Если ближнего надо возлюбить как самого себя, то, по меньшей мере
столь же справедливо возлюбить себя как других.
Иные люди вполне раскрывают все свойства своего ума и сердца
только в истинной дружбе; в обществе же они могут проявить лишь
качества, которые приятны для светских отношений. Эти люди подобны
деревьям, которые под лучами солнца дают чудесные плоды, а в теп-
лице - несколько красивых, но бесполезных листков.
Когда я был молод и страсти настойчиво влекли меня к мирской суете,
могла в светском обществе и в наслаждениях я искал забвения жестоких
горестей, тогда мне проповедовали любовь к уединенному труду и усып-
ляли скучнейшими тирадами на эту тему. К. сорока годам, когда страсти
угасли и свет мне опротивел,-когда я обнаружил его пустоту и ничтоже-
ство, когда горести мои развеялись и прошла нужда в суетной жизни,
как в прибежище от них, вкус к уединению так развился во мне, что
заглушил все остальное. Я перестал бывать в свете, и вот тогда-то меня
начали донимать уговорами вернуться туда, обвиняя в мизантропии
и т. д. Чем объяснить эту удивительную перемену? Только потребностью
людей все порицать.
Я изучаю лишь то, что мне нравится, и утруждаю свой ум лишь теми
новыми идеями, которые меня занимают, не размышляя о том, полезны
они или бесполезны мне или кому-нибудь другому, придет или не придет
время, когда я смогу разумно применить приобретенные мною знания.
Так или иначе, у меня всегда будет бесценное преимущество над мно-
гими людьми, и заключается оно в том, что я не перечил самому себе и
был неизменно верен своему разумению и своей натуре.
Я свел на нет свои страсти примерно тем же способом, каким горя-
чий человек запаливает коня, которого не в силах объездить.
Обстоятельства, ставшие причиной первых моих горестей, послужили
мне броней против всех остальных.
К. г-ну де Ла Б* я сохраняю чувство, которое испытывает любой поря-
дочный человек, проходя мимо могилы друга.
Я безусловно могу жаловаться на обстоятельства и, быть может, на
людей, но о последних я молчу и жалуюсь только на первые; правда,
я избегаю людей, но лишь затем, чтобы не жить с теми, из-за кого мне
приходится нести бремя обстоятельств.
Если успех и придет ко мне, то не раньше, чем примет условия, кото-
рые ставят ему свойства моей натуры.
Когда сердце мое жаждет умиления, я вспоминаю друзей, мною утра-
ченных, женщин, отнятых у меня смертью, живу в их гробницах, лечу
душой на поиски их душ. Увы! В моей жизни уже три могилы!
Если мне удается сделать доброе дело и это становится известным, я
чувствую себя не вознагражденным, а наказанным.
Отказавшись от света и житейских благ, я обрел счастье, спокойст-
вие, здоровье, даже богатство, и вот я прихожу к выводу, что, наперекор
пословице, выигрывает игру тот, кто из нее выходит.
Известность - это возмездие за заслуги и наказание за талант.
К своему таланту, как бы мал он ни был, я отношусь как к доносчику,
существующему для того, чтобы лишать меня покоя. Изничтожая его.
я чувствую такую радость, словно разделываюсь с врагом. Это чувство
восторжествовало в моей душе даже над самолюбием, а что касается ли-
тературного тщеславия, то оно исчезло, как только пропал интерес, ко-
торый я некогда испытывал к людям.
К истинной и возвышенной дружбе нельзя примешивать другие чув-
ства. Я почитаю великим счастьем, что М * и я были уже связаны тес-
нейшей дружбой к тому времени, когда мне довелось оказать ему
услугу, какой не смог бы оказать никто другой. Будь у меня хоть тень
подозрения, что все, сделанное им для меня, сделано было в корыстной
надежде встретить с моей стороны отношение, которое он действительно
встретил в определенных обстоятельствах, и что он имел возможность
предугадать эти обстоятельства, счастье моей жизни было бы навеки
отравлено.
Вся моя жизнь находится в полном противоречии с моими правилами.
