почувствовал, как самого душит нежность. А поскольку к подобным чувствам
был непривычен, то сжал кулаки и забормотал угрожающе:
- Я вам покажу, хвосты собачьи... Попробуйте троньте... - и понял
вдруг с пронзительной ясностью, что даст избить и убить себя, примет любые
муки, но никому не позволит ее обидеть.
Она как будто прочла все это в его глазах, потому что вдруг подошла,
уткнулась головою в грудь и горько, по-девчачьи расплакалась. Смел одной
рукою обнял ее за плечи, а другой неумело погладил ее по голове,
приговаривая:
- Ну что ты... Да ладно тебе... Никто тебя не тронет...
Но плакала она, как оказалось, не о том. Не отрываясь от его плеча,
сквозь плач, она невнятно выговорила:
- Так значит, это не сон был, да? Про горы и... и про камни?
Смел тяжело вздохнул. Прижал ее к себе покрепче.
- Ничего, ничего... Ты не виновата.
- Ведь я же не знала, не знала! Я думала - сон! - девица
захлебывалась слезами и пристукивала кулачком по его плечу. - Ты веришь
мне? Веришь? - она подняла к нему мокрые глаза, полные отчаянья и надежды.
- Конечно, верю...
После этих его слов девица немного успокоилась, села, всхлипывая, на
пыльную скамью. Сказала горько:
- Я ведь и тебя хотела... как всех...
Смел поежился, вспомнив минувшую ночь, но пересилил себя и ответил
бодро:
- Ну, на меня у тебя силенок не хватило.
- А почему? - широко раскрыла она глаза, голубые как небо после
дождя.
- Да потому... - начал он, намереваясь отшутиться, но не успел: с
предсмертным звоном вылетело оконное стекло и по полу, грохоча, покатился
булыжник.
Сметлив и Верен шли в "залу", гадая: куда мог Смел запропаститься в
такую рань? Вчера он предупредил, что ужинать не выйдет - дескать, устал,
спать пораньше ляжет. Утром же, когда заглянули позвать его на завтрак,
нашли постель заправленной, а комнату - пустой. Главное - и хозяин утром
не видел, хотя встает ни свет ни заря. А теперь уже вон - обед... Куда ж
его Смут унес, этого Смела?
Они сели за стол, строя разнообразные догадки и смеясь, но Сметлив
вдруг указал Верену глазами в сторону стойки. Верен обернулся и поймал
злобный взгляд Горлохватихи, вытиравшей за стойкой большое блюдо из
обожженной глины. Самого хозяина видно не было. Верен отвернулся и
вполголоса спросил у Сметлива:
- Чего это она?
- Сейчас узнаем, - так же тихонько ответил Сметлив и громко обратился
к ней: - Хозяйка, а хозяйка! Ты, случаем, товарища нашего не видела? С
утра пропал куда-то...
Горлохватиха одарила его таким же взглядом и буркнула что-то под нос,
делая вид, что сильно занята блюдом.
- Не понял! - Сметлив был добродушен и терпелив.
Хозяйка со стуком поставила блюдо и заорала, вызверившись:
- Не видела, и видеть не хочу!
- Вот вам, не угодно ли... А что так?
- Мы с колдунами не знаемся! - Горлохватиха так орала, что жилы на
шее чуть не лопались. - И нечего к нам нечисть таскать!
- Постой, постой... - Сметлив насторожился. - Ты о чем? Какую
нечисть? Объясни толком.
- Вот такую! Которая по горам шляется! - Горлохватиха неожиданно
всхлипнула: - Дерется еще... Ну ничего, наши мужики ему покажут, где у
рака задница!
Сметлив и Верен уже стояли за своим столом, вслушиваясь в ее
неразбериху. А при последних словах Верен метнулся к стойке и схватил
хозяйку за руку:
- Где он? Говори!
- Не хватай! - она пыталась вырваться.
- Где он, я спрашиваю?
- Там, - она махнула свободной рукой. - Напротив...
Они побежали к выходу, а Горлохватиха злорадно проорала им вслед: "Да
не спешите так! Там на всех хватит!"
- Это что же... значит, он в горы ходил... - на бегу соображал вслух
Сметлив. - Вот ненормальный... как же он смог, а?
