- Молчать! - Лицо капитана потемнело. - Как вы смеете... у
меня на борту...
В этот миг кто-то постучал в дверь каюты.
- Низкие клеветники! - В каюте никто не обратил внимания на
стук. - Только правила о парламентерской неприкосновенности
мешают мне вздернуть вас обоих на реях моего корабля и в таком
виде доставить в первый английский порт. Ни слова больше! Я
отвечу пушками на поругание одного из первых имен графства, как
только вы покинете борт корабля.
- Капитан, угодно ли вам припомнить мисс Эмили Гарди? -
Молодой парламентер с огромным трудом сохранял самообладание. -
Не припоминаете ли вы якорь бригантины "Офейры", обнаруженный
мистером Уэнтом на острове? Так знайте, что островитянин,
спасенный прибытием "Ориона" на остров, и был не кем иным, как
подлинным виконтом Ченсфильдом, чей титул и наследственное
имущество украл пират Грелли...
Настойчивый стук в дверь повторился. Голова Ольсена
просунулась в каюту. Он поманил Брентлея в коридор.
Когда Брентлей вернулся в каюту, лицо его выражало досаду и
какую-то свирепую жалость. Он хмуро взглянул на посланцев и
проговорил глухим голосом:
- Сдайте ваши шпаги, господа. Корабль "Три идальго" окружен
боевыми судами британской эскадры. Отступление для вас отрезано.
Синьор Алонзо обнажил шпагу:
- Предательство!
Маттео Вельмонтес кинулся к окну. В тот же миг оно с треском
вылетело, и на обоих посланцев уставились пистолетные дула.
Распахнулась дверь каюты. Десяток матросов с ружьями наперевес
толпились в коридоре. На лентах матросских шапочек блестела
золотом надпись: "Южный крест". Двое матросов с порога
прицелились в парламентеров. Синьор Алонзо переломил свой клинок
о колено и с презрением швырнул обломки под ноги Брентлею.
Маттео бросил свою шпагу на ковер.
Раздвигая плотное кольцо матросов, через порог шагнули два
офицера, Дональд Блеквуд и Джозеф Лорн.
- Капитан Брентлей, прошу вас на мостик, - сказал Блеквуд. -
Бриг вступает в сражение. Ваши батареи должны первыми открыть
огонь. - Командир эскадры обернулся к матросам: - Вяжите пиратов!
В коридоре звякнули цепи приготовленных кандалов и наручников.
- Стой! - громовым голосом остановил матросов Брентлей. - Это
парламентеры, мистер Блеквуд. Бриг не вступит в бой, пока
парламентерам не будет обеспечено возвращение на их судно.
- Старик рехнулся, - пробормотал Лорн и строго сказал: -
Капитан Брентлей, вам никто не давал полномочий вести переговоры
с разбойниками. Угодно ли вам посторониться и выполнить приказ?
- А, это вы, Джузеппе Лорано, пират с Каиновым пятном на лбу
от ножа Фернандо Диаса! - бросил Алонзо де Лас Падос со
страстной ненавистью.
Лорн с обнаженной шпагой кинулся на безоружного посланца.
Брентлей одним ударом сверху вниз вышиб шпагу из его руки. Один
из матросов толкнул Алонзо сзади ружейным прикладом. Через
несколько минут оба парламентера уже лежали на полу, связанные
по рукам и ногам.
- В трюмный карцер! - Капитан Блеквуд стал еще бледнее, чем
владелец каюты. - Капитан Брентлей, я арестую вас за измену
воинскому долгу. Мистер Лорн, возьмите у изменника шпагу.
Багровая вспышка мелькнула в окне. Корабль содрогнулся от
орудийного залпа. Помощник Брентлея уже командовал багареями
"Ориона". Капитан Блеквуд поднялся на мостик брига. Залпы
грохотали над морем, как мерные удары исполинских молотов. Весь
горизонт полыхал красными зарницами. Эскадра из пяти кораблей
сосредоточенно била по корпусу и палубным надстройкам капера
"Три идальго".
Приближение кораблей эскадры заметили с капера лишь в тот
момент, когда под самым бортом "Ориона" выросли мачты какой-то
быстроходной яхты. Одновременно с норда, зюйда и оста появились
темные силуэты подкравшихся боевых кораблей. Сигнальные огни,
зажженные на мачтах капера для ориентирования шлюпки
парламентеров, послужили нападающим хорошей мишенью.
