димо, руководится при этом жалостью: она не хочет обрекать его на
существование, поддерживаемое одним только разумом.
* * *
Любая страсть всегда все преувеличивает, иначе она не была бы
страстью.
* * *
Философ, который силится подавить в себе страсти, подобен химику,
который вздумал бы потушить огонь под своими ретортами.
Разум-величайший дар природы: он не только поднимает нас над
нашими страстями и слабостями, но и помогает с пользой распорядиться
нашими достоинствами, талантами и добродетелями.
* * *
Почему люди так недалеки умом, так порабощены обычаем, что
составляют завещание только в пользу родственников, или, наоборот.
так боятся смерти, что вовсе не составляют его; короче говоря, почему
они так глупы, что, умирая, чаще отказывают свое достояние тем, кто
радуется их кончине, нежели тем, кто оплакивает их?
* * *
Природа устроила так, что питать иллюзии свойственно не только
безумцам, но и мудрецам: в противном случае последние слишком сильно
страдали бы от собственной мудрости.
* * *
Кто хоть раз видел, как обращаются в наших больницах с хворыми,
тот поневоле начинает думать, что эти мрачные заведения созданы не
для того, чтобы исцелять болящих, а для того, чтобы убрать их е глаз
долой: зрелище чужих страданий помешало бы здоровым наслаждаться
жизнью.
* * *
В наши дни каждого, кто любит природу, упрекают в излишней во-
сторженности.
* * *
С точки зрения нравственной, главный недостаток трагедии в том,
что она придает слишком большое значение жизни и смерти.
* * *
Наименее полезно прожит тот день, который мы провели, ни разу не
засмеявшись.
* * *
В основе большинства безумств лежит глупость.
* * *
Люди извращают свою душу, совесть, разум точно так же, как пор-
тят себе желудок.
* * *
Выслушать чужую тайну-это все равно что принять вещь в заклад.
* * *
Подчас разум и сердце находятся в связи не более тесной, чем биб-
лиотека замка и личность ее владельца.
* * *
Все, что поэты, ораторы, даже философы говорят нам о славолюбии.
мы уже слышали в школе от наставников, побуждавших нас добиваться
первых мест и наград. Детям внушают, что они должны предпочесть
сладкому пирожку похвалу няньки; взрослым доказывают, что им над-
лежит пожертвовать личной выгодой ради славословий современников
или потомков.
* * *
Кто стремится стать философом, тот не должен пугаться первых пе-
чальных открытий на пути к познанию людей. Чтобы постичь человека
до конца, нужно преодолеть ту неприязнь, которую он в нас вызывает:
нельзя стать искусным анатомом, пока не научишься взирать без гадли-
вости на человеческое тело и его органы.
* * *
Постигая зло, заложенное в природе, преисполняешься презрения
к смерти; постигая пороки общества, научаешься презирать жизнь.
* * *
Цена людям подобна цене на алмазы: до известной крупности, чи-
стоты и блеска у них есть точная, раз навсегда известная стоимость; за
этим пределом установить ее уже невозможно, и покупателей на них не
находится.
* * *
Г л а в а 2
ОБЩИЕ РАССУЖДЕНИЯ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Во Франции все как один кажутся остряками, и объяснить это не-
трудно: жизнь у нас полна противоречий, а чтобы заметить и сопоста-
вить два противоречивых явления, не надо особой наблюдательности.
Сами собой получаются такие контрасты, что стоит человеку обратить на
них внимание, как его уже начинают считать необыкновенно остроумным.
Сейчас, что ни расскажи, все выглядит забавной выдумкой, любой вестов-
щик кажется шутником; зато потомкам бытописатель наших дней пока-
жется сатириком.
* * *
Свет не верит в подлинность иных добродетелей и чувств: как пра-
вило, он поднимается лишь до весьма низменных понятий.
Если взять любого человека в отдельности, он никогда не будет столь
достоин презрения, как какая-нибудь корпорация; но ни одна корпорация
не будет столь достойна презрения, как общество в целом.
