позади нее, в кресле, примостился доктор Уал и читал книгу. Но Сэмюэль не
смотрел на него. Во все глаза смотрел он на прелестное создание,
находившееся всего в нескольких шагах от него. О, как он любил ее! Он
обязательно совершит что-нибудь героическое и яркое, и тогда она влюбится
в него! Он будет... Сэмюэль так увлекся своей мечтой, что не заметил, как
оступился и стал падать. Он вскрикнул и, прежде чем упал, успел заметить в
окне два испуганных лица, уставившихся на него.
Очнулся он на операционном столе в кабинете доктора Уала, просторной
комнате со множеством медицинских шкафчиков и россыпями различных
хирургических инструментов. Уал держал у него под носом дурно пахнущий
комок ваты. Сэмюэль закашлялся и сел.
- Так-то оно лучше, - сказал доктор Уал. - Надо было бы вырезать тебе
мозги, но сомневаюсь, что они у тебя есть. Что ты хотел украсть, негодник?
- Украсть? Ничего! - с негодованием сказал Сэмюэль.
- Как тебя звать?
- Сэмюэль Рофф.
Пальцы доктора стали ощупывать правое запястье Сэмюэля. Мальчик
дернулся и вскрикнул от боли.
- Гм. У тебя перелом запястья, Сэмюэль Рофф. Может быть, полиция тебя
вылечит?
Сэмюэль аж застонал от тоски. Он представил себе, что случится, когда
полиция с позором доставит его домой. Тетушку Рахиль наверняка хватит
сердечный удар, а отец просто убьет его. Но самое главное, он теперь
навсегда потеряет надежду уговорить дочь доктора Уала стать его женой.
Ведь теперь он преступник, меченый. Вдруг Сэмюэль почувствовал, как
неожиданно доктор сильно дернул его за руку. На какое-то мгновение у него
от боли потемнело в глазах. Очнувшись, он с удивлением взглянул на
доктора.
- Все в порядке, - сказал тот. - Я вправил тебе запястье.
Он начал накладывать шину.
- Ты что, живешь где-нибудь неподалеку, Сэмюэль Рофф?
- Нет, доктор.
- Что-то уж больно часто встречаю тебя возле своего дома?
- Да, доктор.
- Почему?
П_о_ч_е_м_у_? Если он скажет правду, доктор Уал засмеет его.
- Хочу стать врачом, - неожиданно для самого себя выпалил Сэмюэль.
Уал недоверчиво посмотрел на него.
- Именно _п_о_э_т_о_м_у_ ты, как вор, взобрался ко мне?
И тут Сэмюэль стал рассказывать ему все по порядку. О своей матери, о
том, как она умерла у него на глазах, об отце, о первом визите в Краков, о
том, как ему претит быть на ночь запираемым, как скотина, в гетто. Он даже
рассказал о чувствах, которые он питает к его дочери. Он говорил, а доктор
молча слушал. К концу рассказа Сэмюэль сам понял всю нелепость своих
притязаний и прошептал:
- Я... я очень сожалею о своем поступке.
Доктор Уал некоторое время молча смотрел на него, а потом сказал:
- И я сожалею. Но не о том, что произошло сегодня. Я сожалею вообще о
нашей жизни, о всех нас, о себе и о тебе. Всяк человек несвободен, но
страшно, когда он несвободен по воле другого человека.
Сэм недоуменно взглянул на него.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, доктор.
Доктор вздохнул.
- Когда-нибудь поймешь.
Он встал, подошел к столу, выбрал трубку и медленно стал набивать ее
табаком.
- Думаю, Сэмюэль Рофф, тебе сегодня здорово не повезло.
Он зажег спичку, прикурил и, задув спичку, повернулся к юноше.
- Не потому, что сломал запястье. Это заживет. Сейчас я тебе сделаю
такое, что заживет не так быстро.
Сэмюэль, широко раскрыв глаза, неотрывно смотрел на доктора. Тот же
подошел к нему совсем близко, и, когда заговорил, голос его был мягок.
- У немногих людей есть мечта. У тебя же две мечты. Боюсь, что мне
придется обе их разрушить.
- Я не...