Когда с "Ориона" грянул залп и одновременно заговорили сто
двадцать стволов - половина артиллерии всей остальной эскадры, -
на "Трех идальго" сразу вспыхнуло два пожара. Враг со всех
сторон атаковал подбитый корабль. Диего Луис понял, что
парламентеры схвачены. Он решил прорвать кольцо окружения и,
выйдя из боя, сохранить корабль и экипаж.
Капер развернулся в сторону слабейшего из атакующих судов. Это
была каравелла "Добрый Бультон" с наименьшим числом бортовых
орудий.
Ветер благоприятствовал маневру. Под огнем противника люди
поставили все паруса. С расстояния в три кабельтовых капер дал
первый залп из сорока пяти каронад левого борта. Команда успела
потушить один очаг пожара в центре палубы, и лишь огонь в
кормовой части продолжал озарять снизу громаду парусов. Но и
этот пожар уже ослабевал, а обшитые американским дубом борта не
дали течи. Ни одно орудие не вышло из строя.
Офицер, командовавший огнем пушек, был не кто иной, как синьор
Антони Ченни, прошедший многолетнюю боевую выучку у капитана
Бернардито. От его хладнокровия и точности зависела теперь
судьба всего экипажа, и Антони Ченни, старший артиллерист "Трех
идальго", понимал это.
С расстояния в полкабельтова Антони Ченни хлестнул каравеллу
картечью. Эффект картечного залпа был внушительным. Батареи
каравеллы захлебнулись. Сорванные полотнища парусов смело за
борт вместе с обломками палубных надстроек.
Каперский корабль, осыпаемый градом горячего металла, подошел
к "Доброму Бультону" почти вплотную и просверлил борт вражеского
корабля сорока пятью тяжелыми ядрами на уровень ватерлинии.
Капер едва успел разминуться со своей жертвой, как обе уцелевшие
мачты "Доброго Бультона" накренились и остатки его огромных
парусов заполоскались в море. Вода с ревом хлынула через
вспоротый борт в трюмы, и осевший корпус стал погружаться в
водоворот. С кораблем Тресселя было покончено.
Тем временем "Адмирал Ченсфильд" и "Орион", по замыслу
капитана Блеквуда, стали теснить "Трех идальго" на огнедышащие
жерла "Короля Георга". Молодому капитану капера Диего Луису
оставался один выход: проскочить между батареями вражеских
кораблей. Капитан Блеквуд был уверен, что пираты не отважатся на
этот смертельный риск. Но они неожиданно для атакующих сделали
разворот влево, в сторону "Ориона", оторвались от наседавшего
"Адмирала" и устремились прямо под огненный град.
Стройный корпус "Трех идальго" содрогался, как тело солдата,
прогоняемого сквозь беспощадный строй шпицрутенов. Снаряды рвали
паруса, калечили снасти, ломали палубу. Кацер огрызался точными,
хорошо нацеленными залпами картечи, сметы с палуб "Короля
Георга" и "Ориона" орудийную прислугу и верхние команды.
Капитан Блеквуд стоял на корме "Ориона", когда форштевень
"Трех идальго" возник в четверти кабельтова от правого борта.
Осколок горячего чугуна ударил в грудь командиру эскадры. Корма
капера еще скользила мимо брига, когда капитан Дональд Блеквуд
перестал дышать. Ему уже не пришлось увидеть, как помощник
капитана на "Короле Георге", который управлял этим кораблем
вместо Блеквуда, сделал непоправимую ошибку: он не погнался
сразу за подбитым купером, расстреливая его на параллельном
курсе с расстояния в полкабельтова, а стал обходить "Трех
идальго" с кормы, чтобы обрушить на капер всю мощь своих
батарей, еще не принимавших участия в стражении. При этом
маневре "Король Георг" своим корпусом прикрыл израненный капер
от огня орудий "Адмирала Ченсфильда"...
Незадачливый тактик на несколько драгоценных минут вывел из
боя два самых сильных корабля экспедиции: "Адмирал Ченсфильд"
почти не имел повреждений, "Король Георг" понес потери, но тоже
представлял собою еще весьма внушительную силу.
Пока потрепанный "Король Георг" неуклюже разворачивался, капер
"Три идальго" вел жаркую дуэль с одним "Орионом", а капитан
Джозеф Лорн, командир "Адмирала", проклинал небеса, воды, всех
святых, кровь своих предков, собственные руки, ноги и бороду.