* * *
Бывают времена, когда нет мнения зловреднее, чем общественное мне-
ние.
* * *
Надежда - это просто-напросто обманщица, которая только и знает
что водить нас за нос. Должен сказать, что, лишь утратив ее, я обрел
счастье. Я с радостью написал бы на райских вратах стих, который
Данте начертал на вратах ада: Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate.
( оВходящие, оставьте упованьяп (итал.). Пер. М. Лозинского.)
* * *
Человек бедный, но независимый состоит на побегушках только у соб-
ственной нужды; человек богатый, но зависимый - на побегушках у дру-
гого человека, а то и у нескольких сразу.
* * *
Честолюбец, не достигший своей цели и погруженный в отчаянье, при-
водит мне на ум Иксиона, прикованного к вращающемуся колесу за то,
что он обнял облако.
* * *
Между злобным остряком и благородным, доброжелательным остроум-
цем та же разница, что между наемным убийцей и светским человеком,
хорошо владеющим шпагой.
Так ли уж важно, чтобы люди думали, будто у вас меньше слабостей,
чем у других, и поэтому меньше о вас злословили? Хоть одна-то слабость
у вас всегда есть, и все о ней знают. Чтобы заткнуть молве рот, надо
быть Ахиллесом без пяты, а как раз это и невозможно.
* * *
Таково жалкое положение человека, что у общества он ищет утеше-
ния в тех бедах, виною которым природа, а у природы - в тех, виною
которым общество. Сколько людей ни тут, ни там не нашло облегчения
своим печалям!
* * *
Придумайте глупейшее и несправедливейшее имущественное притяза-
ние, которое с презрением отвергло бы за бездоказательностью судилище
людей порядочных, и сделайте его предметом разбирательства в обыч-
ном суде. Не пытайтесь угадать, каково будет решение: каждую тяжбу
можно и выиграть, и проиграть. Так же обстоит дело с любым бессмыс-
ленным утверждением, любым предрассудком: поставьте его на обсужде-
ние в какой-нибудь корпорации или собрании, и может случиться, что
оно встретит почти единодушное одобрение.
* * *
Всеми признано, что наш век поставил каждое слово на его место,
что, отринув схоластические, диалектические и метафизические ухищре-
ния, он вернулся к простоте и правде в вопросах естественной истории,
нравственности и политики. Ограничимся областью нравственности и
возьмем, к примеру, слово очестьп, в котором, как все мы чувствуем,
заключено немало сложных, метафизических представлений. Наш век
уразумел, до чего это неудобно, и, чтобы достичь простоты, чтобы пре-
сечь злоупотребление словами, решил считать безусловно честным чело-
веком всякого, кто не был наказан правосудием. Некогда слово очестьп
было источником недоразумений и споров; теперь оно ясней ясного.
Надо только узнать-ставили человека к позорному столбу или нет,
а ведь это обстоятельство простое, очевидное, его легко проверить, спра-
вившись в судебных реестрах. Такой-то у позорного столба не стоял-
значит, он человек чести и может претендовать на что угодно, скажем,
на государственную должность и т. д., может состоять членом любой
корпорации, академии, парламента. Всякому понятно, как много ссор и
споров предотвращено такой точностью и ясностью и насколько проще и
удобнее стало поэтому жить!
* * *
Славолюбие-добродетель? Странная добродетель, которая прибе-
гает к помощи всех пороков, которую подстегивают гордость, честолюбие,
зависть, тщеславие, порою даже скупостью Стал бы разве Тит Титом,
будь у него в министрах Сеян, Нарцисс и Тигеллин?
* * *
Слава нередко подвергает порядочных людей тем же испытаниям, что
и богатство, то есть сперва заставляет их совершить или стерпеть недо-
стойные поступки и лишь потом подпускает к себе. Человек, несокруши-
мый в добродетели, равно отвергает и славу, и богатство, обрекая себя
безвестности или нужде, а иногда тому и другому.