- Слушай меня внимательно, Сэмюэль. Ты никогда не сможешь стать
врачом - здесь не сможешь. Только троим из нас разрешено практиковать в
гетто. Десятки искусных врачей ждут, когда кто-либо из нас троих выйдет на
покой или умрет, чтобы занять его место. У тебя нет никаких шансов. Ты
родился в плохое время и в плохом месте. Понимаешь меня, мальчик?
Сэмюэль судорожно сглотнул.
- Да, доктор.
Доктор немного помолчал, затем вновь заговорил:
- Теперь относительно твоей второй мечты - думаю, она тоже
нереализуема. У тебя нет шансов жениться на Терении.
- Почему? - спросил Сэмюэль.
Уал взглянул ему прямо в глаза.
- П_о_ч_е_м_у_? Да по той же причине, по которой ты не можешь стать
врачом. Мы живем по неписанным законам и традициям. Моя дочь выйдет замуж
за человека своего круга, человека, который в состоянии содержать ее в
таком окружении, в каком она выросла и была воспитана. Она выйдет за
образованного человека: юриста, доктора или раввина. Тебе же придется
выкинуть ее из своей головы.
Но...
Доктор уже мягко подталкивал его к двери.
- Будь осторожен со сломанной рукой и постарайся не пачкать бинтов.
- Да, доктор, - сказал Сэмюэль. - Спасибо.
Доктор Уал внимательно посмотрел на умное лицо стоявшего перед ним
юноши.
- Прощай, Сэмюэль Рофф.
На следующий день пополудни Сэмюэль позвонил во входную дверь дома
Уалов. Доктор Уал видел из своего кабинета, как он шел по дому. Он знал,
что не должен пускать его.
- Впусти его, - сказал он горничной.
И Сэмюэль стал приходить в дом Уалов по два, а то и по три раза в
неделю. Он выполнял различные мелкие поручения доктора, и взамен тот
позволял ему наблюдать, как лечит больных или готовит лекарства в своей
лаборатории. Юноша смотрел, учился, запоминал. Он был одарен от природы.
Доктор Уал наблюдал за ним с нарастающим чувством вины, так как фактически
поощрял его стать тем, кем он никогда не сможет стать в гетто, но у него
не хватило духу прогнать его.
Случайно или нарочно, но в те дни, что Сэмюэль бывал у доктора, тут
же оказывалась и Терения. То он сталкивался с ней, когда она проходила
мимо лаборатории, то, когда выходила из дому, а однажды он столкнулся с
ней наедине лицом к лицу на кухне, и у него так сильно заколотилось
сердце, что он чуть не упал в обморок. Она посмотрела на него долгим
испытывающим взглядом, затем учтиво кивнула и исчезла. Она обратила на
него внимание!
Первый шаг сделан! Остальное довершит время. Сэмюэль не сомневался в
этом. Так решено свыше. Без Терении у него не было будущего. Если раньше
он мечтал только о своем будущем, теперь он стал мечтать и за себя, и за
нее. Он вытащит их обоих из этого проклятого гетто, этой вонючей,
переполненной людьми, грязной тюрьмы. Он добьется в жизни огромных
успехов. И эти успехи она разделит с ним. Хотя все это и было невозможно.
Элизабет заснула над Книгой о Сэмюэле. Утром, проснувшись, она
тщательно ее спрятала и стала одеваться, чтобы идти в школу. Но Сэмюэль не
выходил у нее из головы. Как же он все-таки женился на Терении? Как
выбрался из гетто? Как стал знаменитым? Элизабет жила Книгой и негодовала
от того, что приходилось всякий раз возвращаться в двадцатый век.
Одним из обязательных и наиболее ненавистных для Элизабет занятий был
балет. Она влезала в свою розовую балетную пачку, подбегала к зеркалу и
пыталась внушить себе, что у нее роскошная фигура. Но из зеркала на нее
смотрела горькая правда: толстуха! Балетная пачка сидела на ней как на
корове седло!
Однажды, когда Элизабет уже шел пятнадцатый год, ее учительница
танцев мадам Неттурова объявила, что через две недели у них состоится
ежегодный показательный урок в концертном зале и что ученики должны
пригласить на него своих родителей. Элизабет была в панике. Одна мысль,
что ей придется выступать перед публикой, наполняла ее ужасом. Она этого
не вынесет...
