Признав, что Федор
в чем-то поумнел.
И в знак приязни
С ершом бутылку допил без боязни
До конца.
XXIV
И много что потом произошло.
Но эпос свой на том закончу, право,
Причину написанья исчерпав:
С утра хотел я сильно выпить пива,
Но в творчестве желание изжил.
!!!!!!! !!!!!!! !!!!!!! !!!!!!!
!!!!!!! !!!!!!! !!!!!!!
Ф И Н И Т А Л Я Т Р А Г Е Д И Я
трагедия
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
Поднимается тяжелый желто-зеленый занавес. На сцене - комната
М_а_к_с_и_м_а и Ф_е_д_о_р_а. На низко просевшей раскладушке спит
М_а_к_с_и_м. У него нехорошее недоброе лицо.
Над раскладушкой висят репродукции и фотографии, вырезанные из журна-
лов "Пробуждение" и "Солнце России". Посредине сцены - стол. На столе и
под столом - грязные тарелки, пустые и ополовиненные бутылки, окурки,
несколько стаканов. За столом сидит крепко задумавшийся Ф_е_д_о_р. По
сцене бегает кот.
Ф_е_д_о_р наливает себе стакан вина, залпом выпивает. Опускает голову
на грудь, не двигается - видимо, засыпает. Вся сцена представляет собой
тяжелое, пасмурное зрелище. Неприятна неинтеллигентность движений
Ф_е_д_о_р_а, его манера тянуться к бутылке, роняя стоящую на пути посу-
ду.
Все с начала и дальше, до самого конца, начинает казаться ужасной му-
рой.
Между тем на сцене ровно ничего не происходит в течении сорока пяти
минут, после чего занавес опускается.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Занавес поднимается, на сцене все то же. Проходит сорок пять минут.
Зрители начинают думать, что попали на авангардистский спектакль, и до
самого конца будут показывать спящих Максима и Федора; но тут неожиданно
освещается второй план сцены, на котором происходят столь напряженные
события, что публика не успевшая покинуть театр, должна бы почувствовать
себя вознагражденной.
Это надо видеть.
На втором плане сцены действует множество персонажей, в том числе и
неизвестно как сюда попавших.
Это: Дух МАКСИМА, Дух ФЕДОРА, Дух ПЕТРА, Дух ВАСИЛИЯ, Духи ЯПОНСКИХ
ДРУЗЕЙ, Духи различных ИЗЯЩНЫХ ДАМ,
в том числе: Дух ПРОДАВЩИЦЫ В ВИННОМ ОТДЕЛЕ и Дух ПРОДАВЩИЦЫ В ПИВНОМ
ЛАРЬКЕ
(а как вы думали? Что они, хуже?)
Духи СОСЕДЕЙ ПО КВАРТИРЕ,
Духи ПОДПОЛЬЩИКОВ,
Духи ПРОХОЖИХ НА УЛИЦЕ,
Дух И.КОНСТАНТИНОВА,
Дух ХОКУСАЯ,
Дух РАНСЭЦУ,
Дух Д.СУДЗУКИ,
Дух А.ГАУДИ,
Дух А.С.ПУШКИНА
А также множество других ДУХОВ, вплоть до ДУХОВ ЗРИТЕ-
ЛЕЙ В ТЕАТРЕ.
Причудливую картину отношений всех этих духов трудно описать.
Некоторые духи видят всех или почти всех остальных духов, некоторые -
только часть, некоторые - только себя, а есть духи, которые и в
собственном существовании не уверены. Забавно, что иные из духов видят у
себя, да и у остальных, пожалуй, только отдельные части тела, например,
кулак, которым и лупцуют по чему ни попадя. Столь же неприятны духи, ко-
торые вообще ничего не видят - они бодро разгуливают по сцене, пребольно
толкая остальных.
Несмотря на сумятицу и гвалт, видно, что в центре внимания многих ду-
хов находятся спящие М_а_к_с_и_м и Ф_е_д_о_р. Кто смотрит на них с през-
рением, кто - с негодованием, кто - с жалостью, кто - со смехом, кто - с
пониманием, кто - с любопытством, ну и по-всякому. Д_у_х М_а_к_с_и_м_а и
Д_у_х Ф_е_д_о_р_а смотрят с неопределеным выражением.
Второй план сцены начинает постепенно погружаться в темноту. Духи по
одному исчезают, шум стихает. Последними исчезают Д_у_х_и М_а_к_с_и_м_а
и Ф_е_д_о_р_а. В наступившей тишине слышны их последние малопонятные
реплики:
Д_у_х М_а_к_с_и_м_а: Он просыпается...
Д_у_х Ф_е_д_о_р_а: Но нем...
