проходили мимо "Таберна Куэва". За деревянными столиками виднелась длинная
стойка бара. Возле нее стоял музыкальный автомат, а с дубового потолка
свешивались куски окорока и косицы чеснока.
Лючия вдруг придумала.
- Я хочу пить, Рубио, - сказала она. - Может, мы зайдем сюда?
- Конечно.
Он взял ее за руку, и они вошли в таверну.
Возле стойки толпилось с полдюжины мужчин. Лючия и Рубио сели за
столик в углу.
- Что бы ты хотела, querida?
- Закажи мне, пожалуйста, бокал вина. Я сейчас вернусь. Мне надо
кое-что сделать.
Она встала и вышла на улицу, оставив озадаченно смотревшего ей вслед
Рубио.
Оказавшись на улице, Лючия быстро направилась назад к ломбарду,
прижимая к себе сверток. На противоположной стороне улицы она увидела
дверь с черной табличкой, на которой белыми буквами было написано:
"Полиция". Сердце екнуло, она на секунду оторопела, потом быстро нырнула в
дверь ломбарда.
За прилавком стоял маленький сморщенный человек с большой головой.
- Buenos dias, senorita.
- Buenos dias, senor. У меня есть кое-что на продажу.
Она так нервничала, что ей пришлось сжать ноги, чтобы унять дрожь в
коленях.
- Si?
Развернув крест, Лючия протянула его ростовщику.
- Вы не хотели бы это купить?
Тот взял его в руки, и Лючия заметила, как загорелись его глаза.
- Позвольте вас спросить, где вы это взяли?
- Мне оставил его мой дядя, он недавно умер.
У нее настолько пересохло в горле, что она едва могла говорить.
Медленно поворачивая в руках крест, хозяин ощупывал его.
- Сколько вы за него хотите?
Ее мечта становилась реальностью.
- Я хочу двести пятьдесят тысяч песет.
Он нахмурился и покачал головой.
- Нет. Он стоит не больше ста тысяч песет.
- Скорее я себя продам.
- Пожалуй, я дал бы вам за него сто пятьдесят тысяч.
- Я лучше расплавлю его и вылью золото на улицу.
- Двести тысяч песет. Это мое последнее предложение.
Лючия взяла у него золотой крест.
- Вы просто безбожно грабите меня, но я согласна.
Она видела волнение на его лице.
- Bueno, senorita.
Он протянул руку за крестом. Лючия подвинула его к себе.
- При одном условии.
- Что это за условие, сеньорита?
- У меня украли паспорт. Мне нужен новый, чтобы выехать из страны
навестить больную тетю.
Он внимательно посмотрел на нее умными глазами, затем кивнул.
- Понимаю.
- Если вы поможете мне с этим, крест - ваш.
Он вздохнул.
- Паспорт трудно достать, сеньорита. Власти строго следят за этим.
Лючия молча смотрела на него.
- Я не знаю, как вам помочь.
- Ну что ж, и на том спасибо, сеньор.
Она направилась к двери и уже дошла до нее, когда он окликнул ее.
- Momentito.
Лючия остановилась.
- Мне только что пришла в голову мысль. Один из моих родственников
иногда занимается подобными деликатными вопросами. Он мой дальний
родственник, понимаете?
- Я понимаю.
- Я мог бы с ним поговорить. Когда вам нужен паспорт?
- Сегодня.
Он медленно кивнул своей большой головой.
- И если я это сделаю для вас, мы с вами договоримся?
- Когда у меня будет паспорт.
- Отлично. Приходите в восемь, мой родственник будет здесь. Он
договорится, чтобы вас сфотографировали, и вклеит фотографию в паспорт.
Лючия чувствовала, как сильно бьется ее сердце.
- Благодарю вас, сеньор.
- Может быть, вы в целях безопасности оставите крест здесь?
- Он будет в безопасности со мной.
- Тогда в восемь.
Она вышла из магазина. Осторожно обойдя полицейский участок, она
направилась назад к таверне, где ее ждал Рубио.