Они подоспели вовремя. Самые дюжие мужики уже доламывали дверь,
дружно наваливаясь плечами. Горлохват ими командовал: "А вот... еще! А
вот... еще!" Остальные с удовольствием добивали немногие уцелевшие стекла,
не рискуя, впрочем, приближаться после того, как Смел засветил одному в
лоб прямо через окно. Всего было человек пятнадцать.
- Эй! Вы что делаете? - Верен отвлек внимание осаждающих на себя.
Дюжие мужики остановились перевести дух, оглянулся и Горлохват, оскалился:
- А-а... Дружки явились! Хотите, чтоб вам тоже перепало? -
стекольщики побросали камни и подступали со всех сторон ближе, так что
слова Горлохвата вполне могли сбыться.
- Да погодите, - рассудительно сказал Сметлив. - Давайте разберемся.
Что он сделал-то?
- А во, в морду ему заехал, - здоровенный, подстать Сметливу, мужик с
широким добродушным лицом, указал пальцем на Горлохвата.
- Подумаешь - в морду заехал. Может, за дело? А если и не за дело, то
пусть сами выяснят - один на один. А то сбежались... - Сметлив обвел
глазами обступивших людей.
- Пусть выходит один на один, - развел руками мужик. - Че же он
спрятался? Мы все по-честному...
Но такой поворот не устраивал Горлохвата:
- Заткнись ты... "Один на один"... Его-то я не боюсь, а с этой как
быть?
- С кем - с этой? - как только от действий перешли к разговорам,
Сметлив почувствовал себя уверенней.
- Которую он с гор привел?
- А что она?
- Заколдованная! Камнями все станем! - прошипел Горлохват, чтобы было
страшнее. И достиг своего: соратники его загудели. Но Сметлива непросто
было сбить с толку:
- Так ведь Смел не стал.
- А откуда я знаю, - снова оскалился Горлохват, - может, он сам
колдун?
- Не-ет, - Сметлив покачал головой. - Я с ним с детства рос, знаю. И
вот Верен тоже.
- Мужики! - завопил Горлохват, чувствуя, что теряет преимущество. -
Да что мы его слушаем? Давай дверь ломать! Выгнать их надо к Смуту, а то
всем труба будет!
- А ты послушай, - раздался вдруг хриплый тяжелый бас, и все
оглянулись. Сзади, за каменной оградкой, облокотившись на нее, стоял
старый Скалобит и внимательно следил за происходящим. - Послушай, когда
дело говорят...
Все притихли. Велико было уважение к Скалобиту. Он редко вмешивался в
чужие дела, но если вмешивался - значит, имелась на то причина. Только
Горлохват попытался возразить:
- Да брось ты, Скалобит! Какое дело? Сколько людей она погубила!
Мало? Хочешь, чтоб побольше?
- А больше не будет, - Скалобит говорил так уверенно, что даже
Горлохват не осмелился перебить. - Это во-первых. Во-вторых, не она людей
погубила, а колдовство. На ее совести один Тропотоп, да и тот... В общем,
от случая это зависело. А в-третьих... Ты, Горлохват, лучше б спасибо ему
сказал, - Скалобит кивнул головой на домик, где держал оборону Смел.
- Это за что же? - огрызнулся содержатель постоялого двора, понявший
уже, что посчитаться с обидчиком не удастся.
- А за то... Нет больше Невесты. Нет больше страха на нашей дороге. -
Скалобит усмехнулся. - Может, теперь у тебя посетителей станет побольше,
богатым будешь...
Горлохват постоял, насупившись, развернулся круто и ушел. За ним
разбредаться стала и вся дружина. А Сметлив подошел к двери:
- Эй, Смел! Это мы, открывай!
В доме послышался приглушенный шум и возня, но дверь не открылась.
Сметлив потерял терпение:
- Открывай же, ну!
- Да постой, шкаф не могу отодвинуть... - послышался голос Смела. А
когда наконец дверь, почти сорванная с петель, распахнулась, вздохнул: -
Уф... Как я его сюда притащил? Сдуреть можно...
Вот так и закончилась грустная история про Невесту Генерала Гора.
Смел, само собой, ходил счастливый и гордый, а девицу друзьям представил
так:
- Вот кого я там нашел. Хо! - и обнимал ее при этом одной рукою за
плечи, предлагая оценить находку. Девица уже бледно улыбалась, приходя в
себя после всего пережитого за столь короткое время, и невозможно было
представить, что она и есть то страшилище, тот ходячий ужас, которым
пугали в Овчинке детей.