Второй план в темноте. Федор поднимает голову. Желтозеленый занавес
опускается, однако прежде чем он совсем скрыл сцену, видно, как
Ф_е_д_о_р тянет руку к бутылке.
# # # # # #
# # # # # #
# # # # # #
# # #
Часть вторая
В О З В Р А Щ Е Н И Е
И З
Я П О Н И И
B L O W U P
Илья Давидович Кобот с одной стороны не любил соседей - Максима и Фе-
дора, даже писал на них заявления, что Федор по ночам кричит, что водят
собутыльников, писают в коридоре и на кухне. Но с другой стороны, гово-
рят, что бывают соседи и похуже этих... Федор, такой горемычный, не на-
хамит, а Максим, хоть и строгий будто командир, да все спит больше.
Как-то вечером Кобот сидел у них в гостях, пил чай - надо же иногда
посмотреть, как люди живут. Да вот тоже выбрал, на кого смотреть! С са-
мого начала лучше было уйти, с самого начала ругань у них пошла - то
Максим Федора изругал, зачем вермута купил, когда в магазине портвейн
есть, потом опять изругал, зачем Федор с пивом балуется - у бутылки
крышку открывает и снова пришпандоривает.
Еще в тот вечер Федор во все фразы вставлял какое-то мерзкое слово,
которому его научил ученик Василий, - слово "пантеизм"; ну например:
"Что, нальем еще пантеизму?" - про вермут, или: "Пантейшно я нынче пивка
купил!" Кобот специально вышел посмотреть - в энциклопедическом словаре
этого слова - нету!
Вот так посидели, молчали в основном, и вдруг дверь открывается - и
на пороге стоит милиционер.
Причем кто ему дверь открыл входную? Илья Давидович очень, конечно,
напугался, но все-таки ясно, что не за ним же пришли, за Федором вернее
всего. Максим и так был злой, а тут аж черный весь стал - тоже на Федора
подумал: "Ну, жопа, доорался по ночам!" Сам Федор как-то не сориентиро-
вался: "Это чего, чего он тута?..."
Милиционер обвел всех мрачным взглядом, особо задержался на Федоре и
спросил:
- Который тут Кобот?
Сердце у Ильи Давидовича больно застучало, а всего мучительнее было
стеснение перед Максимом и Федором, которые, пьянь политурная, еще и
смотрят с сочувствием.
- Я... Кобот...
- Ну, здраствуй, Кобот, - после паузы сказал милиционер, снимая фу-
ражку.
- Здрасьте...
Илья встал и вытянул руки по швам. Максим взял со стола пару бутылок
вермута и поставил на пол. Милиционер перевел испытывающий взгляд с Ко-
бота на Максима:
- А вы тоже здесь проживаете?
- Здеся, - спокойно ответил Федор. - Пантейшно.
- Ну, здравствуйте и вы. Сосед я вам новый буду. Пужатый Александр
Степанович.
От внезапности этой сцены и проклятого бушующего сердца с Кобота лил
пот, ноги дрожали. Он дугой пошел к двери, не замечая удивленного взгля-
да милиционера.
- Что он, больной, что ли? - спросил Пужатый.
- Жопа, - не сразу ответил Максим и выпил полстакана вермута.
Новый жилец быстро почувствовал себя в квартире по-свойски, точнее, в
первый же день. На утро, когда Кобот ставил чайник, в коридоре послышал-
ся задорный свист, и на кухню в одной майке вышел Пужатый.
- Здорово! - громко сказал он.
- Доброе утро, - ответил Илья Давидович. Эту фразу он заранее приго-
товил, чтобы сказать милиционеру - знал, что очень растерялся после вче-
рашнего, не сразу сообразит, что сказать.
- Ты чего вчера отвалил-то? Испугался, что ли?
Кобот покраснел, не зная, как ответить.
- Чего ты все время мнешься?
Илья молча мыкался с газом, но зажечь никак не получалось. Пужатый
зажег газ на своей конфорке, поставил чайник и, сев на табурет, стал
следить за Коботом.
- Ты где работаешь?
- В Механобре работаю... - подумав, ответил Илья.
- Как, как? Что такое?
- Так называется...
Последовала тягостная пауза. Кобот, с такой натугой включивший газ,
выключил его и пошел к себе в комнату. Войдя, он, так же как и вчера,
долго и быстро ходил туда-сюда, ни о чем не думая.
Вечером, возвращаясь с работы и уже подойдя к дому, Илья Давидович
увидел в дверях Пужатого, безотчетно, неосознанно повернулся и, сВежив-
шись, прошел мимо дома.
- Эй, Кобот! - окликнул его Пужатый.
