тонкий, дрожащий голос. Мы стали репетировать, и каждый раз, когда Винни
открывал рот и старался быть серьезным, все начинали хохотать. Это
подкосило старика.
- Он очень рассчитывал на эту роль, не так ли?
Режиссер пожал плечами.
- Каждый актер рассчитывает на каждую роль.
Тоби привез Винни Теркеля к себе домой и занялся приведением его в
чувство.
- Это самая лучшая роль в твоей жизни, - внушал он старому
комедианту. - Ты что, собираешься ее провалить?
Винни с убитым видом покачал головой.
- Я ее уже провалил, Тоби. Я не могу с ней справиться.
- Кто тебе это сказал? - резко спросил Тоби. - Никто на свете не
может сыграть эту роль лучше, чем ты.
Старый комик покачал головой.
- Они смеялись надо мной.
- Да, смеялись. А знаешь, почему? Да потому, что ты смешил их всю
свою жизнь. Они и ждали от тебя чего-то смешного. Но если ты будешь
продолжать работать, то переубедишь их. Ты просто поразишь их своей игрой.
Остаток дня Тоби потратил на то, чтобы вернуть Вини Теркелю
уверенность в своих силах. Вечером он позвонил режиссеру домой.
- Теркель сейчас в норме, - сообщил Тоби. - Тебе не о чем
беспокоиться.
- Знаю, что не о чем, - ответил режиссер. - Я уже заменил его.
- Так раззамени его, - потребовал Тоби. - Ты должен дать ему шанс!
- Я не могу так рисковать, Тоби. Он опять напьется и...
- Давай сделаем вот как, - предложил Тоби. - Оставь его на роли. Если
после генеральной репетиции ты все-таки будешь считать, что он тебе не
подходит, я сам сыграю эту роль, причем сделаю это за так.
После паузы режиссер воскликнул:
- Эй, ты это серьезно?
- Можешь закладывать свою задницу.
- Идет, - быстро согласился режиссер. - Передай Винни, чтобы он
завтра утром в девять был на репетиции.
Когда спектакль вышел в эфир, то стал гвоздем сезона. Причем критики
хвалили именно игру Винни Теркеля. Он получил все до одной премии, какие
только были на телевидении, и перед ним открылась перспектива новой
карьеры, уже в качестве драматического актера. Когда он в знак
признательности послал Тоби дорогой подарок, тот вернул его с запиской:
"Это сделал не я, а ты сам". Таков был Тоби Темпл.
Спустя несколько месяцев Тоби поручил Винни Теркелю сыграть сценку у
себя в шоу. Винни "наступил" на одну из коронных острот Тоби, и начиная с
этого момента Тоби подавал ему не те реплики, "резал" его шутки и всячески
унижал его перед сорокамиллионной аудиторией.
Тоби Темпл был и такой тоже.
Кто-то спросил О'Хэнлона, какой же Тоби в действительности, и
О'Хэнлон ответил так: "Вы помните картину, где Чарли Чаплин знакомится с
миллионером? Когда миллионер напивается, то он лучший друг Чарли Чаплина.
А когда он трезв, то вышвыривает того вон. Таков же и Тоби Темпл, только
безотносительно к спиртному".
Как-то раз, во время совещания с руководителями одной телекомпании,
один из младших администраторов почти не открывал рта. Позднее Тоби сказал
Клифтону Лоуренсу:
- По-моему, я ему не понравился.
- Кому?
- Тому парнишке на совещании.
- Почему это тебя волнует? Он - тридцать второй Помощник Никого.
- Он мне не сказал ни слова, - в раздумье произнес Тоби. - Я в самом
деле ему не нравлюсь.
Тоби был так расстроен, что Клифтону Лоуренсу пришлось разыскать того
молодого сотрудника. Он позвонил ему среди ночи и спросил озадаченного
парня:
- Вы имеете что-нибудь против Тоби Темпла?
- Кто, я? Я считаю, что он - самый комичный человек на свете!
- Тогда сделайте одолжение, мой мальчик, позвоните ему и скажите это.
- Что?!
- Позвоните Тоби и скажите, что он вам нравится.
