проем, пахнувший плесенью.
114
Амур потянул, и Стрельцов, не соображая и не пугаясь неизвестности,
шагнул следом, спасаясь от дурмана. Руку Оксаны он сжимал мертвой хват-
кой, и Оксана втянулась в проем последней.
Они оказались в темноте. Воздух был затхлый, сырой, но не отравлен-
ный. Отравленный воздух догонял сзади, и Стрельцов спешил вслед за Аму-
ром, утягивая Оксану.
Спешил - условно, высоко поднимая ноги и осторожно ставя их верти-
кально, опасаясь поперечин, ям, проволочной путаницы.
Условно, но спешил, спасаясь от дурмана и предполагаемой погони. Под
подошвами что-то хрустело - осколки кирпича, битое стекло? - но крупных
препятствий не попадалось.
Погони слышно не было. Дурман выветривался из головы.
- Газ какой-то пустили... космический... - Он задыхался не от спешки,
а от волнения. - Для правильной практики...
- Милый! Спасибо! Спас! Вывел!
- Сам завел - сам и вывел. Только пока неясно - куда.
- Нет, не завел. Это я. Напросилась. Любопытство бабье потому что.
Стрельцов был растроган. Женщины вообще-то редко признают свои ошиб-
ки, обычно они всегда правы. Рогнеда, например, никогда не признавала -
все валила на него.
Стрельцов засмеялся в темноте:
- Мне мама рассказывала: они с отцом шли, а навстречу по дороге мужик
в телеге, голова перевязана. Спрашивают: "Что это с вами?" - "До города
еду, до врача", - и на кобылу показывает: "Сама укусила - сама и везет!"
Это на тему: сам завел - сам и вывел.
Оксана поняла, засмеялась:
- А что же ей делать? Ну укусила - что же, и не возить его после это-
го? Только разве кобылы кусаются?
Он обнял ее в темноте.
- Кусаются. - Поцеловал. - Кусаются.
Никто их не видел. Они сами себя не видели. И могли забыть о своих
президенствах, не предвидеть политических последствий своих поцелуев.
Амур опомнился первым, дернулся куда-то в сторону. Видно, он назван
все-таки в честь водного потока, а не сына златокудрой Афродиты: сын Аф-
родиты отвлекать бы их не стал.
Стрельцов с сожалением прервал поцелуй.
- Он что-то чует. Или кого-то.
- Да-да, пора идти. Нельзя нам бросать наши державы так надолго, -
засмеялась Оксана.
115
За поворотом показался свет.
Но не дневной здоровый свет, обещавший выход на волю, а болезненный
желтушный свет от огня или тусклой лампочки.
Здесь в подземельи и должны собираться троглодиты. Какие - вот воп-
рос. То ли мирные бродяги, то ли бандиты, празднующие очередную разбой-
ную удачу.
- Останься, - прошелестел Стрельцов. - А мы разведаем.
- Только недолго. Я боюсь одна.
Она быстро обняла его и чуть подтолкнула - напутствуя.
Полагалось бы ступать бесшумно. Но как обойдешь хрустящий мусор под
ногами - невидимый?
Огонь медленно приближался. Стрельцов застывал, вслушивался. Посте-
пенно проявились неясные голоса.
Славные стратеги всегда оставляли резервы. Стрельцов отстегнул пово-
док.
- Сзади, Амур, сзади.
И рукой подтолкнул назад. Амур понял.
Так и двинулись дальше - в кильватер. Впереди Стрельцов, за ним -
Амур. А где-то в тылу и Оксана.
Огонь был уже близко, очерчивая дверной проем. Голоса сделались раз-
личимы - не меньше троих мужчин гомонили - когда в очередной раз некста-
ти хрустнуло стекло под ногой.
Гомон разом стих. В проеме показалась фигура с факелом - пылающей го-
ловней.
- Ты что здесь шпионишь?!
- Просто иду, ищу выход, - с достоинством объяснил Стрельцов.
- Знаем таких - искателей. А ну иди сюда! Резво!
- Сам сюда иди. Тягонуть хочешь - не борзей!
Стрельцов вспомнил, как играл когда-то в блатной пьесе - и пошел по
роли.
- Ты мне уши не шлифуй. Тюшку он ищет, - примирительней ответил трог-
лодит.
Казалось, они мирно разойдутся, почуяв в нечаянном встречном силу, но
из-за спины первого троглодита выскочил второй, истерично размахивая
длинным предметом.
