губы рукавом.
- Только в "Чреве кита" можно выпить хорошего рому, - заметил
он убежденно. - Этот ром хорош, значит, взят он у мистера Линса.
Доказав этим силлогизмом [силлогизм - умозаключение из двух
предпосылок и вывода] свою способность к глубоким
философским умозаключениям, Хирлемс повернулся к двери и вышел
из каземата. Не успели его шаги стихнуть в конце подземного
коридора, как синьор Алонзо
взялся за предметы, извлеченные из свертка. Узники избрали для
первой трапезы плоский хлебец, несколько яблок и остаток
напитка. "Ковер-самолет" превратился в "скатерть-самобранку".
Алонзо разломил хлебец и... извлек из него две маленькие пилы,
бутылочку жидкого масла и записку, сложенную вчетверо. Печатными
буквами было написано следующее:
"Сегодня к полуночи распилите решетку. После полуночной смены
караулов выбирайтесь из каземата. Часовых на стене уберем и
бросим вам веревочную лестницу. Верховые лошади будут за рвом.
Друзья".
Записка быстро обошла всех трех узников и была уничтожена.
Только Брентлей остался в неведении об отважном замысле тайных
друзей. Лица пленников с корабля озарились радостной надеждой,
но мистер Бингль, напротив, помрачнел и потупился. Он сделал
знак брату и дону Алонзо. Те вытянулись на тюфяке рядом с
Джорджем и, защитив лица одеялом, выслушали сообржкения Джорджа
Бингля.
Молодые люди узнали, что духовное лицо, приславшее "пастырское
благословение", поддерживает довольно близкие отношения с
владельцем поместья Ченсфильд... Оказалось также, что, по
странной случайности, не кто иной, как именно надзиратель
Хирлемс, некогда привел Шарля Леглуа к узнику четырнщцатой
камеры... А хлебец, содержавший записку "друзей", не был ни
надрезан, ни проколот для проверки...
...Был пятый час дня, когда члены лондонской комиссии
добрались, уже под конец инспекторского обхода, до углового
каземата.
В полутемном подземелье замерцал огонь свечей. Каземат
наполнился мантиями, париками, мундирами и лентами. Позади
блестящей свиты прятался надзиратель Хирлемс. Он вытягивал свою
шею из-за перьев и эполет, чтобы не упустить замечаний
прокурора, но при этом старательно прикрывал рукою рот и
сдерживал дыхание, ибо оно испускало в атмосферу подозрительные
пары.
Прокурор молча осмотрел каземат и, уже собираясь уходить, задал
скучающим тоном казенный вопрос:
- Есть ли жалобы на тюремную администрацию?
- Сэр, нас содержат в невыносимых условиях. Разрешите подать
вам лично письменную жалобу.
Брови прокурора удивленно поднялись, а затем недовольно
сдвинулись. У майора Древверса задергалась щека. Он с
наслаждением задушил бы собственными руками узников углового
каземата. Жаловаться? Ну погодите, голубчики!..
- Господин де Кресси, - кислым тоном процедил прокурор, -
прошу вас, примите от арестанта его жалобу. Мы возвращаемся в
канцелярию.
Кавалер де Кресси остался в каземате. Он велел Хирлемсу
принести принадлежности для письма. Два солдата конвоира стали
за дверью...
Хирлемс, тяжело дыша, протянул офицеру бумагу, перо и чернила.
При этом обоняние офицера уловило винные пары.
- Да вы пьяны, любезный?
Хирлемс споткнулся, и офицер должен был встряхнуть его за
шиворот. В довершение бед, арестанты каземата повели себя нагло
и предъявили в своей жалобе незаконные и неумеренные претензии.
Через четверть часа в крепости бушевал шторм. В угловом
каземате, а также в опустевшем жилище Джорджа Бингля были
произведены строгие обыски. У арестованных оказалась бутылка со
свежими следами крепкого спиртного напитка и нашлись две пилки,
что явно свидетельствовало о попытке к бегству. Надзиратель
Хирлемс получил двадцать суток гауптвахты. Сэр Голенштедт
наложил взыскание на майора Древверса.
- Вы распустили арестантов, вы отучили их от почтительности,
Древверс! - гневно кричал милорд прокурор. - Они собирались
бежать, и на воле у них есть сообщники! Приказываю вам
немедленно посадить этих наглецов в карцер, приковать их к
стенным кольцам, не спускать с них глаз! Вы ответите перед
законом за малейшее послабление тюремного режима!
