разделкой туш. Он обратил внимание, что на теле оленя нигде не было
видно ран, и только небольшие капли крови, вытекавшие из ноздрей,
окрашивали белый снег. И вид этой красной крови на белом снегу
мгновенно разбил сон и заставил трепетать все его существо. Ему не
нравился подобный способ убийства. Казалось, что животное глядит на
него широко открытыми глазами, продолжая находиться в глубоком сне,
подобном тому, который только что охватывал его самого.
Он оглянулся через плечо. Моргейн стояла на гребне холма, держа
в руках поводья, и поджидала его. Первые хлопья снега пронеслись в
воздухе вместе с усиливающимся ветром.
Он вонзил нож в тушу, отвернувшись, чтобы не видеть этих
широко открытых глаз под ветвистыми рогами.
Глава 2
Огонь пылал в невысоком пространстве около выхода из пещеры,
образуя стену теплого воздуха между ними и снежной метелью. Он не
хотел есть ~это~ мясо, хотя от голода, который он испытывал уже
несколько дней, у него болели суставы, а последнее напряжение даже
вызывало противную дрожь во всех мышцах. Его сил хватало лишь на
то, чтобы сидеть и ловить мясной запах. Когда же она закончила
готовить этот случайно подвернувшийся ужин и протянула ему кусок, то
он уже не показался ему чем-то отличным от обычного мяса и выглядел
так аппетитно, что пустой желудок заставил отбросить все его былые
колебания. Человек не должен променивать свою душу на небольшой
кусок оленины, но ведь так или иначе, а зверь-то был убит.
Незаметно наступила ночь. Отдельные снежные хлопья
пробивались через теплый барьер, подгоняемые порывами ветра.
Снаружи две лошади, лошадь колдуньи и обычный гнедой, стояли
рядом, вздрагивая под резкими и злобными порывами ветра. И когда
горячая оленина наконец-то наполнила желудок Вейни и слабость стала
понемногу отступать, уменьшая дрожь и прибавляя силу, он собрал
немного зерна, которое оставил от ужина, и вышел из пещеры, чтобы
разделить его между лошадьми. Серый, наиболее любимый цвет
лошадей в земле Бейн, как говорилось в песнях и легендах, стал
обнюхивать его руки так же охотно, так же дышал на них теплом, как и
его собственный маленький мерин. Его сердце было тронуто красотой
серой лошади. На какое-то мгновенье он забыл все дьявольское зло,
окружавшее его, и поглаживал бледно-серую гриву и вглядывался в
большие оживленные глаза. Он подумал (все нхи всю жизнь разводили
животных), что потомство от этой лошади украсило бы любой табун: эта
порода была широко распространена во времена последних Верховных
Королей Эндара. Но вот уже давно не было Верховных Королей, и слава
этой породы прошла вместе с их славой.
Сейчас власть Верховных Королей оставалась реальной только в
Хеймуре, но там они сильно отличались от героических правителей
Бейна и Кориса, которые объединяли людей не внутри мелких родов, а
на гораздо более высоком уровне, не позволяя узким родовым барьерам
разделять целый народ. И тут же он вспомнил старинную ужасную почти
легенду, почти быль, из времен правителей Хеймура, когда почти целая
армия двигалась на них, чтобы найти смерть в долине Айрен.
При этих мыслях он вздрогнул, поеживаясь на леденящем ветру, и
вернулся к огню, чтобы по-прежнему быть в центре всех
противоестественных необычных событий сегодняшней ночи, туда, где у
огня сидела Моргейн, закутавшись в пушистый белоснежный плащ, а
рядом с ней лежала сбруя серого коня и вложенный в ножны сверкающий
меч с золоченой рукояткой в форме дракона.
Они сидели молча. И молчание их напоминало скорее молчание
старых друзей.
Ветер продолжал забрасывать снежные хлопья внутрь пещеры,
обещая перерасти в бурю. Вейни в первый раз глубоко осознал, что
наверняка не выжил бы в сегодняшнюю ночь, ослабевший от голода и
окруженный разбушевавшейся снежной стихией.
В пещере воле входа лежала груда сухих сучьев. Но откуда это
дерево взялось здесь и кто его нарубил, он не мог даже представить. И
когда он поднялся, чтобы подбросить их в костер, то заметил, что
Моргейн стояла на коленях, в глубине пещеры, пытаясь что-то отыскать
под грудой небольших камней.