* * *
Даже когда человек равно удален и от нас, и от наших врагов, нам ка-
жется, что к ним он ближе. Таково уж действие оптических законов:
ведь и струя фонтана бьет, на наш взгляд, ближе к тому краю бассейна,
который дальше от нас.
* * *
Общественное мнение-это судебная инстанция такого рода, что по-
рядочному человеку не подобает ни слепо верить его приговорам, ни бес-
поворотно их отвергать.
* * *
оСуетныйп первоначально означало опустойп; таким образом, сует-
ность-свойство столь презренное, что никакого более уничижительного
слова для нее не придумаешь. Она сама выдает себя за то, чем является
в действительности.
* * *
Умение нравиться обычно считают отличным способом преуспеть,
однако умением скучать можно добиться еще большего успеха: к нему,
в общем, и сводится искусство преуспевать, равно как кружить головы
женщинам.
* * *
В складе ума или души человека с могучим характером почти всегда
есть некая романическая черта. Рядом с ним тот, кто лишен этой черты,
будь он трижды умен и порядочен, все равно что художник искусный
в своем ремесле, но не стремящийся к идеалу прекрасного, рядом с худож-
ником гениальным, который с этим идеалом сроднился.
* * *
Добродетели иных людей сверкают в частной жизни ярче, нежели они
сверкали бы на поприще общественных добродетелей. Оправа лишила бы
их блеска. Чем прекраснее бриллиант, тем она должна быть незаметней, ибо
чем она богаче, тем меньше бросается в глаза сам камень.
* * *
Кто не хочет быть фигляром, пусть избегает подмостков: взобран-
шись на них не фиглярствовать уже нельзя, иначе публика забросает вас-
камнями.
* * *
Мало на свете пороков, которые больше мешают человеку обрести
многочисленных друзей, чем слишком большие достоинства.
* * *
Иной раз довольно не примириться с высокомерием и чванством,
чтобы обратить их в ничто; порой их довольно не заметить, чтобы они
стали безвредны.
* * *
Лишь тот, кто глубоко изучил нравы, умеет распознать все приметы,
отличающие гордость от тщеславия. Первая высоко держит голову, не-
возмутима, отважна, спокойна, непреклонна; второе - низменно, неуве-
ренно в себе, трусливо, суетливо и переменчиво. Гордость как бы при-
бавляет людям росту, тщеславие лишь раздувает их. Первая-источник
многих добродетелей, второе-почти всех пороков и дурных дел.
Иногда гордость заключает в себе всд заповеди господни; в тщеславии
кроется подчас семь смертных грехов.
* * *
Жизнь-это болезнь, которую каждые шестнадцать часов облег-
чают сном, но он - мера временная, настоящее же лекарство одно-
смерть.
* * *
Природа пользуется для своих целей людьми словно инструментами,
нисколько о них не заботясь; почти так же действуют и тираны: они
отделываются от тех, кто им больше не нужен.
* * *
Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум
вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые
чинят люди.
* * *
Я не мыслю себе мудрости без недоверия: в священном писании ска-
зано, что источник мудрости - в страхе божием, а я вижу его в челове-
кобоязни.
* * *
Как перемежающаяся лихорадка спасает людей от чумной заразы,
так и некоторые недостатки помогают им избежать иных прилипчивых
пороков.
* * *
Беда страстей не в том, что они причиняют страдания, а в том, что
они толкают на проступки, на гнусности, унизительные для человече-
ского достоинства. Если бы не это досадное свойство, они имели бы
слишком большие преимущества над холодным рассудком, который от-
нюдь не приносит счастья. Подчиняться страстям-значит жить, следо-
вать благоразумию-значит только длить существование.
* * *
Кто не обладает возвышенной душой, тот неспособен на доброту: ему
доступно только добродушие.
* * *
Было бы очень хорошо, если бы люди умели совмещать в себе такие
противоположные свойства, как любовь к добродетели и равнодушие
к общественному мнению, рвение к труду и равнодушие к славе, заботу
о своем здоровье и равнодушие к жизни!
* * *