- Он те метет пургу, а ты раскрыл хлебало! Ложись, а то сейчас масли-
ну проглотишь!
Пулю - значит.
Унизительно президенту ложиться - даже перед стволом.
Стрельцов отпрыгнул в сторону, а из-за его спины без команды кинулся
Амур, ударил сходу, опрокинул обоих троглодитов, раздался выстрел - и в
потолке подвала расцвела как бы зеленая звезда: в руках у троглодита
оказалась ракетница.
В зыбком зеленом сиянии Стрельцов бросился вслед за Амуром, и оказал-
ся в низкой камере, похожей на склеп. Троглодитов по стенам сидело не
трое - шестеро.
- Всем лежать лицом! - в волнении Стрельцов смешал команды, но его
поняли правильно. - Лизать пол!
В руке у Стрельцова неведомо как оказался кирпич, которым он размахи-
вал как гранатой, но троглодиты, пожалуй, и не видели импровизированной
гранаты - раз уж лизали пол. С них довольно было рычащего Амура.
Победа была одержана - но непонятно было, что делать с плодами побе-
ды. Как и с поверженными троглодитами.
И кто они такие? Зачем здесь? В другое время такие вопросы должны бы-
ли волновать Парфена - или Феоктиста. Но сейчас Стрельцов являл собой
всю власть - сверху донизу.
116
Стрельцов наклонился над первым троглодитом, который лежал в самом
проеме, опрокинутый Амуром.
- Ползи на выход. Змеей, змеей, по-пластунски. Остальным лежать! -
прикрикнул он для перестраховки, хотя они и так лежали.
Метрах в трех от проема Стрельцов остановил змеившегося троглодита:
чтобы достигали отблески костра.
- А теперь говори, только тихо: чего делали? Потом сверю твою испо-
ведь. Соврешь - Амуру отдам.
Троглодит медлил. Мялся - сказать бы в других обстоятельствах. А тут
- ерзал по полу.
- Ну?!
- Вы не поверите... Мы не какие-нибудь... Мы решили подменить азбуку.
- Что?!
- Подменить алфавит. Подарить народу латиницу.
- Зачем?
- Удобнее вообще-то. Телеграф чтобы единый, телетайп, компьютеры,
шрифты. Наша особица - все равно как широкая колея под паровозом: мешает
въехать в Европу. Ну и вообще...
- Чего - вообще?
- Мы Мефодия не любим.
Дался всем Мефодий! А кто-то только его и полюбил.
- Почему не Кирилла? Ведь кириллицу убрать хотите.
- Мефодий - хуже. Кирилл - он открытый, простой, он свое имя под аз-
буку дал, не постеснялся. А Мефодий из-за кулис, как Шафиров. Мефодий и
свою отдельную церковь завел в Америке - методистскую.
- Какой - Шафиров?! Третий брат отыскался?
- При Петре который. Думаете, Петр реформы придумал, перестройку пер-
вую? Петр - простой. А все - Шафиров из-за спины. Шапиро - на самом де-
ле. Так и Мефодий. Они хотя братья, но разных наций. С Кириллом.
Стрельцов не знал - плакать или смеяться. Собственная его идея: при-
думать угрозу самой кириллице, отвлечь внимание от Буренина с его дема-
гогией о защите орфографии, чуть было не материализовалась в виде зеле-
ной ракеты, пробивающей живот или голову президента-изобретателя!.. И
ведь эти троглодиты-филологи верят, что сами додумались подменить азбу-
ку. Уже и густо-лиловой идеологией обросли. Братьев-разнородцев
Стрельцов и вообразить не мог.
- Как это - разных наций? Они же братья!
- Очень просто! Даже близнецы бывают разных наций, а не только что
погодки. Кирилл - он наш славянин, а Мефодий - даже не грек, а хуже. На-
ука объясняет: когда отец мешанный, то дети делятся. Расщепление - назы-
вается. А почему иначе родители по виду белые, а вдруг рождается негри-
тенок? Профессора Барбаша почитайте, очень крупнокалиберный ученый. Ки-
риллу чистая славянская кровь отошла, а Мефодию все остатки - от греков
и хуже, чего есть на Востоке.
Троглодит-филолог даже голову приподнял - увлекся.
- Ну положим - решили подменить кириллицу. А каким образом?