Он вспомнил, как она сама сказала ему, что ~уже пользовалась
этим местом раньше~.
Взглянув в ее сторону с подозрением и одновременно с
любопытством, он заметил у нее в руках туго набитый кожаный мешок,
покрытый пылью, а когда она погрузила в него руку, то оказалось, что
там был только лишь порошок, который частично просыпался через
края. Она быстро отдернула руку, как будто дотронулась до чего-то
мерзкого и грязного, и вытерла свои пальцы о земляной пол. Ее рука
была покрыта тонкими струйками крови, которые вытекали из-под
кожаного рукава ее одежды. Здоровой рукой она старалась зажать рану
на поврежденной кисти.
Она сидела, вздрагивая время от времени, подобно человеку,
охваченному каким-то глубоким страхом. Он опустился на корточки
рядом с ней, недоумевая и даже жалея ее, а в глубине его сознания
неотступно вертелась мысль: как она смогла за такой короткий
промежуток времени поранить себя. Но в то же время он осознавал,
взглянув не ее рану, что она выглядела немного подсохшей. Скорее всего,
решил Вейни, это случилось, когда он был занят разделкой оленьей
туши.
- Сколько? - спросила наконец она.- Сколько времени меня не
было здесь?
- Больше ста лет,- ответил он.
- А я подумала, что наверняка меньше.- Она подвигала рукой и
взглянула на рану, стараясь не придавать ей большого значения, потому
что та была неглубокой, чтобы вызывать опасения, но все-таки,
причиняла боль.
- Подожди,- сказал он, доставая свою сумку, с намерением помочь
ей залечить рану: он полагал, что этого требует долг, хотя бы в обмен за
оказанное гостеприимство и ночлег в пещере. Но она отказалась от его
помощи, предпочитая воспользоваться своими способами лечения.
Тогда он сел и стал с беспокойством наблюдать, как она доставала
небольшие металлические сосуды и другие предметы, вообще
неизвестные ему. Она не стала перевязывать рану, а после всех
манипуляций покрыла ее розоватой пленкой, которая, как ни странно, не
позволяла ей кровоточить. И в этот момент он вновь подумал о том, что
перед ним был образец медицины, явно заимствованный у кваджлинов.
Вполне возможно, что она не хочет пользоваться обычными средствами,
опасаясь, что они могут только повредит ей.
- Как это случилось? - спросил он, глядя на рану, напоминающую
ровный след или от острого меча, или от боевого топора. Но у нее не
было в руках ничего, чем можно было бы сделать такой порез. Сучья
были нарублены еще раньше, а расположение раны на ее руке не
позволяло ему понять, каким именно образом она могла ее получить.
- Инорцы сделали это,- коротко сказала она.- Правитель Рис
Хелн, сын Гира. Он и его люди.
Хелн был уже больше ста лет в своей могиле.
Вейни почувствовал, как его охватывает новое беспокойство, а в
груди возникает щемящая пустота. И он очень хорошо понял, что при
этом означал ее взгляд. Она благополучно сбежала от инорцев,
преследовавших ее, и теперь, почти через сотню лет их пути пересеклись
именно в тот момент, когда за мгновенье до этого на ее руке появилась
эта самая рана.
Это было похоже на безумие. Он опустил голову и ушел в себя,
предоставив возможность и ей побыть наедине с собственными мыслями.
И, наконец, утомленный перенесенной дорогой и голодом,
опустошенный волнением от волшебства и страхом от встречи с диким
зверем, он завернулся в старый тонкий плащ и устроился спать около
скалистой стены.
Треск новых сучьев, подброшенных в огонь, разбудил его, все еще
не отдохнувшего, и он увидел, как Моргейн, стряхнув снег с плаща,
вновь прошла на свое прежнее место. Ее взгляд скользнул по нему, и их
глаза встретились. Теперь он уже не мог притвориться спящим.
- Разве ты уже отдохнул? - спросила она со странным акцентом,
который с давних пор был характерен для народа Корис, и действовал на
него, вызывая внутреннюю дрожь, гораздо сильнее, чем ветер или
холодная скала за его спиной.
