оба главных города Пешт и Буду, в которых
почти не было войск, взяли их приступом, ограбили и сожгли, а
жителей перебили.
Так монгольский владыка Бату-хан в 1241 году стад временным
повелителем Мадьярского королевства.
Глава девятая. ПУТЬ К "ПОСЛЕДНЕМУ" МОРЮ
(Из "Путевой книги" Хаджи Рахима)
"Священный правитель, вероятно, ликовал, наблюдая с облаков,
как на реке Сайо его смелый внук разгромил все мадьярское войско.
После этой битвы Бату-хан объявил правителем Мадьярского
королевства Шейбани. Во все округа были разосланы татарские
"кнези", они же являлись верховными судьями. Им было поручено
собирать для татар лошадей, скот, подарки, оружие и одежду.
Некоторые знатные землевладельцы добровольно поступили на
службу к монголам как "кнези", и это они распространяли ложное
письмо короля Белы, будто бы призывающего народ не сопротивляться
татарам, посылать им дары и мирно оставаться в своих домах.*
Сперва под властью татар мадьяры жили как будто спокойно,
однако назначенные из монголов "кнези" вскоре стали требовать,
чтобы население присылало им красивых женщин и уплачивало дань
скотом. Затем они потребовали, чтобы из всех селений явились
мужчины, женщины и дети с новыми ценными подарками, а приняв эти
подарки, монголы всех явившихся беспощадно перебили.
Было ли все это известно Бату-хану? Если и да, то ему это
было безразлично. Он горел одним желанием: идти вперед и догнать
ускользающего от него короля Белу, который обещал мадьярам
вернуться и восстановить независимое королевство. Двигаться дальше
было весьма трудно, так как всем ордам пришлось пробираться
горными тропами, где было крайне мало корма для коней и где их
неподкованные копыта разбивались о каменистую почву.
Сам Бату-хан, посылая разведчиков, упрямо стремился вперед,
преодолевая крутые горные склоны, и захватил город Загреб. Всюду
он получал известия, что только что здесь проехал король Бела со
своей свитой. Бату-хан двинулся дальше на запад к морю. Наконец с
одной вершины показалась синяя морская равнина, и все спрашивали
друг друга: "Это ли "последнее" море?" Спустившись к нему, монголы
приблизились к небольшому городку, окруженному высокой каменной
стеной. Это оказался старинный город Спалато. В его небольшой
гавани не было ни одного корабля. Только несколько белых парусов
медленно уходило в туманную даль.
На требование Бату-хана выдать изменника и предателя короля
Белу жители города покорно раскрыли ворота и вышли навстречу
татарам во главе с градоправителем и несколькими
священнослужителями. Упав на колени, они клялись, что король Бела,
хотя и провел у них некоторое время, но, опасаясь мести гнавшихся
за ним монголов, перешел на корабль и вместе со всеми своими
приближенными ранним утром отплыл в море. Их клетчатые паруса еще
долго были видны в отдалении.
Бату-хан в ярости приказал своим воинам обыскать весь город
и, не щадя жителей, отобрать у них все съестные припасы, которых
оказалось довольно много на складах, так как они доставлялись туда
венецианскими купцами на кораблях. После трудного голодного пути
через горы азиатские воины наедались, пили вино и бесчинствовали.
Бату-хан подъехал к каменистому берегу, на который набегали и
в пене обрушивались прозрачные волны, Бату-хан сдерживал коня,
обнюхавшего соленую воду, но не пожелавшего ее пить. Саин-хан
сказал:
- До сих пор не было ни одной реки, которую бы не переплывали
наши дивные монгольские кони. Теперь кони дошли до предела, здесь
моя воля уже бессильна. Великий Потрясатель Вселенной завещал
моему отцу, преславном Джучи-хану, пройти все земли на закат
солнца до того места, куда может ступить копыто монгольского коня.
