не могу даже поднять больного и ослабевшего мужчину, но не это
главное. Пока у нас есть время, я что-нибудь придумаю. Но ты обязан
заботиться о моей безопасности, нхи Вейни, и о моей защите. Я надеюсь,
что ты оправдаешь мои надежды и выполнишь свой долг.
Он поднял свою все еще опухшую руку.- Вот это - ограничивает
все мои возможности в данный момент, если нам придется бежать.
- Вот видишь, ты и ответил сам на свой первый вопрос.- В этом
была вся Моргейн, когда ее охватывало раздражение. Она вновь было
уселась на стул, но потом встала, нервно пройдясь по комнате. Ей сейчас
было бы легче, если бы она могла хоть чем-нибудь занять свои руки, но
здесь не было ничего подходящего, и она лишь нервно сжимала и
разжимала их. Тогда она подошла к окну и молча стояла некоторое
время, уставившись в него. Потом вернулась назад.
Так они и коротали время: она то сидела, то ходила по комнате,
чем доводила его до безумия, в результате чего он тоже вставал, если
утихала боль и ходил по комнате вместе с ней, как никогда сильно
ощущая всю безысходность их положения. Он даже не мог понять
истинную причину ее беспокойства: то ли она просто не могла спокойно
сидеть и ждать, или же она переживала о том, что цель, к которой она
стремилась, ускользает от нее? Во всяком случае, это было не просто
обычное беспокойство, свойственное людям в подобном положении. Это
было очень похоже на то, что не давало ей покоя и в течение всего их
путешествия, когда любая неблагоприятная задержка в дороге
нестерпимо раздражала ее.
Создавалось впечатление, что она неистово стремилась в какое-то
место, где была смерть и Колдовской Огонь. Она хранила эту тайну и
возмущалась каждым даже самым мелким человеческим вмешательством
в ее миссию.
Тем временем солнце садилось, и в комнате темнело. Очертания
предметов стали расплываться, как будто они сами растворялись в
наступающем мраке. В дверь постучали. Моргейн ответила. Оказалось,
что это была Флис.
- Хозяин приглашает вниз,- сказала она.
- Мы выходим,- ответила ей Моргейн. Девушка задержалась в
дверях, нервно перебирая руками, потом исчезла.
- Она испорчена, как и все остальные, но все же она более
достойна жалости, чем они,- заметила Моргейн, прикрепляя меч к поясу
и проверяя, все ли необходимое она взяла с собой, стараясь припрятать
часть предметов под своей одеждой.- На тот случай, если во время
нашего отсутствия кто-нибудь займется проверкой наших вещей,-
пояснила она.
- Но у нас по-прежнему остается шанс бежать,- сказал он.- Давай
убежим, ~лио~. У меня хватит сил. Ведь нет никаких причин, чтобы я не
мог хоть как-нибудь, но скакать на лошади.
- Нужно терпеть,- настаивала она,- пока этот Кесидри
заинтересован в нас.
- Но кроме всего,- заметил он,- этот человек просто
безжалостный убийца.
- Колдовской Огонь есть и в земле Лиф,- сказала она.- А жить по
соседству с ним не очень полезно. Я не хочу надолго оставаться здесь.
- Ты хочешь сказать, что дьявол, обитающий в этом огне, так
испортил здешних людей?
- Возможно, что есть излучения,- сказала она,- которые вредны.
Однако я не знаю всех последствий, которые могут быть при их
длительном воздействии, но знаю только одно: мне не понравилась та
пустыня, которую я видела по дороге из Инор-Пиввна, и мне еще меньше
нравится то, что я увидела в Лифе. Здесь люди изувечены больше, чем
там деревья.
- Но ты не сможешь предупредить об этом всех, живущих здесь,-
возразил он.- Они в любом случае очень охотно перережут наши глотки,
расскажем мы им это или нет. И если ты имеешь в виду что-то еще,
связанное с ними, что-тоЄ
- Осторожно,- сказала она,- мне кажется, что там кто-то есть.
Когда насторожившие их звуки стихли, Вейни выругался.- Это
место полно подслушивающих и подсматривающих слуг.
- А мы и на самом деле самые интересные объекты для
подслушивания,- сказала Моргейн.- А теперь идем в нижний зал.