- Ну конечно! Завтра утром первым делом обязательно позвоню ему.
- Звоните сейчас.
- Но ведь сейчас три часа ночи!
- Это ничего. Он ждет вашего звонка.
Когда молодой человек набрал номер Темпла, трубку сняли сразу же. Он
услышал голос Тоби: "Алло!"
Администратор проглотил застрявший в горле комок и произнес заикаясь:
- Я... я просто хотел сказать вам, что считаю вас великолепным
актером.
- Спасибо, дружок, - сказал Тоби и положил трубку.
Окружение Тоби непрерывно расширялось. Иногда он просыпался среди
ночи и звонил друзьям, чтобы приходили сыграть партию в джин, или будил
О'Хэнлона и Рейнджера и вызывал их на рабочее совещание. Он часто всю ночь
напролет смотрел кинофильмы у себя дома, в компании с тремя Маками,
Клифтоном Лоуренсом и полдюжиной "звездочек" и прихлебателей.
И чем больше людей собиралось вокруг Тоби, тем сильнее он чувствовал
свое одиночество.
22
Шел ноябрь 1963 года, и осеннее солнце уступило место слабому,
негреющему свету, падавшему с небес. По утрам теперь стало туманно и
зябко, настала пора первых зимних дождей.
Джилл Касл заходила в заведение Шваба каждое утро, но ей казалось,
что разговоры были всегда одни и те же. "Уцелевшие" обсуждали, кто потерял
роль и почему. Они упивались каждым разносным обзором и обсуждали все
положительные рецензии. Это было похоже на плач неудачников, и Джилл
начала задавать себе вопрос, не становится ли и она такой же, как все
остальные. Она все еще была уверена, что обязательно станет известной
персоной, но, глядя вокруг на одни и те же знакомые лица, Джилл поняла,
что и они все думали точно так же о себе. Неужели мы потеряли контакт с
действительностью и делали ставку на мечту, которой не суждено никогда
осуществиться? Мысль об этом была ей невыносимой.
Джилл стала матерью-исповедницей для этих людей. Они приходили к ней
со своими проблемами, и она выслушивала их и старалась помочь - то
советом, то несколькими долларами, то ночлегом на неделю-другую. Она редко
назначала свидания, потому что была целиком поглощена своей карьерой и
потому, что не встретила никого, кто бы ей нравился.
Каждый раз, когда Джилл удавалось отложить немного денег, она
посылала их матери вместе с длинными, восторженными письмами о том, как
превосходно идут у нее дела. Вначале мать отвечала на ее письма,
уговаривая Джилл раскаяться и стать невестой Христовой. Но поскольку Джилл
время от времени снималась в фильмах и посылала домой больше денег, мать
начала даже гордиться карьерой дочери. Она больше не была против того, что
Джилл выбрала путь актрисы, но настаивала, чтобы та добивалась ролей в
религиозных фильмах. "Я уверена, что мистер де Милль даст тебе роль, если
ты объяснишь ему, какое религиозное воспитание ты получила", - писала она
Джилл.
Одесса - небольшой городок. Мать Джилл все еще работала на "нефтяных
людей", и Джилл знала, что она обязательно будет рассказывать о ней, что
рано или поздно Дэвид Кенион услышит о ее успехах. Поэтому в письмах Джилл
сочиняла истории о всех кинозвездах, с которыми работала, никогда не
забывая называть их просто по имени. Она научилась уловке всех актеров на
эпизодических ролях - договариваться с работающим на съемочной площадке
фотографом, чтобы он сфотографировал ее стоящей рядом с
актером-кинозвездой. Фотограф отдавал ей два отпечатка, и Джилл посылала
один матери, а другой оставляла себе. В письмах она давала понять, что до
статуса кинозвезды ей остается всего один шаг.