Я отнюдь не поклонник знати - и состою при некой принцессе и некоем
принце; все знают, что по убеждениям я республиканец, а среди моих
друзей кое-кто отмечен монаршими наградами; я ценю добровольную
нищету, а живу в кругу богачей; бегу почестей, а сам отличен иными из
них; единственное мое утешение-это занятия словесностью, а я не
знаюсь ни с кем из нынешних знаменитостей и не бываю в Академии.
Добавьте к этому, что, с моей точки зрения, человеку необходимы иллю-
зии, а у меня их нет: что, на мой взгляд, страсти плодотворнее разума.
а сам я давно забыл, что такое страсть, и т. д.
Я уже не знаю того, чему научился, а то немногое, что еще знаю,
просто угадал.
Одно из великих несчастий человека состоит в том, что порою даже
его достоинства не идут ему впрок, а искусство управлять и разумно поль-
зоваться ими дается лишь опытом, нередко запоздалым.
Для души и разума нерешительность и колебания-то же, что
допрос с пристрастием для тела.
Если человек лишен иллюзий и при этом порядочен, он - человек
в полном смысле слова. Ну, а если к тому же он еще и неглуп, общество
его необычайно приятно. Не придавая ничему особого значения, он не
будет педантом и, памятуя о своих прошлых иллюзиях, отнесется снисхо-
дительно к людям, которые покамест еще не расстались с ними. Он без-
заботен и потому никогда не позволит себе ни нападок, ни колкостей,
а нападки на свой счет тут же забывает или пропускает мимо' ушей.
Нрав у него на диво веселый, потому что в душе он все время смеется
над ближними: его забавляют блуждания тех, кто ощупью бредет по
неверному пути - сам-то он отлично знает дорогу. Он подобен человеку.
который из освещенного помещения следит за нелепыми движениями
людей, натыкающихся друг на друга в темной комнате. Смеясь, он от-
вергает ложные мерки и понятия, с какими обычно подходит к явлелиям
и людям.
Люди обычно боятся решительных действий, но тем, кто силен духом,
они по сердцу: могучим натурам по плечу крайности.
Созерцательная жизнь часто очень безрадостна. Нужно больше дей-
ствовать, меньше думать и не быть сторонним свидетелем собственной
жизни.
Человек может стремиться к добродетели, но не может сколько-
нибудь основательно притязать на то, что обрел истину.
Янсенизм христиан-это тот же стоицизм язычников, только из-
мельчавший и опустившийся до уровня понятии христианской черни.
И подумать только, что защитниками зтой секты были такие люди, как
Паскаль и Арно!
Г л а в а VI
О ЖЕНЩИНАХ, ЛЮБВИ, БРАКЕ И ЛЮБОВНЫХ СВЯЗЯХ
Мне совестно, что у вас сложилось такое мнение обо мне. Я отнюдь
не всегда был только томным воздыхателем. Расскажи я кое-какие случаи
из времен моей молодости, вы убедились бы, что они не слишком-то бла-
говидны и вполне в духе светского общества.
Любовь лишь тогда достойна этого названия, когда к ней не приме-
шиваются посторонние чувства, когда она живет только собою и собой
питается.
Всякий раз, когда я вижу женщин, да и мужчин, слепо кем-то увле-
ченных, я перестаю верить в их способность глубоко чувствовать. Это
правило меня еще ни разу не обмануло.
грош цена тому чувству, у которого есть цена.
Любовь - как прилипчавая болезнь: чем больше ее боишься, тем
быстрее подхватишь.
Влюбленный человек всегда силится превзойти самого себя в прият-
зни, поэтому влюбленные большею частью так смешны.
Иная женщина способна испортить себе жизнь, погубить и опозорить
в глазах общества - и все это ради любовника, которого она тут же
любит из-за того, что он плохо счистил пудру, некрасиво подстриг
ноготь или надел чулки навыворот.
Гордое и благородное сердце, испытавшее сильные страсти, избегает
страшится их, но не снисходит до любовных интрижек; точно так же
сердце, ведавшее дружбу, не снизойдет до низменных, корыстных отно-
шений.
На вопрос, почему женщина выставляет напоказ свои победы над
кретинами, можно дать много ответов, и почти все они оскорбительны
для мужчин. Правильный же ответ таков: у нее просто нет другого спо-
соба наслаждаться своей властью над сильным полом.
