Эта ее фотография тоже оказалась засвеченной.
Под самыми стенами был маленький пляж с десятком народу, и спустив-
шись, мы искупались. Здесь не было течения.
- А ты когда-нибудь пробовала в воде? - Я подплыл и обнял ее.
- Не говори так. У тебя интонация, как у одного моего бывшего... Про-
тивно звучит.
- Ну извини. Просто я тоже пробую разные маски. Пойдем на берег, пора
уже.
- Тут неудобно выходить, камни...
- Держись, я тебя вынесу.
На берегу она огляделась.
- Подержать полотенце?
- Да не надо, я и так могу. Устроим маленький стриптиз.
Она скинула бретельки купальника, неспеша подняла с земли майку, нес-
пеша надела, тряхнула мокрыми волосами.
- Ничего, эффектно. Но по-моему, никто, кроме меня, не оценил.
- Да нет, вон там мальчик глазки вылупил. Сейчас его девочка по
шее-то ему надает...
Она вдруг крепко-крепко прижалась ко мне и замолчала.
- Ты чего?
- Прощаюсь с тобой.
- Но я же здесь, и буду с тобой еще две недели.
- Я прощаюсь заранее, чтобы не ныть потом, в последние дни. Хотя все
равно ведь буду ныть.
По дороге к вокзалу я купил ей валдайский колокольчик. "Ура, теперь у
меня тоже есть!" - веселилась она, позванивая двумя колокольчиками - но-
вым валдайским и тем маленьким, на браслете, что мне подарили в Пен-
сильвании, а я дал ей поносить его в этот день. С колокольчиками, с рас-
пущенными волосами и в длинной свободной юбке она выглядела замеча-
тельной славянской хипповкой; совсем не такой, какой она обычно бывает в
Питере с его метро, трамваями, рекламами, с этими рожами в барах...
В электричке она спала, положив голову мне на колени. Напротив сидел
батя, читал "Легенды Невского проспекта". Аринка стояла рядом на скамей-
ке, высунув голову в окно.
- Хорошо бы сейчас пошел дождь, случайно, - сказала вдруг Аринка,
возвращая голову в вагон.
- Случайно ничего не бывает, - ответил я, глядя на спящую Ленку, с
которой мы познакомились "не где-нибудь, а на выставке китайской живопи-
си".
- Случайно только метеориты падают да люди встречаются.
- Значит, ты - метеорит! - заявила Аринка и снова высунулась в окно.
Я усмехнулся. Она и вправду смышленая. И когда она вырастет, ей будет
трудно. Умным женщинам, наверное, всегда трудней, чем умным мужчинам.
Впрочем, она еще успеет сто раз поглупеть.
Потом Аринка тоже завалилась спать на скамейке, а я сидел, глядел в
окно - и вдруг понял, что я не в автомобиле. Есть такая особая прелесть
в электричках, которая недоступна в автомобиле и которую я почти уже за-
был. Эта прелесть - смотреть в окно. Да-да, в машине тоже есть стекла.
Но в электричке или в поезде можно сидеть непосредственно перед окном и
смотреть во все стороны, а не только на дорогу, как это чаще всего полу-
чается в машине. В электричке вообще ничего не знаешь о дороге; это как
бы дом с окном, который перемещается. Можно даже сесть спиной, а не ли-
цом по ходу движения, и смотреть на остающиеся позади деревья, а не на
те, что бегут навстречу. Как ни странно, но именно так я и сажусь обычно
в электричках - спиной вперед. Так и сижу я сейчас, рядом с симпатичной
усталой девушкой, которая спит, положив голову мне на колени. Сижу и
смотрю на убегающие деревья. И на тихую реку Ленкиных волос, перехвачен-
ную деревянным мостиком заколки, что так похож на мостик через Волхов, с
которого мы бросили монетки.
6.
- А ты крепкий мальчик, - говорила она ночью, рухнув в кресло, с
блуждающей улыбкой Джоконды на расслабленном лице. - Черт, я и не знала,
что ты так можешь. Прямо так, с места в карьер, у стенки... ух!.. и чтоб
меня так довести...
- Ну, ты сама ведь говорила: неделька тренировки, и я войду в норму.