Чувствуешь ли ты себя в состоянии, чтобы идти туда? Если ты
действительно не можешь, то предоставь мне объяснить это им.
Говоря по правде, его не радовала перспектива повести целый
вечер с сумасшедшим правителем Лифа. Однако и все еще не
покидающая его лихорадка тоже вызывала у него опасения. Он
предпочел бы сейчас просто сбежать, именно сейчас, когда он хоть как-
то держится на ногах. Если в зале случится какая-то неприятность, то
вряд ли он сможет помочь Моргейн или даже самому себе.
На самом же деле, когда он подвел итог ее оружию, которое она
сможет использовать для собственной защиты, в конечном счете и
оказалось, что это всего лишь ее единственный ~илин~ с одной лишь
левой рукой.
- Я могу остаться здесь,- сказал он.
- Вместе с ~его~ слугами, которые будут ~заботиться~ о тебе? -
спросила она.- Ты даже не сможешь закрыть от них дверь. Ее можно
было бы закрыть, если бы я оставалась вместе с тобой в комнате, и тогда
никто не счел бы это странным. Скажи мне, если ты нездоров, и я сама
останусь здесь и сама закрою дверь.
- Нет,- сказал он.- Я достаточно хорошо себя чувствую. И, скорее
всего, ты права, относительно здешней прислуги.- Он подумал о Флис,
которая может, вероятно, нагнать на него лихорадку, или перенести еще
какую-нибудь более отвратительную болезнь. Он вспомнил двух
близнецов, которые как крысы нырнули в темноту коридора: непонятно
почему, но они сами и их маленькие ножи пугали его гораздо больше,
чем вооруженные луками и стрелами люди Маай. Ведь он не смог бы их
даже ударить, потому что они все-таки были детьми. Это всегда
останавливало его руку, хотя в данном случае они были лишены совести,
а их маленькие кинжалы были опасней крыс, чьи острые зубы и делают
их устрашающими, несмотря на небольшие размеры. Теперь он боялся
даже и за Моргейн, если нечто подобное им может бродить по
коридорам и скрываться в темноте.
Наконец она вышла. Он последовал почти прямо за ней, на
расстоянии шага, что соответствовало сохранению этикета и
обеспечивало ее безопасность. Он обнаружил в этом обстоятельстве еще
одну интересную деталь: как только Моргейн начала свой путь по
коридорам, на него никто не обращал внимания: никто не хотел
замечать слугу, тем более, что встречавшиеся им в коридоре слуги
Кесидри боялись его хозяйки. Этот страх отражался в их глазах. В этом
замке это была своего рода огромная дань, если не уважения, то
настороженного почитания.
И когда наконец она появилась в зале, все бандиты, составляющие
местную знать, встретили ее с выражением того же опасения, которое
чуть притупляло блеск их горящих глаз, словно лед и холодный ветер
мощной волной накатились на них. Действие этой волны имело
странную закономерность: почтение, рожденное страхом, проявлялось в
большей степени там, где волна уже прошла, а там, куда она только
надвигалась, по мере того, как Моргейн шла по залу, было лишь
бесстрастие и безразличие.
Сейчас она напоминала ему убийцу, возможно более изощренного,
чем любой из присутствующих, которые уважали ее именно за это. Но он
постарался отбросить эти недостойные мысли.
Правитель Лифа, восседающий за столом, стоявшим на
возвышении, с улыбкой наблюдал за ней. В его глазах была страсть, не
меньшая, чем в горящих глазах окружавших его бандитов, но только она
была холодна как лед и смешана со страхом. Красота Моргейн была
непревзойденной. Вейни старался никогда не думать об этом, а если
подобные мысли приходили ему в голову, то он загонял их в самые
дальние уголки своего сознания. Он не хотел уподобляться в этом
кваджлинам. Но когда он увидел ее в этом зале, увидел ее голову,
подобную ослепительному полуденному солнцу, блестевшему в
опустившемся вечернем сумраке, увидел ее стройную элегантную фигуру
в черном ~тайхо~, несущую меч-Дракон с элегантностью, которая была
присуща только истинному хозяину этого меча, то необычное видение
неожиданно пришло к нему: он увидел, как в лихорадочном сне, перед
собой гнездо, полное гниющих отбросов, где среди многих была одна
самая живая, самая быстрая змея, более смертоносная, чем все
остальные, и безгранично прекрасная. Она царила над ними и
гипнотизировала окружающих глазами ящерицы, источая смертельный
сон и улыбки.