А когда Сметлив спросил, как же ее зовут, Смел неожиданно для себя
ответил:
- Нежица. - И повторил еще раз, чтобы вслушаться самому: - Нежица.
Да, так ее зовут.
Девица от удивления захлопала небесными глазами, но Смел не позволил
ей возразить - заорал во все горло: "А пожрать мне сегодня дадут, наконец,
или нет?!" Так это имя - Нежица - и осталось у нее на всю жизнь. Под этим
именем и узнали ее потом, когда стряслась Великая война, все пореченцы.
Верен притащил из лавки кучу съестного, вина - и пошел у них пир, и
продолжался до ночи. Пили за Смела, за старого Скалобита, за новую жизнь
Нежицы и за всех вместе. Потрескивал в печке огонь, ни следа не осталось
от пыли на столе и скамьях, только в окна с разбитыми стеклами дуло.
Нежица, робко улыбаясь, сидела у краешка стола, торопливо вставая всякий
раз, чтобы поменять посуду и долить в кружки. А когда старый Скалобит
отправился домой, когда проводили в другую комнату задремавшую сидя
Нежицу, стал им рассказывать Смел, как все вышло - как догадался он, кто
такая Невеста, как понял, что должен идти один и каково пришлось ему в в
дороге. Верен покряхтел и спросил коротко: "А откуда ты знаешь, что она не
того моряка?" Смел пожал плечами. Помолчали немного, а потом случился у
них трудный и важный разговор.
Начал его невзначай Сметлив. Он сказал:
- А где кольцо-то? Показал бы хоть...
Смел вытащил из кармана кольцо с хрусталем, положил на стол. Сметлив
повертел его в руках, хмыкнул, передал Верену. А сам продолжил:
- Ну, а с нею теперь что делать?
- Ай... - видно, этот вопрос заботил Смела и самого. - Пока не знаю.
Думаю, думаю - ничего не могу придумать.
Сметлив молчал, уткнувшись в кружку с вином, а Верен сосредоточенно
разглядывал кольцо. Не дождавшись помощи от товарищей, Смел неуверенно
заговорил:
- Нельзя же ее здесь одну оставить...
Сметлив поднял голову:
- Значит, с собой забирать надо.
- Куда? - вскинулся Смел. - В Рыбаки? Да я же там... - помолчал. - В
городе мы никому не нужны, а здесь хоть домик есть для начала, - он
оглядел комнату, в которой они сидели.
- Это надо так понимать, что ты остаешься, - утвердительно сказал
Сметлив, и внимательно посмотрел на Смела.
- Ну, не то, что остаюсь, а другого выхода нет... - пожал плечами
Смел. И взмолился: - Да поймите вы, она девчонка совсем - на кой Смут ей
старик нужен? Не-ет, - устало помотал он головой. - Мне дороги в Рыбаки
нету.
- Погоди, - рассудительно заговорил Сметлив. - А кто тебе сказал, что
на обратном пути мы станем стареть? По-моему, это совсем не обязательно.
По крайней мере, можно попробовать...
Смел задумался, а потом прошептал:
- Боюсь... и пробовать не хочу. Не могу.
Верен все так же молчал, разглядывая кольцо. Сметлив глянул на него
раздраженно и пробурчал:
- А мы, значит, не боимся... - И, не зная, на ком бы еще сорвать
раздражение, вдруг вспомнил: - А где этот Управитель писклявый? Загнал нас
сюда, не угодно ли, не объяснил ни Смута - сиди теперь гадай!
Тут Верен спокойно и ровно сказал, пряча кольцо в карман:
- Я возвращаюсь назад.
Сметлив покусал губу, согласился:
- Ясное дело. Я тоже. А ты... - но ничего не нашел сказать Смелу,
только махнул рукой.
Через два дня на высокий холм, отгораживающий Овчинку от равнины,
поднялись четверо. Верен был невозмутим, Сметлив хмур, Смел подавлен.
Нежица, которой все уже стало известно об их похождении, глядела на
уходящих с тревогой и болью.
- Ну, вот и все, - сказал Верен, зайдя на вершину, и остановился,
оглянулся. Позади уютно, как в ладони, лежала в горной долине Овчинка,