Дошел ли я д этого предела - не знаю! Идти дальше мой конь не
желает. Теперь пришлось бы плыть по воде. Но недостойно для
доблестного багатура менять прочное седло на вертлявую лодку. Я
все же буду продолжать мой путь вдоль берега до города
Тригестума.* Там я решу, следует ли моему победоносному войску
идти дальше, чтобы трепать убегающие дрожащие толпы италийцев,
франков и германов, или воткнуть в землю копье и остановить
поход!"
* Часть десятая. БАТУ-ХАН НА БЕРЕГУ АДРИАТИКИ *
Глава первая. СМЯТЕНИЕ И УЖАС В ЕВРОПЕ
Если бы легкокрылый гений истории с быстротой человеческой
мысли мог пролететь в 1241 году над "вечерними странами", то он
увидел бы величайшее смятение и ужас, охватившие народы Европы и
их правителей при известии о появлении на восточной границе
страшных загадочных татар, завернутых в звериные шкуры, об их
невероятных стремительных переходах через Польшу, Германию,
Богемию, Венгрию и о разгроме прославленных германских рыцарей и
других войск в битвах при Лигнице, Люблине, Сандомире, Кракове,
Бреславле и в других местах и, наконец, о полном разгроме
мадьярского войска в битвах при Сайо, Буде и Пеште.
Дальнейшее вторжение татар в Италию и Францию казалось
неминуемым. Что могло бы удержать грозных завоевателей? Император
германской империи Фридрих II Гогенштауфен писал красноречивые
воззвания ко всем королям, герцогам и баронам, призывая их
объединиться в одну сплоченную сильную армию и оказать
мужественное сопротивление азиатским дикарям Бату-хана, но сам он
был невидим и недоступен, укрывшись в своем загородном дворце на
острове Сицилии.
"Время, - писал император, - пробудиться от сна, открыть
глаза телесные и духовные. Уже татарская секира лежит у подножия
дерева, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит
гибелью всему христианскому миру. Уже давно мы слышим о татарской
угрозе, но считали опасность отдаленной, когда между нами
находилось столько храбрых народов и королей. Но теперь, когда
одни из эти монархов погибли, а другие обращены в рабство, теперь
пришла наша очередь стать оплотом и защитой христианства против
свирепого неприятеля".
Римский папа, бежавший из Рима во Францию и укрывшийся в
Лионе, писал оттуда также пространные послания, призывая верующих
на "священную войну" то против болгар, то против русских
схизматиков, обещая каждому, взявшемуся за оружие и объявившему
себя крестоносцем, прощение грехов и самых страшных преступлений и
прошлых, и настоящих, и будущих. В то же время папа проклинал
императора Фридриха II, обвиняя его в предательстве, в том, что
это он, как слуга дьявола, призвал татар к набегу на Европу.
А в народе говорили: почему же святейший отец сам не приедет
к границам Мадьярского королевства и не воодушевит собирающиеся
там христианские войска?
Слухи, один другого ужаснее, распространялись в народе:
говорили, что бесчисленное татарское войско занимает пространство
на двадцать дней пути в длину и пятнадцать в ширину. Будто бы
огромные табуны диких лошадей следуют за ними. Сами татары вышли
прямо из ада* и потому наружностью не похожи на других людей.
Лично видевший вторжение монголов на Балканский полуостров
ученый архидиакон монах Фома из Сплита записал в своей "Хронике":
"Эти люди малого роста, но груди у них широкие. Внешность их
ужасная: лицо без бороды и плоское, нос тупой, а маленькие глазки
отстоят далеко друг от друга.
Одежда их непроницаема для холода и влаги, сшита из сложенных
двух кож. Шерстью наружу, так что похожа на чешую. Шлемы у них из
железа или кожи. Оружие их - кривой меч, колчан и лук. Их стрелы с
острыми наконечниками из железа и кости. Татарские стрелы на
четыре пальца длиннее наших. На черных знаменах своих они имеют
длинные пучки из конских волос.