И потом, Пенка - ты тоже кое-чего забыла. Помнишь, как ты сама тут пища-
ла тогда, давно?... Ха, еще потом говорила: "Ах, я и не думала, ах, я и
не собиралась!" И игра у нас была другая... помнишь, обзывала меня
"блудливым мужем"? Сейчас все наоборот: я один, а ты избаловалась. И мы
оба подросли. Так что теперь ты своим "не думала" можешь накалывать кого
угодно, только не меня. Могу поспорить, что у тебя даже зубная щетка се-
годня с собой.
- Угадал, зануда! Кстати, о птичках. Как бы это тебе помягче ска-
зать...
- Ну-ну? - В общем, тебе на будущее, для успешного общения с дама-
ми... Ты мой голову почаще. С чистыми волосами ты куда как привлека-
тельнее.
- Блин, я же не виноват, что в вашей стране летом никогда нет горячей
воды! Мы же с тобой вместе ошарашивали тут и там моих приятелей: "А это
Лена, мы с ней познакомились на выставке китайской живописи, а у вас
есть горячая вода, а можно мы к вам в душ залезем?!"
- Знаю, знаю. Я же говорю - на будущее... Меня из твоих американских
фоток больше всего приколола знаешь какая? Там, где эта твоя знакомая
лежит на газоне в центре какого-то города. Попробуй-ка у нас так ляг на
газон. Неделю потом будешь отмываться...
- ...в холодной воде! Вот как я сейчас пойду. Хотя она там в черном,
так что ей не грозит.
- Разве? Мне казалось - в чем-то пестреньком...
- Это Америка вокруг пестренькая, а она нет. Я помню, потому что мы с
ней заметили это как раз за десять минут до того снимка. Она рассказыва-
ла, как еще в Совке ее родителей постоянно таскали в школу за то, что
она носила какие-то обалденные шелка вместо школьной формы. А я ей расс-
казал, как доставал своих профессоров на экзаменах - у меня были такие
веселенькие джинсы, с цветами всех цветов на заднице и в паху... А потом
мы посмотрели друг на друга и расхохотались - двое в черном, посреди Ка-
лифорнии...
- О, это не та ли девушка, что в "Городе Непроданных Цветов"?
- Она самая. Я знал, что она любит тюльпаны, и все высматривал ка-
кой-нибудь цветочный магазинчик, пока мы гуляли, но как назло ничего не
попадалось. Она так и уехала без цветов, вся в черном, а я вышел из
"Грейхаунда", свернул за угол - и увидел улицу: они продавались на каж-
дом углу этой улицы, прямо такой тюльпановый пунктир на три квартала
вверх. Там "Город" и написал, пока в "Макдональдсе" кофе пил.
7.
Было еще несколько встреч - торопливых, неуютных, приносящих чаще
тоску и даже злость, а вовсе не радость. Она приезжала на последней
электричке, когда я уже переставал ждать. И уезжала рано утром - на ра-
боту, либо посередине дня, если это был ее выходной. Иногда она просто
говорила на том конце провода: "Сегодня я работаю, а завтра тоже не по-
лучится - мы с Сашей собирались...". Усталая и вечно недосыпающая, она
хотела успеть всюду, не ругаться ни с кем; и я при этом был человеком,
который все равно скоро уезжает, который однажды уже уехал, сказав: "Ты
же понимаешь..." У нее начался отпуск, который тоже никак не был связан
со мной: неделю она собиралась провести у бабушки, потом еще неделю - в
походе на байдарках. За пару дней до ее отъезда мы поругались. Это была
одна из тех ненужных коротких встреч, которая не принесла ничего, кроме
раздражения. Я позвонил только через два дня - она собиралась на поезд,
и добраться до центра за сорок минут я уже не смог бы. Ей действительно
нужно было отдохнуть, да и у меня оставалось всего две недели, а я еще
не видел многих знакомых и не был во многих местах, которые нужно было
обязательно посетить за время этого короткого отпуска. Деньги тоже кон-
чались, и я уже подумывал о том, что слишком много отложил на билет и
что можно потратить еще чуть-чуть.