- Книгу издадим. "Новая русская рулетка" называется. Там самый доско-
нальный способ, как стать миллионером. В долларах. Достоверный. Самая
нужная книга для всякого человека. Святослав Репин написал - самый бога-
тый русский на свете. А три года назад был беднее меня.
Вот он - великий миф современности: Святослав Репин, который три года
назад был беднее самого бедного - а стал сегодня богаче самого богатого.
Все мифы начинаются одинаково: "блаженны нищие".
Блаженны нищие - ибо обогатятся.
Блаженны нищие - ибо их станет Царствие Земное.
Блаженны нищие - ибо для них написана Книга, указующая путь к обещан-
ному блаженству.
- Издадите - и что?
- Святослава Репина издадим - на латинице. Все купят, все прочитают,
все привыкнут по-латинице читать и писать.
- Понятно. Хватит с тебя. Говори теперь, где здесь выход? И помни:
сейчас твою исповедь сверю!
- От нашего бункера налево. И направо первый поворот, а дальше наверх
в люк. Выйдем на Сытный рынок.
- Понятно. Ползи назад. Змеей.
Троглодит зазмеился в свой склеп. Нет, оказывается, в бункер.
117
Пора было подтянуть сюда Оксану.
Оставить троглодитов под присмотром Амура и сходить за ней.
Чтобы проверить перед отлучкой, все ли в порядке, Стрельцов, инстинк-
тивно пригибаясь, шагнул в бункер.
Амур сидел посредине у затухающего костерка и профилактически рычал.
- Всем лежать. Лизать пол! - повторил Стрельцов уже звучавший здесь
совет.
Удовлетворенный порядком, установленным в бункере, он попятился к вы-
ходу, стараясь оставаться лицом к возможно большему числу пленников - но
троглодиты расположились по всему периметру, и значит хоть один оставал-
ся за спиной.
И этот один бросился сзади!
Амур не мог достать его в броске - мешал сам Стрельцов своим телом. В
баскетболе такая позиция называется заслоном.
- Разом, ребята! Всех не перелопает!
Ребята заволновались. Приподнимали головы. Амур бросался то к одному,
то ко второму. Он видел их - и не видел того третьего, который вжался,
врос в Стрельцова сзади живым горбом.
- Тихо, мастер, тихо! - захлебываясь, шептал горб. - Власть перевер-
нулась. Выходи тихо, убери пса.
И под ребра уперлось нечто твердое - дуло.
- Быстро слушаться. Иначе дыра в дорогом теле - вроде арки Главного
штаба.
На размышление у Стрельцова была секунда.
118
Бывают очень долгие секунды...
Когда-то Стрельцов обмолвился на прессе:
- Если предлагают выбрать "Кошелек или жизнь?", порядочный человек
должен сначала отдать жизнь. А после пусть забирают и кошелек впридачу.
Даже не потому, что кошелька жалко, а потому что унизительно покориться
бандиту. Честь дороже жизни.
Какой шум поднялся! Блистательная Мымра Сковродина порадовала читате-
лей "МыМыМы" статьей "Бумажные бандиты президента".
А ведь так и есть, как он сказал. Мы - не "МыМыМы" - проигрываем
собственному страху. Мы боимся бутылочек кетчупа, загримированных под
гранату, и водяных пистолетиков, похожих на настоящие.
Но даже когда пистолеты настоящие, это не повод расставаться с
честью. Не повод проигрывать схватку. Бандит вынимает свой браунинг, по-
тому что знает, что навстречу ему не встанет мужчина, дорожащий честью.
Давно не было бы захватов заложников и грабежей в подворотнях, если бы
жертвы не покорялись заранее, если бы не было бы переговоров и сделок, а
была бы только бешеная борьба - всегда. Люди слишком дорожат жизнью - и
это приводит в конце концов к многочисленным жертвам. Честь - это когда
ненависть к насилию сильнее страха - в том числе и страха за жизнь.
Все так - теоретически.
Но вот появилась возможность поверить практикой теорию. Мымра Сковро-
дина издевалась: "Хорошо советовать президенту Стрельцову, всегда окру-
женному тройными рядами охраны!" Она могла бы с таким же успехом напи-
сать - "пятерными рядами". И она была права - в то время.
Под ребра упирался пистолет. Или ракетница - что то же самое. Или
палка, играющая в пистолет.
Но если он покорно поведет бандитов к выходу - какой он президент?!
Какой он жених Оксаны Личко?!
А погибать здесь в подвале - разве не глупо?! Из-за такой малости! Ну
