Карел Чапек.
Война с саламандрами
Книга первая
ANDRIAS SCHEUCHZERI
1. СТРАННОСТИ КАПИТАНА ВАН ТОХА
Если бы вы стали искать на карте островок Танамаса, вы
нашли бы его на самом экваторе, немного к западу от Суматры.
Но если бы вы спросили капитана И. ван Тоха на борту судна
"Кандон-Бандунг", что, собственно, представляет собой эта
Танамаса, у берегов которой он только что бросил якорь, то
капитан сначала долго ругался бы, а потом сказал бы вам, что
это самая распроклятая дыра во всем Зондском архипелаге, еще
более жалкая, чем Танабала, и по меньшей мере такая же
гнусная, как Пини или Баньяк; что единственный, с позволенья
сказать, человек, который там живет, - если не считать,
конечно, этих вшивых батаков, - это вечно пьяный торговый
агент, помесь кубу с португальцем, еще больший вор, язычник
и скотина, чем чистокровный кубу и чистокровный белый вместе
взятые; и если есть на свете что-нибудь поистине проклятое,
так это, сэр, проклятущая жизнь на проклятущей Танамасе.
После этого вы, вероятно, спросили бы капитана, зачем же он
в таком случае бросил здесь свои проклятые якоря, как будто
собирается остаться тут на несколько проклятых дней; тогда
он сердито засопел бы и проворчал что-нибудь в том смысле,
что "Кандон-Бандунг" не стал бы, разумеется, заходить сюда
только за проклятой копрой или за пальмовым маслом; а
впрочем, вас, сэр, это совершенно не касается: у меня свои
проклятые дела, а вы, сэр, будьте любезны" занимайтесь
своими. И капитан разразился бы продолжительной и
многословной бранью, приличествующей немолодому, но еще
вполне бодрому для своих лет капитану морского судна.
Но если бы вы вместо всяких назойливых расспросов
предоставили капитану И. ван Тоху ворчать и ругаться про
себя, то вы могли бы узнать побольше. Разве не видно по его
лицу, что он испытывает потребность облегчить свою душу?
Оставьте только капитана в покое, и его раздражение само
найдет себе выход. "Видите ли, сэр, - разразится он, - эти
молодчики у нас в Амстердаме, эти проклятые денежные мешки,
вдруг придумали: жемчуг, любезный, поищите, мол, там
где-нибудь жемчуг. Теперь ведь все сходят с ума по жемчугу
и всякое такое". Тут капитан с озлоблением плюнет. "Ясно -
вложить монету в жемчуг. А все потому, что вы, мои милые,
вечно хотите воевать либо еще что-нибудь в этом роде.
Боитесь за свои денежки, вот что. А это, сэр, называется -
кризис". Капитан ван Тох на мгновение приостановится,
раздумывая, не вступить ли с вами в беседу по экономическим
вопросам, - сейчас ведь ни о чем другом не говорят; но
здесь, у берегов Танамасы, для этого слишком жарко, и вас
одолевает слишком большая лень. И капитан ван Тох махнет
рукой и пробурчит: "Легко сказать, жемчуг! На Цейлоне,
сэр, его подчистили на пять лет вперед, а на Формозе и вовсе
запретили добычу. А они: "Постарайтесь, капитан ван Тох,
найти новые месторождения. Загляните на те проклятые
островки, там должны быть целые отмели раковин", Капитан
презрительно и шумно высморкается в небесно-голубой носовой
платок. "Эти крысы в Европе воображают, будто здесь можно
найти хоть что-нибудь, о чем никто еще не знает. Ну и
дураки же, прости господи! Еще спасибо, не велели мне
заглядывать каждому батаку в пасть - не блестит ли там
жемчуг! Новые месторождения! В Паданге есть новый
публичный дом, это - да, но новые месторождения?.. Я знаю,
сэр, все эти острова, как свои штаны... От Цейлона и до
проклятого острова Клиппертона. Если кто думает, что он
найдет здесь что-нибудь, на чем можно заработать, так,
пожалуйста, - честь и место! Я плаваю в этих водах тридцать
лет, а олухи из Амстердама хотят, чтобы я тут новенькое
открыл!" Капитан ван Тох чуть не задохнется при мысли о
таком оскорбительном требовании. "Пусть пошлют сюда
какого-нибудь желторотого новичка, тот им такое откроет, что
они только глазами хлопать будут. Но требовать подобное от
человека, который знает здешние места, как капитан И. ван
Тох!.. Согласитесь, сэр, в Европе - ну, там еще, пожалуй,
можно что-нибудь открыть, но здесь!.. Сюда ведь приезжают
только вынюхивать, что бы такое пожрать, и даже не пожрать,
а купить-продать. Да если бы во всех проклятых тропиках еще
нашлась какая-нибудь вещь, которую можно было бы сбыть за
двойную цену, возле нее выстроилась бы куча агентов и махала
бы грязными носовыми платками пароходам семи государств,
чтобы они остановились. Так-то, сэр. Я, с вашего
разрешения, знаю тут все лучше, чем министерство колоний ее
величества королевы". Капитан ван Тох сделает усилие, дабы
подавить справедливый гнев, что и удастся ему после
некоторого более или менее продолжительного кипения.