Кобот, пометавшись на месте, подошел.
- Ты чего это от меня шарахаешься?
- Да нет, я... Мне надо было...
- Темнишь все? Я же видел - ты к дверям шел.
Было уже темно, и это придавало сцене зловещий оттенок.
- Ну, шел, да вот в магазин решил зайти, - с надрывом сказал Кобот.
Пужатый молчал. Лицо его было в тени. На пуговицах обмундирования
светились колючие звезды. Илья немного помолчал за компанию и отошел за
дом, где и промыкался с полчаса для отвода глаз.
Вечером перед сном Илья Давидович, чуть заглянув на кухню, отшатнулся
и замер за дверью. Красный распаренный Пужатый со стаканом в руке шептал
Федору:
- Этот Кобот, я смотрю, тот еще корефан. Еще утром заметил: что за
ядрен батон морду воротит! Боится чего-то. Сейчас вот в магазин за вер-
мутом иду, гляжу мать честная! Кобот! Увидел меня - и шмыг в сторону,
воротником прикрывается. Ну ладно, думаю, видать, за тобой водится. Да
еще и спрашиваю: "Ты где работаешь-то?" А он мне говорит: "В Хренобре"!
Ну ладно, думаю, гусь ты хорош...
- В Механобре! В Механобре я работаю! - забывшись, пролепетал Илья за
дверью.
Это был сильный и неожиданный эффект. Даже Федор с испугом глянул на
дверь, а Пужатый вскочил и, выбежав с кухни, наткнулся на вытаращившего
глаза Илью Давидовича. Они некоторое время стояли молча, почти вплотную,
блестя глазами и взволнованно дыша.
- Ага... - сказал Пужатый, поправляя майку. Илья, шатаясь, побежал к
себе в комнату.
- Идиоты! Что за идиотизм! - бормотал он. - Фу! Как все... Фу! Идио-
тизм абсолютный! - он подошел к зеркалу и
напряженно глянул в него. Зеркало мудро и матово светилось
вокруг искаженного отчаянием лица. Илья, не в силах чем-либо
заняться, долго стоял у зеркала, то так, то сяк выворачивая
голову и скаля зубы. Это бессмысленное занятие давало ка-
кой-то выход напряженности, невесть за что свалившейся.
Сухо и зловеще тикал будильник.
Дверь без стука отворилась, и в комнату вошел Пужатый, уже в форме и
в сапогах. Не спрашивая разрешения, он сел за стол, вынул папиросу и,
разминая ее, стал оглядывать скромную, но благообразную комнатку. Илья
Давидович, как пойманный за руку вор, понурившись, стоял у зеркала.
- Кобот, что вы, собственно, скрываете? - медленно произнес Пужатый.
- Я, Степ... Александр Степанович, совершенно не могу понять, что...
За что вы меня... Вот так спрашиваете...
- Ах, так значит, я виноват, да? Я вас преследую? Это я, выходит, ви-
новат? Ведь так у вас получается?
- Нет... Но вы там Федору говорили... Ну, там...
- Ну, ну, я вас слушаю.
Илья Давидович молчал.
- Ну, я слушаю вас.
- Вы говорили, что я воротником прикрывался...
- Хватит ерунду пороть! Кстати, если уж вы хотите обсудить именно тот
случай: после нашей встречи я был в магазине. Вы и сейчас будете утверж-
дать, что направились именно туда?
Илья молчал.
- Вы, Кобот, видимо, обеспокоены моим вселением в квартиру, да? Да
или нет?
В буфете тонко пискнули фужеры. Страшно тикали часы.
- Может, хватит в мочанку играть?! - закричал Пужатый, с силой всажи-
вая папиросу в стол.
Илья Давидович дернулся, как от электрического удара, и отбежал к ок-
ну. Пужатый, откинув стул, поднялся и вышел из комнаты.
Кобот, широко открыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он оп-
рометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.
На улице все казалось кошмаром, дул долгий ветер из всех переулков,
прохожие, как солдаты, ходили от одной остановки автобуса к другой, фо-
нари, машины... Спрятаться было негде.
Домой Илья решил вернуться только вечером.
Не раздеваясь, на цыпочках он прошел в свою комнату, разделся там и,
совершив несколько кругов по комнате, высунул голову в коридор. На кухне
ожесточенно стукались стаканы и гремел голос Пужатого:
- Да ведь враг он! Враг! Вражина натуральный! Что ты будешь делать? Я
вижу, что враг, а прищучить не могу... Но погоди - увидишь ты Александра
Пужатого! Он у меня не уйдет, не уйдет, сам себя выдаст!...
На следующий день Илья Давидович смалодушничал, не пошел домой сов-