В гостиной на Сент-Джекобстрит лорда-адмирала уже ожидали.
Вудро Крейг мешал угли в камине, Джеффри Мак-Райль полировал
ногти замшевой подушечкой, Джозеф Лорн расхаживал по комнате.
Накрытый столик перед камином напоминал артиллерийскую батарею
крупных калибров. Ассортимент отличался простотою и был
рассчитан на чисто морской вкус. Мерилом для подбора служила
главным образом крепость напитков.
Граф Ченсфильд, эрл Бультонский, вошел стремительно. Не
здороваясь с джентльменами, он сразу проследовал к столику,
загородил его и свирепо оглядел присутствующих.
- Ни глотка, пока не услышу разумного слова! Кстати, к вашему
сведению: прокурор велел арестовать Бингля.
- Вот те на! За что?
- Пока неизвестно. Попробуем выяснить через Хирлемса.
Вудро Крейг беспокойно заерзал на стуле.
- Нет, Джакомо, причина ареста, пожалуй, и без Хирлемса
понятна. Прокурор молодец! Недаром образина этого Маттео
Вельмонтеса сразу бросилась мне в глаза... Я разгадал его.
Знаешь, кто он таков, этот Маттео?
- Не загадывай загадок. Кто же он? Англичанин?
- Американец?
- Достопочтенный гражданин бультонских мостовых, родом с
чердаков Чарджент-стрит. Это мистер Томас Бингль, родной брат
художника Джорджа. Помнишь рассказ о мальчишке с обезьяной?
- Матерь божия! Кто же его узнал?
- Уильям Линс. Как только глянул на портрет, так и узнал
паренька из Голубой долины.
- Значит, это стало известно и прокурору. Дело запутывается.
Комиссия, похоже, пронюхала немало... Лорн, ты беседовал с ними?
- Нет еще. Но советую тебе, Джакомо: перенеси-ка все наличное
золотишко на борт моего "Адмирала" и держи наготове шлюпку!
- Не вешайте носов, старики! Унывать рано. Алонзо еще не
распознан?
- Нет. Вероятно, это действительно испанец.
- Послушайте, нет ли у него в самом деле сходства с
Бернардито? Не может ли он оказаться самим Диего Луисом?
- Чепуха, Джакомо. С Бернардито у него нет ничего общего. Уж
скорее он похож на тебя.
- На меня? Эх, Джузеппе, после гибели Чарли на меня в целом
мире походить некому...
Лорд-адмирал подошел к столу, смешал в стакане несколько
напитков и выпил одним глотком.
- Нынче предстоит работа. Членам комиссии я послал
приглашение в Ченсфильд. Я задержу их там до утра. Джузеппе,
побег пленников придется устраивать тебе.
- А вы, ваше лордство, будете в это время угощаться с
джентльменами шампанским и устрицами? Это приятнее, чем лазить
по крепостным стенам и резать часовых...
Граф Ченсфильд хватил кулаком по столу так, что одна из
бутылок упала и все рюмки жалобно зазвенели.
Лорн, ссутулясь, медленно подошел к столу, оперся на него
обеими руками и, глядя прямо в злые глаза лорда-адмирала,
проговорил негромко и решительно:
- Не дури! После твоего островка меня трудно напугать
кулаками и стуком. Нечего строить из себя милорда перед нами.
Маши руками под носом прокурора Голенштедта! Его можешь взять за
пуговицу или хоть за горло и вытрясти из него хлипкую
юридическую душу. А старых друзей береги, Джакомо! Залетел ты
высоко, но без нас тебе крышка, друг! Мы-то не много потеряем,
коли придется переходить на новую "Черную стрелу", а вот ты,
Джакомо... Тебе падать побольнее!
- Хватит, Джузеппе! Давайте потолкуем о деле.
Лорд-адмирал принял миролюбивый тон, но в глубине его
расширенных зрачков тлела плохо скрытая злоба. Вудро и Джеффри
Мак-Райль притихли.
Четыре бультонских джентльмена уселись за столиком. Напитки
убывали быстро. Со двора донесся звук подков, и камердинер Мерч
в сапогах и плаще вошел в гостиную. За ним следовал Уильям Линс,
владелец таверны "Чрево кита". Камердинер вручил лорду-адмиралу
записку от патера Бенедикта. Граф пробежал ее и бросил в камин.
- Мерч, ты видел милорда Голенштедта? Каков ответ?