Он даже содрогнулся от этой дьявольской картины и тут же
пришел в себя. Теперь он видел, как она кланяется Кесидри, и выполнил
свой собственный ритуал, стараясь не глядеть в бледное лицо
сумасшедшего. После этого он отступил на свое место, а когда было
подано угощение, тщательно исследовал и даже сам попробовал вино,
которое им предложили.
Моргейн выпила. Он хотел бы знать, насколько ее таланты и
искусство могли противостоять яду или отраве, или спасти его,
поскольку он сам явно не мог этого сделать. Сам же он старался пить
очень маленькими редкими глотками, ожидая, по крайней мере,
головокружения, однако ничего не последовало. В конце концов, решил
он, если бы их собирались отравить, то сделали бы это более тонко.
Хотя меню было разнообразным, она выбирали самые простые
закуски, ели понемногу и очень медленно. Поток вина, казалось, был
нескончаем, поэтому они пили очень умеренно и не торопясь. И когда
наконец они разделались с последним блюдом, сопровождая это
взаимными улыбками, а слуги принесли еще вина, Кесидри не выдержал.
- Леди Моргейн,- просительно обратился он к ней,- вы задали
нам головоломку и обещали разрешить ее сегодняшней ночью.
- Вы говорите о Колдовских Огнях?
Кесидри суетливо обошел стол, чтобы сесть поближе к ней, и
энергичным движением руки сделал знак писцу в заплатанном халате,
который весь вечер вертелся около него.- Пиши, пиши,- скомандовал он
хранителю архивов земли Лиф.
- Мне было бы очень интересно взглянуть на Книгу Лиф,- почти
прошептала Моргейн,- особенно на те ее места, где говорится о
временах моего отсутствия. Не могли бы вы, правитель Кесидри,
великодушно разрешить мне взглянуть на нее.
~Ну, где же милосердие?~ - подумал Вейни,- ~неужели мы
обречены оставаться здесь еще?~ Он до сих пор надеялся, что они смогут
уйти отсюда значительно скорее, но теперь лишь прикидывал толщину
книги и оглядывал окружавших их надоедливых людей, переполненных
вином и посматривающих, как дикие звери, истомившиеся по убийству,
и думал, когда их терпению может прийти конец.
- Мы должны быть великодушны,- воскликнул Кесидри.-
Возможно, это единственный раз, когда в течение многих лет кто-то
заинтересовался покрытой плесенью веков Книгой Лиф, наполненной,
как и должно быть, убийствами и кровосмешением. Но, уверяю вас, что
помимо мрачных событий, других полезных новостей там очень мало.
- Я посмотрю ее прямо здесь,- сказала Моргейн, беря в руки
пухлый том, в то время, как его создатель и хранитель, несчастный
пахнущий вином старик, сел у ее колена, покрытого парчовой накидкой,
и глядел на нее снизу вверх, сморщив нахмуренные брови и кося глазами.
Его глаза слезились, а из носа постоянно подтекало, и он все время
вытирал лицо рукавом. Она с треском раскрыла книгу, отделяя друг от
друга слипшиеся страницы своим ногтем, и начала внимательно
просматривать их, отыскивая именно те года, события которых
интересовали ее.
Где-то рядом, в глубине зала, несколько менее почетных гостей
были вовлечены в разговор, который скорее напоминал самый разгар
азартной игры. Моргейн не обращала на это никакого внимания, хотя
Кесидри был несколько обеспокоен этим. Правитель Лифа присел едва
ли не на корточки, чтобы лучше слышать ее, со страхом перенося ее
долгое молчание. Она же в это момент водила указательным пальцем по
строчкам, будто боялась пропустить нужное слово. Вейни мог видеть
через ее плечо желтоватый пергамент, исписанный бледными красно-
коричневыми чернилами. Это было удивительно, но по ее невнятному
шевелению губ можно было представить, что она разбирает эти
старинные каракули. Ее губы постоянно двигались, когда палец