- Немного,- ответил он и с усилием сел. Ему часто приходилось
спать и в полном вооружении, и в гораздо худших условиях, но сейчас он
чувствовал себя еще хуже от того, что предыдущие ночи провел в седле, а
между переходами через горные перевалы почти не отдыхал.
- Вейни,- окликнула его женщина.
- Да?
- Садись ближе к огню, мне нужно поговорить с тобой.
Он выполнил ее просьбу без особой охоты и пристроился у огня,
по-прежнему завернувшись в свой плащ, чтобы согреться. Она сидела,
укрывшись своей меховой накидкой, так что ее лицо наполовину
находилось в тени, и смотрела прямо в его глаза.
- Хелн отыскал это место,- сказала она.- Об этой пещере ему
рассказал охотник, которого я не стала убивать. И тогда едва ли не целая
армия поднялась из Инор-Пиввна и бросилась сюда. Ты можешь себе
представить: они послали за мной целую армиюЄ- Она звонко
рассмеялась.- Им понадобилась целая армия, чтобы захватить эту
маленькую пещеру. Конечно, я догадывалась, что они придут, и была
готова. А почему нет? Они заняли все поле, расположенное к югу от
пещеры. Я сразу бросилась бежать, но они, даже пренебрегая
опасностью, заняли и долину Камней, чтобы не дать мне уйти. Тогда я
побежала туда, куда, как мне казалось, они не должны были бы пойти. И
вот там-то я и должна была ждать, пока кто-нибудь не освободит меня.
Я не имею возраста, и поэтому не старюсь. Течение времени ничего не
значит для меня. Но все, что происходит в жизни, должно быть
освобождено от ненужных наслоений и вычищено от пыли, как чистят
лошадей, и поэтому нам надо кое-что исправить в нашей памяти сегодня
ночью. Ты боишься меняЄ
Это было очевидно, и даже слишком. Он боялся Моргейн и не
стыдился признаться в этом. Его сердце начинало учащенно биться
каждый раз, когда она пристально глядела на него. Он с трудом
переносил взгляд этих серых нечеловеческих глаз. И если бы он не знал о
том, что эта ночь наверняка может оказаться для него смертельно
опасной, он убежал бы от этого места и от подобной компании. Но
надвигалась снежная зимняя буря, и уже были слышны ее яростные и
свирепые завывания. Он очень хорошо знал горы. Иногда в горах снег
шел не переставая по несколько дней, и все, кто оказывался в пути, не
имея подходящего укрытия, погибали вместе с лошадьми.
- Наша беседа не принесет никому никакого вреда,- продолжала
женщина. Она протянула ему небольшую фляжку с вином. Он
нерешительно взял ее, но ночь обещала быть холодной, и, к тому же, он
так или иначе уже разделил с ней ужин. Поэтому он сделал несколько
глотков и вернул ее. Она аккуратно вытерла губы и тоже выпила и
отставила фляжку в сторону.
- Я хочу попросить, чтобы ты рассказал мне конец моей истории,-
сказала она.- Я на самом деле не знаю ее целиком, просто не могу знать.
Что произошло с людьми, которых я знала тогда, и что, собственно
говоря, я сделала?
Он внимательно посмотрел в ее глаза, в глаза самого заклятого
врага всех людей из земли Эндар-Карш, который предательски отправил
десять тысяч человек на верную смерть и превратил в руины половину
Срединных Царств. Но он не мог сказать ей именно это. Ему было бы
гораздо легче рассказать о ней кому-нибудь другому, а глядя в это
прекрасное открытое лицо, он чувствовал, что не в силах этого сделать.
Он так и не нашелся, что сказать.
- Мне кажется,- заметила она,- что у этой истории не самый
приятный конец, судя по твоему молчанию. Но ты все равно должен
сказать мне это, нхи Вейни.
- Собственно говоря, больше и нечего добавить к тому, что ты уже
рассказала сама. После всего, что произошло в долине Айрен, после
полного разгрома, который обрушился на Эндар-Карш, Хеймур
поглотил Корис, распространив свое влияние на все земли к востоку от
Элис Кейдж. Тебя так и не нашли, несмотря на то, что люди из Инора
бросились за тобой в погоню. Ты просто исчезла, а те, кто остались,