Лючия замедлила шаг. Наконец-то ей повезло. Полученные за крест
деньги помогут ей выехать в Швейцарию, где ее ждала свобода. Она должна
была радоваться, но вместо этого чувствовала какую-то непонятную
подавленность.
"Что со мной? Все идет своим чередом. Рубио скоро забудет меня.
Найдет себе кого-нибудь еще".
И тут она вспомнила его взгляд, когда он говорил: "Я хочу на тебе
жениться. Я в жизни не говорил этого еще ни одной женщине".
"Черт с ним, - подумала она. - Это не должно меня волновать".
25
Средства информации захлебывались сногсшибательными новостями. Газеты
пестрели сенсационными заголовками: нападение на монастырь, массовый арест
монахинь за укрывательство террористов, побег четырех монахинь, убийство
пятерых солдат одной из монахинь перед своей гибелью. Международные
агентства новостей лихорадило.
В Мадрид съехались корреспонденты со всего мира. Пытаясь хоть как-то
разрядить обстановку, премьер-министр Леопольдо Мартинес согласился на
пресс-конференцию. Около пятидесяти репортеров из разных стран собрались у
него в кабинете. Там же были полковники Рамон Акока и Фал Состело.
Премьер-министр уже видел заголовок в свежей лондонской "Таймс":
"Террористам и монахиням удается ускользнуть от полиции и армии Испании".
Корреспондент "Пари матч" задал вопрос:
- Господин премьер-министр, имеете ли вы представление о том, где
сейчас могут быть сбежавшие монахини?
- Поисковую операцию возглавляет полковник Акока. Я предоставляю ему
ответить на этот вопрос.
Заговорил полковник Акока:
- У нас есть основания считать, что они находятся в руках баскских
террористов. К сожалению, имеющиеся у нас сведения указывают на то, что
они сотрудничают с террористами.
Журналисты быстро записывали каждое его слово.
- Что вы можете сказать по поводу убийства сестры Терезы и пятерых
солдат?
- По нашим данным, сестра Тереза работала на Хайме Миро. Под
предлогом того, что хочет помочь нам найти Миро, она проникла в военный
лагерь и застрелила пятерых солдат, прежде чем ее успели нейтрализовать. Я
могу вас заверить в том, что армия и ГОЕ сделают все возможное, чтобы
отдать преступников в руки правосудия.
- Что с теми монахинями, которые были арестованы и отправлены в
Мадрид?
- Их допрашивают, - сказал Акока.
Премьер-министр стремился поскорее закончить встречу. Он едва
сдерживал свой гнев. Неспособность найти монахинь и схватить террористов
ставила правительство и его лично в дурацкое положение. И пресса в полной
мере воспользовалась этой ситуацией.
- Господин премьер-министр, не могли бы вы рассказать подробнее о
том, кто эти четыре сбежавшие монахини? - спросил корреспондент "Оджи".
- Сожалею, но больше не могу дать вам никакой информации. Я повторяю,
леди и джентльмены, правительство делает все, что в его силах, чтобы найти
этих монахинь.
- Господин премьер-министр, в печати сообщалось об имевшей место
жестокости при нападении на монастырь в Авиле. Что вы на это скажете?
Это был для Мартинеса больной вопрос, потому что жестокость
действительно имела место. Полковник Акока грубо нарушил пределы своих
полномочий. Но с полковником он разберется позже. В данный же момент нужно
было продемонстрировать единство.
Он повернулся к полковнику и спокойно сказал:
- На этот вопрос ответит полковник Акока.
- Я тоже об этом слышал, - сказал Акока. - Подобные сообщения
безосновательны. Обратимся к фактам. Мы получили достоверную информацию о
том, что террорист Хайме Миро с дюжиной своих, вооруженных до зубов людей
скрывается в цистерцианском монастыре. К тому времени, когда мы устроили
там облаву, они сбежали.
- Полковник, мы слышали, что ваши люди надругались...
- Вы оскорбляете нас подобными обвинениями.
Вступил премьер-министр Мартинес:
- Благодарю вас, леди и джентльмены. Это все. О дальнейшем ходе
событий вас будут информировать.
Когда журналисты ушли, премьер-министр обратился к полковникам Акоке
и Состело:
- Нас выставляют варварами в глазах всего мира.