- Велено сказать вашей милости, что джентльмены изволили
отклонить ваше любезное приглашение в Ченсфильд. Но милорд
прокурор благоволил просить вашу милость нынче самолично
пожаловать в гостиницу к девяти часам вечера. А часом раньше, к
восьми, милорд прокурор приглашает к себе мистера Вудро Крейга.
- Хорошо, можешь идти, Мерч.
Граф Ченсфильд подождал, пока дверь за камердинером
захлопнется.
- Ну, Линс, выкладывайте новости.
- Дела обстоят неважно, милорд. В крепости целая буря. Нашли
пилки. Хирлемс взят под стражу. Пленников перевели в строгий
карцер. Завтра всех повезут в лондонский Ньюгейт. Бультонский
конвой должен сопровождать карету до Шрусбери. Оттуда карета
пойдет под конвоем тамошних солдат. Сведения эти я только что
получил от Древверса. Джентльмены отправятся завтрашним
дилижансом... Они желали видеть в гостинице вас и мистера Крейга.
- Знаю, благодарю вас. Поезжайте к себе.
Уильям Линс откланялся по-военному и удалился. Граф Ченсфильд
отставил стакан.
- Да, план с побегом провалился. Просчет! Но, каррамба, мы еще
подеремся! Черт его знает, что разнюхано комиссией и чего она
еще не успела раскрыть. Так вот, Вудро, поезжай к ним слерва ты.
А ты, Лорн, держись наготове. В девять поеду к ним я. Если там
устроена ловушка и меня сцапают, тогда поднимай с Джеффри весь
экипаж "Адмирала", выдайте ребятам побольше вина и штурмуйте
бультонскую тюрьму. Когда выручите меня, удавим тех четверых -
Брентлея, обоих Бинглей и Алонзо, - а потом поскорее все на борт!
И держись тогда, добрый старый Бультон, держитесь купеческие
кораблики нашего любезного короля!
- Ишь развоевался, герой! - проворчал Лорн. - Может, незачем и
в гостиницу ездить? Прямо на борт "Адмирала" - и фьюить?
- Ну нет, будем держаться до последнего! Сейчас половина
восьмого... Вудро, тебе пора к лондонским джентльменам...
Кстати, Джузеппе, судно-то у тебя в порядке?
- Судно в порядке, припасов хватит.
- Хорошо! Держитесь, старики! Наша звезда еще не закатилась.
В добрый час, Вудро!
В большом зале "Белого медведя" было оживленнее, чем в обычные
предпраздничные дни. В этот вечер многие почтенные бультонцы
явились в гостиницу, чтобы поглазеть на королевских чиновников
из лондонской комиссии. В течение дня комиссия успела развить
кипучую деятельность. Посещение тюрьмы ознаменовалось многими
событиями, вроде приказа об освобождении всех
крестьян-браконьеров, двух старух, незаконно торговавших печеным
картофелем, многих бродяг и мальчишек, осужденных за нищенство;
лишь пиратских главарей джентльмены приказали перевести на
особенно строгий режим.
Однако, к разочарованию любопытных, лондонские жрецы Немезиды
[Немезида - в греческой мифологии богиня возмездия,
карающая за преступления]
не дали лицезреть себя в общем зале. Вскоре посетители увидели в
вестибюле лишь скромную, хорошо знакомую фигуру мистера Вудро
Крейга, самого владельца гостиницы, который, поклонившись гостям,
проковылял на второй этаж. Получив разрешение войти в номер, мистер Крейг
предстал перед милордом прокурором.
Сначала мистер Голенштедт позволил эсквайру Крейгу вдоволь
налюбоваться буклями своего пышного парика, ибо прокурор в
течение целых десяти минут не отрываясь писал что-то на листах
бумаги, в то время как мистер Крейг тихонько откашливался,
поскрипывал костылями и потирал переносицу.
Выдержав указанную паузу, прокурор пронзил мистера Крейга
взглядом, острым, как дротик. Наконец, вглядевшись в оробевшего
содержателя "Белого медведя" и узнав его, прокурор сделал более
приветливое лицо.
- Мистер Вудро Крейг, не так ли?
- Да, сэр! Вам угодно было вызвать меня, ваше лордство?
- Сущий пустяк, мистер Крейг, ничтожная безделица, но мне
хотелось бы уточнить ее. Вот эта масляная копия с какой-то
миниатюры... Она обнаружена при обыске на квартире Бингля. Вам
известно происхождение этой копии или ее оригинала?
- Я впервые вижу эту картину, ваше лордство.
- Значит, мистер Кремпфлоу, ваш компаньон без вашего ведома