Успевший лишь к концу боя вернуться с "Ориона" на свой корабль,
Джозеф Лорн, положив право руля, попытался вновь взять капер на
прицел... Увы, только мощный, но уже запоздалый залп "Короля
Георга" прогремел вслед беглецу, исчезающему в глубоком мраке.
Джозеф Лорн принял теперь командование эскадрой. Он отрядил на
розыски капера яхту "Южный крест". Три остальных корабля эскадры
получили приказание перестроиться из боевого порядка в походный
и следовать за яхтой. Но ни "Король Георг", ни "Орион" уже не
годились для преследования: у "Короля Георга" была пробоина в
носовой части, наспех прикрытая парусиновым пластырем; корпус
"Ориона" дал такую течь, что помпы не справлялись. Такелаж обоих
кораблей был изорван и спутан. "Орион" потерял половину, а
"Король Георг" - треть верхней команды... "Адмиралу" пришлось
убавить скорость.
Пасмурный рассвет застал растянувшуюся эскадру всего в
двадцати милях от места боя. Низкие тучи и туманная дымка скрыли
из виду не только капер, но и яхту "Южный крест". Лорн кусал
губы от злости. К вечеру показалась яхта, отказавшаяся от
бесплодных поисков. Эскадра прекратила преследование и легла
курсом на Капштадт.
С морскими почестями тело капитана Блеквуда было опущено в
морскую пучину. Закованных пленников перевели с "Ориона" в
глубину трюмных недр "Адмирала". На фрегате их заключили в самом
суровом карцере, обшитом железными листами. Арестованный Лорном
капитан Брентлей, без шпаги и эполет, сидел под охраной часового
в одной из офицерских кают "Адмирала". "Король Георг" и "Орион"
кое-как добрались до Капштадта и стали там на ремонт. "Адмирал
Ченсфильд" в сопровождении яхты "Южный крест" направился в
Англию.
Декабрьской ночью 1789 года комендант бультонской тюремной
крепости майор Древверс послал стражника за тюремным художником.
- Мистер Бингль, вам предстоит сегодня спешно сделать
портреты двух важных государственных преступников. Портреты
нужны для установления подлинных имен этих людей. Предупреждаю,
что малейшая попытка вступить во время сеанса в переговоры с
преступниками повлекла бы для вас тяжелые последствия. Придется
вам поработать при свечах: дело не терпит отлагательства.
- Речь идет об арестантах, доставленных вечером с фрегата
"Адмирал Ченсфильд"?
- Поменьше праздного любопытства, Бингль. Для вас эти два
лица - просто секретные государственные узники. Очень советую
вам быстро закончить дело, а затем еще быстрее забыть про ту
встречу.
Бингль спустился по двум лестницам в глухое тюремное
подземелье, вырубленное в скале не для вечного покоя мертвых, а
для вечного заточения живых. Тюремный надзиратель Джобб, самый
мрачный служака крепости, ходил по каменным плитам коридора,
закутавшись до бровей в теплый меховой плащ. Мягкая войлочная
обувь делала его шаги беззвучными. За железной дверью в угловом
каземате находились вновь прибывшие узники.
- Чертовски холодно, Джобб, - сказал художник.
- Чертовски, мистер Бингль, - согласился надзиратель.
Джордж вернулся в канцелярию начальника тюрьмы.
- Сэр, работать внизу невозможно. Прошу прощения, но у меня
сводит руки.
- Хорошо, проведем сеанс в следственной камере. Сейчас
конвоиры приведут узников туда.
Камера для следствия граничила с канцелярией и кабинетом
майора Древверса. Бингль хорошо знал эту голую комнату с
решетками на окнах; десять лет назад он выдержал здесь шесть
месяцев еженощных допросов, угроз и ласковых увещеваний.
Конвоиры ввели двух пленников, закованных в ножные кандалы. Их
одежда, некогда богатая и нарядная, превратилась в пестрые
лохмотья бархата и шелка. Обросшие лица
посинели от холода, а косматые пряди
спутанных волос падали на глаза.
- Алонзо де Лас Падос и Маттео Вельмонтес?
- Вопросительным тоном осведомился майор. Он
еще не видел этих пленников лорда-адмирала. -
Вам придется позировать перед художником...
Он отлично пишет портреты прелестных леди, но
думаю, что справится и с портретами
разбойников и пиратов. Приготовьтесь, сэры...
Младший из узников, Алонзо де Лас Падос, сел перед мольбертом,
сбросил с плеч рваный плащ и с наслаждением потянулся, радуясь