Акоку абсолютно не интересовало мнение премьер-министра.
Его волновал раздавшийся среди ночи телефонный звонок.
- Полковник Акока?
Он слишком хорошо знал этот голос и тут же проснулся.
- Да, сеньор.
- Вы нас разочаровываете. Мы уже надеялись услышать от вас о
каких-нибудь результатах.
- Сеньор, я уже стягиваю кольцо вокруг них. - Он почувствовал, как
взмок от пота. - Прошу вас подождать еще немного. Я оправдаю ваше доверие.
Затаив дыхание, он ждал ответа.
- У вас мало времени.
Связь прервалась.
Положив трубку, полковник Акока был близок к отчаянию.
"Где же этот мерзавец Миро?"
26
"Я убью ее, - думал Рикардо Мельядо. - Я задушил бы ее голыми руками,
сбросил с горы или просто пристрелил бы. Нет, наверное, приятнее всего
было бы задушить ее".
Его еще никто не выводил из себя так, как сестра Грасиела. Она была
невыносима. Сначала, когда Хайме Миро поручил ему сопровождать ее, Рикардо
Мельядо обрадовался. Да, она была монахиней, но такой потрясающей
красавицы Рикардо Мельядо видеть еще не доводилось. Он определенно
собирался познакомиться с ней поближе, узнать, почему она решила спрятать
на всю жизнь такую необыкновенную красоту за стенами монастыря. Под
надетыми на ней юбкой и блузкой он различал очертания прекрасного женского
тела. "Путешествие будет очень увлекательным", - решил Рикардо.
Но все приняло совершенно неожиданный оборот. Трудность заключалась в
том, что сестра Грасиела отказывалась с ним говорить. С самого начала их
пути она не произнесла ни единого слова, и, что приводило Рикардо в полное
недоумение, она не выглядела ни сердитой, ни испуганной, ни удрученной. Ни
в малейшей степени. Она просто ушла глубоко в себя и, казалось, не
проявляла абсолютно никакого интереса ни к нему, ни к тому, что творилось
вокруг. Они шли довольно быстрым шагом по жарким и пыльным проселочным
дорогам мимо пшеничных, ячменных и овсяных полей, переливавшихся золотом
под лучами солнца, мимо виноградников. Они огибали маленькие деревушки,
встречавшиеся на пути, проходили через поля подсолнухов, поворачивавших
свои желтые головы вслед за солнцем.
Когда они перешли реку Морос, Рикардо спросил:
- Ты не хочешь немного отдохнуть, сестра?
Молчание.
Они приближались к Сеговии, за которой их путь лежал на северо-восток
в сторону заснеженных вершин Гуадаррамских гор. Рикардо по-прежнему
пытался завязать с ней вежливую беседу, но это было совершенно безнадежно.
- Мы скоро будем в Сеговии, сестра.
Никакой реакции.
"Чем же я мог ее обидеть?"
- Ты проголодалась сестра?
Ни звука.
Словно его и не было. Он еще никогда так не отчаивался. "Может быть,
эта женщина умственно отсталая, - думал он. - Должно быть, так и есть.
Господь наградил ее неземной красотой, а потом наказал слабоумием". Но ему
было трудно в это поверить.
Когда они добрались до окрестностей Сеговии, Рикардо заметил, что в
городе было многолюдно, а следовательно, гражданская гвардия проявляла
большую, чем обычно, бдительность.
Неподалеку от Конде-де-Честе он увидел направлявшихся в их сторону
солдат.
- Возьми меня за руку, сестра, - прошептал он. - Мы должны выглядеть
прогуливающейся влюбленной парочкой.
Она словно не слышала его.
"Господи, - подумал Рикардо. - Да что она, глухонемая?" Он сам взял
ее за руку и был поражен ее неожиданно яростному сопротивлению: она
отдернула руку, будто ужаленная.
Гвардейцы приближались.
Рикардо наклонился к Грасиеле.
- Не злись, - громко сказал он. - То же самое и с моей сестрой. Вчера
после ужина, когда она уложила детей спать, она говорила, что мужчины не