Татарские кони, на которых они ездят часто также и без седла,
малы ростом, но крепки, привыкли к усиленным переходам и голоду.
Кони, хотя и не подкованы, легко взбираются на горы и скачут по
ним, как дикие козы, и после трехдневной усиленной скачки они
довольствуются коротким отдыхом и малым фуражом.
И люди эти особенно не заботятся о своем продовольствии, как
будто живут от самой суровости воспитания: они не едят хлеба, пища
их - мясо, а питье - кобылье молоко и кровь.
С собой татары ведут много пленных, в особенности много
вооруженных куманов, которых они гонят впереди себя и убивают,
если увидят, что те не бросаются слепо в бой. Сами татары неохотно
идут в бой первыми.
Почти нет реки, которую бы они не переплыли на своих конях.
Через большие реки им приходится все-таки переплывать на меховых
бурдюках, надутых воздухом, или на камышовых плотах.
Походные шатры их сделаны из ткани или из кожи. Хотя татар
огромные полчища, но нет в их таборах ни ропота, ни раздоров, -
они стойко переносят лишения и страдания и упорно борются".
В Европе все верующие ожидали, что объявленный "священный
крестовый поход" против татар возглавит крайне богомольный король
французский Людовик IX, еще при жизни объявленный "святым". О том,
как он переживал известия о вторжении в Европу татарского хана
Бату, записал в своей "Хронике" монах Матье Пари, королевский
придворный духовник:
"Когда сей ужасный поток гнева божьего разразился над нами,
то благочестивая Бланш, мать короля Франции, вскричала, услышав
эти новости:
- Король Людовик, сын мой, где вы?
Он, подойдя, спросил:
- Мать моя, что вам угодно?
Тогда королева, испуская глубокие вздохи и разражаясь
потоками слез, сказала ему в рассуждении сей опасности как
женщина, но с решительностью незаурядной дамы:
- Что же делать, сын мой, при сем ужасном обстоятельстве,
невыносимый шум от которого доносится до нас? Мы все, как и святая
блаженная церковь, осуждены на общую гибель от татар!
На эти слова король отвечал печально, но не без божественного
вдохновения:
- Небесное утешение поддерживает нас! Ибо если эти татары,
как они себя именуют, дойдут до нас или мы пойдем за ними в те
места, где они живут, то мы все равно попадем в рай на небесах!
Таким образом, он сказал: "Побьем ли мы татар, или сам будем
побиты ими, мы все равно пойдем к богу либо как верующие, либо как
мученики".
Среди растерявшихся, перепуганных монархов Европы одним из
тех, кого не покидало упорство и вера в лучшие дни, был мадьярский
король Бела IV. Гонимый татарами, он сперва укрывался в городе
Загребе, затем пребывал в маленькой приморской крепости Трогир,
затем покинул ее и выжидал некоторое время со своей семьей и
свитой на венецианских торговых кораблях, прячась среди мелких
прибрежных островов. Он узнавал от приплывавших к нему рыбаков,
что происходит на Адриатическом побережье. Король Бела рассылал
воззвания к мадьярскому народу, уговаривая своих подданных не
терять мужества и надежды на скорое освобождение страны от
ворвавшихся хищников. Русские князья Черниговский Михаил и Даниил
Галицкий тоже надеялись на скорое возвращение в свои города и
верили в возрождение разграбленной татарами родины.
Король Бела отправлял своих послов с просьбой о помощи и к
римскому пале, и к германскому императору Фридриху II, и к
французскому королю Людовику IX, но ответ он получи только от папы
римского, который ограничился обещанием своего "благословения"
всем, кто поднимет оружие против татар.
Глава вторая. ПОСЛЕДНЕЕ ЛИ ЭТО МОРЕ?
Как разбушевавшийся ураган мчится через горы и долины, все
опрокидывая и сметая на своем пути, так монгольская орда
проносилась через Мадьярское королевство, неуклонно направляясь к