По обычаю, существующему в Южной Калифорнии, где никогда не выпадает
снег, за три недели до Рождества по Голливудскому бульвару проходит
шествие с Санта-Клаусом, а после этого каждый вечер и до самого кануна
Рождества ладья Санта-Клауса повторяет этот путь. Жители Голливуда столь
же добросовестно относятся к празднику младенца Иисуса, как и их северные
соседи. Они не виноваты, что "Слава Всевышнему на небесах", "Тихая ночь" и
"Рыженосный олень Рудольф" доносятся из домашних и автомобильных
радиоприемников в городе, изнемогающем от жары. Они столь же горячо жаждут
настоящего, белого Рождества, как и другие американцы, но так как знают,
что Бог им этого не пошлет, то научились сами создавать желаемое. Они
развешивают на улицах рождественские лампочки, ставят везде искусственные
елки с вырезанными из папье-маше Санта-Клаусами с санями и оленями.
Кинозвезды и характерные актеры всеми силами добиваются участия в шествии
с Санта-Клаусом - не потому, что горят желанием поддержать праздничное
настроение у тысяч детей и взрослых, выстраивающихся вдоль улиц, по
которым проходит шествие, а из-за того, что оно показывалось по
телевидению и их лица увидят зрители всего материка.
Джилл Касл стояла на углу одна и смотрела на длинную вереницу
кативших мимо нее украшенных платформ, с которых кинозвезды приветливо
махали своим восторженным поклонникам. В этом году обер-церемониймейстером
шествия был Тоби Темпл. Толпы его обожателей неистово кричали, когда мимо
них проезжала его платформа. Перед Джилл на мгновение мелькнуло
простодушное лицо Тоби с его лучезарной улыбкой и тут же скрылось.
Прошел, играя, оркестр голливудской средней школы, за ним проплыла
платформа масонского храма и промаршировал оркестр морской пехоты.
Гарцевали всадники в костюмах ковбоев, шел оркестр Армии Спасения. Тут
были поющие группы с флагами и лентами, платформа "Ягодной фермы Нотта",
украшенная сделанными из цветов животными и птицами, пожарные машины,
клоуны и джазбанд. Все это, может быть, и не передавало духа
рождественских праздников, зато было вполне в духе голливудского зрелища.
Джилл случалось работать с некоторыми из характерных актеров, ехавших
сейчас на платформах. Один из них помахал ей и крикнул с высоты:
- Привет, Джилл! Как дела?
Несколько человек из толпы обернулись и с завистью на нее посмотрели,
и это дало ей чудесное ощущение собственной значимости: людям известно,
что она работает в кинобизнесе. Рядом с ней глубокий грудной голос
произнес:
- Извините, вы - актриса?
Джилл обернулась. Она увидела высокого, светловолосого, красивого
молодого человека лет двадцати пяти. Его лицо покрывал загар, а
приветливая улыбка обнажала белые ровные зубы. Он был одет в старые джинсы
и синюю твидовую куртку с кожаными заплатами на локтях.
- Да.
- Я тоже. То есть актер. - Он широко улыбнулся и прибавил: -
Пытающийся пробиться.
Джилл указала на себя и сказала:
- Пытающаяся пробиться.
Он засмеялся:
- Можно предложить вам чашку кофе?
Его звали Алан Престон, он приехал из Солт-Лейк-Сити, где его отец
служил пресвитером в морской церкви.
- У меня в детстве было слишком много религии и слишком мало
развлечений, - признался Алан Джилл.
"Это звучит почти пророчеством, - подумала Джилл. - У нас с ним был
совершенно один и тот же тип окружения".
- Я неплохой актер, - грустно сказал Алан, - но жизнь в этом городе
поистине сурова. Дома все хотят тебе помочь. А здесь кажется, будто все
ополчились против тебя.
Они проговорили до закрытия кафе и к тому времени уже стали старыми
друзьями. На вопрос Алана, не хочет ли она зайти к нему, Джилл лишь на
секунду замешкалась с ответом.
- Хорошо, пойдем.
Алан Престон жил в доме, где сдавались меблированные комнаты, за
Хайлэнд-авеню, в двух кварталах от Голливудского амфитеатра. У него была
маленькая комнатка в задней части дома.
- Им бы следовало назвать это место "Подонки", сказал он Джилл. - Ты
бы видела, что за типы здесь живут. Все они думают, что обязательно
преуспеют в шоу-бизнесе.
"Совсем как мы", - подумала Джилл.
Меблировка комнаты Алана состояла из кровати, бюро, стула и