Прямо перед мчащейся машиной улицу перебегает маленькая девочка.
Элизабет видит это и пытается вырвать ее из когтей смерти. Увы, леди и
джентльмены, шины проехали прямо по пальцам Элизабет Рофф, и она не в
состоянии сегодня выступить перед вами...
Растеряха-горничная роняет кусок мыла на верхней лестничной площадке.
Элизабет, поскользнувшись на нем, падает с лестницы. У нее перелом бедра.
"Ничего страшного, - говорит доктор, - через три недели все будет в
порядке..."
...О, как сладки были эти мечты! В день открытого урока Элизабет была
абсолютно здорова, но на душе у нее скребли кошки. И опять ее выручит
Сэмюэль. Она вспомнила, какого страху он натерпелся во время первого
"визита" к доктору Уалу и как он поборол в себе этот страх и снова явился
к нему. Она не подведет Сэмюэля. Она с честью выдержит предстоящее ей
тяжкое испытание.
Элизабет ничего не сказала отцу об открытом уроке. Раньше она честно
приглашала его на различные вечера и встречи, на которых обязаны были
присутствовать родители, но он всегда был занят.
В тот вечер, когда Элизабет уже собралась идти на свой школьный
вечер, домой неожиданно, после десятидневного отсутствия, возвратился
отец.
Проходя мимо ее комнаты, заглянул к ней и сказал:
- Добрый вечер, Элизабет.
Затем:
- Ты здорово поправилась.
Она густо покраснела и попыталась втянуть в себя живот:
- Да, папа.
Он хотел еще что-то сказать, потом передумал.
- Как дела в школе?
- Спасибо, нормально.
- Трудности есть?
- Нет, папа.
- Отлично.
Этот диалог уже тысячу раз повторялся раньше, ничего не значащий
обряд обмена словами, их единственная форма общения. Как-дела-в -
школе-спасибо-нормально-трудности-есть-нет-папа-отлично. Два незнакомца,
обсуждающие погоду, не слушающие друг друга и взаимно не интересующиеся
мнением другого. "Ну, одному-то из нас даже очень интересно", - думала
Элизабет.
Но в этот раз Сэм Рофф не прошел мимо, а остался на пороге, задумчиво
глядя на нее. Он привык решать конкретные проблемы и, хотя чувствовал, что
здесь явно что-то неладно, никак не мог взять в толк, что именно. И если
бы нашелся некто, кто сказал бы ему правду, Сэм Рофф ответил бы ему:
- Не говорите глупостей. У Элизабет нет ни в чем недостатка.
Когда он повернулся, чтобы уйти, у Элизабет вдруг вырвалось:
- Сегодня у нас показательный урок танцев. Но тебе, наверное,
неинтересно?
Не успели с ее губ сорваться эти слова, как она сама ужаснулась тому,
что сказала. Неужели ей хотелось, чтобы он видел, как она неповоротлива и
неуклюжа? Зачем она сказала ему про урок? Но она знала почему. Потому что
она будет единственной из всего класса, чьи родители не придут на концерт.
"Ну да ладно, - думала Элизабет, - он все равно откажется". Она упрямо
тряхнула головой, злясь на себя, и отвернулась. И ушам своим не поверила,
когда за ее спиной раздался голос отца:
- Почему неинтересно? Очень даже интересно.
Зал был переполнен родителями, родственниками и друзьями учеников,
принимавших участие в показательном концерте. Танцы шли под аккомпанимент
двух стоявших по обе стороны роялей. Мадам Неттурова пристроилась чуть
впереди одного из них и громко, так, чтобы публика в зале обратила на нее
внимание, отсчитывала такт танцующим на сцене детям.
Некоторые из них были на удивление грациозны, подавая признаки
очевидного таланта. Другие демонстрировали больше энтузиазма, чем умения.
Программа включала три танцевальных номера из "Коппелии", "Золушки" и
неизбежного "Лебединого озера". На "сладкое" было задумано сольное
выступление каждой участницы концерта, ее звездный час.
За кулисами Элизабет была ни жива, ни мертва от тяжких предчувствий.
Она то и дело поглядывала в щелку в зал и всякий раз, видя во втором ряду
своего отца, ругала себя последними словами, что вздумала пригласить его