Женщины не очень знатные, но одержимые надеждой или манией
еметь роль в высшем обществе, лишены и естественных радостей, и рa-
достей, даруемых мнением света. На мой взгляд, это самые несчастные
существа на земле.
Свет сильно принижает даже мужчин, а уж женщин ввергает в пол-
ное ничтожество.
Женщинам свойственны прихоти, увлечения, иногда склонности; по-
рой они даже способны возвыситься до настоящей страсти, но предан-
ность им почти недоступна. Они взывают к нашим слабостям и безрас-
судству, но отнюдь не к нашему разуму. С мужчинами их связывает
телесное притяжение, а никак не сродство душ, сердец, натур. Доказа-
тельством этому служит их равнодушие к мужчинам за сорок, присущее
даже тем из них, что сами не моложе. Приглядитесь повнимательней и
вы обнаружите, что, оказывая предпочтение мужчине зрелого возраста,
женщина всегда действует под влиянием какого-нибудь низменного рас-
чета - из корысти или тщеславия. Что касается исключений, то они, как
известно, лишь подтверждают правило или даже придают ему силу за-
кона. Добавим, что здесь совсем неуместна поговорка: оКто слишком
усердно убеждает, тот никого не убедитп.
Любовь покоряет нас, воздействуя на наше самолюбие. В самом деле,
как противостоять чувству, которое умеет возвысить в наших глазах
то, чем мы обладаем, вернуть то, что нами утрачено, дать то, чего у нас
нет ?
Когда мужчину и женщину связывает непреоборимая страсть, мне
всегда кажется, что, какие бы препятствия ни разлучали их - муж,
родня и т. д., все равно любовники созданы один для другого самой при-
родой, что они принадлежат друг другу по божественному праву, вопреки
всем людским законам и предрассуждениям.
Отнимите у любви самолюбие- и что же останется? Почти ничего!
Очистите ее от тщеславия - и она уподобится выздоравливающему чело-
веку, который от слабости еле волочит ноги.
Любовь в том виде, какой она приняла в нашем обществе,-это всего
лишь игра двух прихотей и соприкасание двух эпидерм.
Желая зазвать вас к какой-нибудь женщине, вам иногда говорят: оЕе
нельзя не полюбить!п. Но я, быть может, вовсе этого не желаю!
Лучше бы уж мне сказали: оОна не может не полюбить!п, ибо люди
в большинстве своем не столько хотят испытать любовь, сколько ее вну-
шить.
По тому, как самолюбивы женщины пожилые, которые уже никому не
нравятся, можно судить, каково было их самолюбие в молодые годы.
оМне кажется,-говаривал господин де*,-что благосклонности
женщины в общем приходится добиваться как приза на состязаниях,
только достается этот приз отнюдь не тому, кто ее любит или достоин
ее любвип.
Беда молодых женщин, равно как и монархов, в том, что у них не
может быть друзей. По счастью, ни те, ни другие не понимают этого:
одним мешает тщеславие, другим-спесь.
Говорят, что в политике победа остается вовсе не за мудрецами;
то же можно сказать и о волокитстве.
Забавно, что не только у нас, но и у некоторых древних народов, чьи
нравы были первобытны и близки к природе, выражение опознать жен-
щинуп означало опереспать с нейп, словно без этого ее до конца
не узнаешь! Если это открытие сделали патриархи, они были людьми
куда более искушенными, чем принято считать.
В войне женщин с мужчинами последние обладают немалым переве-
сом: у них в запасе девки.
Иная девка охотно продается, но отнюдь не согласна отдаться.
Любовь, даже самая возвышенная, отдает вас во власть вашим соб-
ственным страстишкам, а брак - во власть страстишкам вашей жены:
честолюбию, тщеславию и всему прочему.
Будь вы тысячу раз милы и порядочны, люби вы совершеннейшую из
женщин, все равно вам придется прощать ей либо вашего предшествен-
ника, либо преемника.
Быть может, чтобы вполне оценить дружбу, нужно сперва пережить
любовь.
Мужчины живут в мире с женщинами точно так же, как европейцы
с индусами: это вооруженный мир.
Чтобы связь мужчины с женщиной была по-настоящему увлекатель-
ной, их должны соединять наслаждение, воспоминание или желание.