Между бабушкой и байдарками у нее был день, и это был день нашей пос-
ледней встречи. Ее встречали на Московском, шел проливной дождь. Два ча-
са, которые я провел у нее дома, были наполнены типичными в таких случа-
ях банальностями. Ее торопили (она уходила в поход в этот же вечер),
кто-то звонил, и она отвечала ему удивительно ласковым голосом. Я пил
чай и говорил гадости. Было также несколько совсем не банальных момен-
тов, которые, наоборот, были настолько наполнены содержанием, что их не-
возможно просто так описать здесь: в них можно было только принимать
участие, и я это участие принял, но теперь даже и не могу с точностью
сказать - а было ли там тогда что-то такое, или я просто выдумал это
сейчас, сидя на берегу реки Мононгахелы и глядя на фонари набережной,
которые, со своими длинными отражениями в воде, очень похожи на свечки в
Софийском соборе Новгородского кремля...
Чем нежнее ведут себя люди при расставании, тем тяжелее им расста-
ваться. C другой стороны, когда один из них это понимает и начинает на-
меренно вести себя грубее - второму становится еще тяжелей. А если это
понимают оба... Чем-то средним между эскимосским поцелуем и поцелуем
слонов мы закончили-таки наше затянувшееся прощание в подъезде, и я вы-
шел на улицу, чувствуя спокойную, почти незаметную грусть. И вместе с
тем - облегчение. Я снова был - эх, еще одна красивая банальность, это
нужно не говорить, а чувствовать - никому не нужным и свободным. А может
быть, свободным и никому не нужным. Что-то там в математике не меняется
от перестановки слагаемых, хотя и выглядит по-другому. А что-то меняет-
ся, хотя выглядит также. Я сунул руку в карман за сигаретами - кроме си-
гарет и чьей-то зажигалки, в кармане оказалась еще коробочка из-под ду-
хов, в которой лежал маленький стеклянный слон. Зеленый. Я хотел вынуть
его и посмотреть, но вместо этого вынул сигарету и закурил, а слоника в
коробке переложил из кармана в сумку, чтобы он не поломался.
8.
Кошка. Привет, Кошка. Которая гуляет... Гуляющая. Сама по себе. И не
только по себе. Иногда по мне. Кошка - ладошка. Ладошкой гуляет. Иногда
по мне. А теперь уже - нет. Теперь я черти где. Кошка - кот. Во! Кот в
Сапогах. У чертей на рогах, где?... Ладно, потом. С Людоедами воевал.
Кошка моя, кошка. Гуляет по Питеру. По Ленинграду. Ленин Град. И я при-
качу назад, в каменный Ленин Град. Где кошка. Где мышка. Уронила банку.
Чижа слушает. "Должен же кто-то слушать мои простые сонеты!". Сигареты.
Читает Гальперина, что я оставил. Мурлыкает. Киска. Купила бы "Wiskas"?
Хрен вам, это только негры в Приюте Армии Спасения едят. Черные кошки.
Рожки? Ага, рога. А у меня тут что? Скука. Устану и вернусь. Нет, тут
работа. Закончу и уеду. Какая, к черту, работа? Все тот же ветер в баш-
не...............
"Привет, моя милая Кошка, гуляющая сама по себе, гулявшая когда-то по
мне мягкой своей ладошкой. Я, твой Кот в Сапогах, теперь у чертей на ро-
гах - чертям наставляют рожки ихние черные кошки. Средь них, поедающих
"Wiskas", я кисну от скукоты - нету, нету беленькой киски, веселой и ум-
ной, как ты, которая бродит сама по себе в далеком городе на Неве, а на-
гулявшись, дымит сигаретой, читает мои простые сонеты, а также книжку
"Играем блюз", и что-то мотает себе на ус. Я тоже мотаю чего-то, но тут
ещее есть работа - перехитрить Людоеда. Вот перехитрю - и уеду. Не вечно
же с ветром в мозгах в геройских скакать сапогах! И я прикачу назад, в
каменный Ленин Град, где самая милая Кошка гуляет сама по себе, где бу-
дет гулять по мне та ласковая ладошка."
По аэропорту быстрым шагом шли аккуратно одетые парень и девушка. Она
- в белом и голубом, он - с переговорным устройством. Я догнал их и по-
шел рядом.
- Не подскажете, где здесь можно достать конвертик?
- Мы Вам можем дать, - ответил парень.
- А Вы на чем летите? - поинтересовалась девушка.
- На "Балкане".
- Ну-у-у! - смешным хором протянули они.
- Так Вам у болгар и надо конверты спрашивать.
- А вы кто?
- А мы "Air France"!
- А я вот как раз хотел через Париж лететь, да билетов уже не было.
Следующий раз - обязательно. - Ну идемте, так и быть, дадим Вам конвер-