"Видите вон тех двух паршивых лентяев? Это искатели жемчуга
с Цейлона, да простит мне бог, сингалезцы в натуральном
виде, как их господь сотворил; не знаю только, зачем он это
сделал? Теперь я их вожу с собой и, как найду где-нибудь
кусок побережья, на котором нет надписей "Агентство", или
"Батя", или "Таможенная контора", пускаю их в воду искать
раковины. Тот дармоед, что поменьше ростом, ныряет на
глубину восьмидесяти метров; на Принцевых островах он
выловил на глубине девяноста метров ручку от киноаппарата,
но жемчуг - куда там! Ни намека! Никчемный народишко эти
сингалезцы. Вот, сэр, какова моя проклятая работа: делать
вид, будто я покупаю пальмовое масло, и при этом выискивать
новые месторождения раковин жемчужниц. Может, они еще
захотят, чтобы я открыл им какой-нибудь девственный
континент? Нет, сэр, это не дело для честного капитана
торгового флота. И. ван Тох не какой-нибудь проклятый
авантюрист, сэр, нет..." И так далее; море велико; а океан
времени бесконечен; плюй, братец, в море - воды в нем не
прибавится; кляни свою судьбу - а ей нипочем... И вот,
после долгих предисловий и отступлений, мы подходим наконец
к тому моменту, когда капитан голландского судна
"Кандон-Бандунг" И ван Тох со вздохами и проклятьями садится
в шлюпку, чтобы отправиться в кампонг (1) на Танамасе и
потолковать с пьяным метисом от кубу и португальца о
кое-каких коммерческих делах.
- Sorry, Captain (2), - сказал в конце концов метис от
кубу и португальца. - Здесь, на Танамасе, никаких раковин
не водится. Эти грязные батаки, - произнес он с
непередаваемым отвращением, - жрут даже медуз; они живут
больше в воде, чем на земле; женщины здесь до того провоняли
рыбой, что вы представить себе не можете. Так что я хотел
сказать? Ах да, вы спрашивали о женщинах...
- А нет ли тут какого-нибудь кусочка берега, - спросил
капитан, - где батаки не лазят в воду? Метис от кубу и
португальца покачал головой.
- Нет, сэр. Разве только Девл-Бэй, но это место вам не
годится.
- Почему?
- Потому что... туда никому нельзя, сэр. Вам налить,
капитан?
- Thanks (3). Там что, акулы?
- Акулы и... вообще, - пробормотал метис. - Нехорошее
место, сэр. Батакам не понравится, если кто-нибудь туда
полезет.
- Почему?
- ...Там черти, сэр... Морские черти.
- Это что же такое - морской черт? Рыба?
- Нет, не рыба, - уклончиво ответил метис. - Просто
черт, сэр. Подводный черт. Батаки называют его "тапа".
Тапа. У них там будто бы свой город, у этих чертей. Вам
налить?
- А как он выглядит... этот морской черт?
Метис от кубу и португальца пожал плечами.
- Как черт, сэр... Один раз я его видел. Вернее, только
голову. Я возвращался в лодке с Кейп (4) Гаарлем, и вдруг
прямо передо мной он высунул из воды свою голову...
- Ну и как? На что это было похоже?
- Башка как у батака, сэр, только совершенно голая.
- Может, это и был батак?
- Нет, сэр. В том месте ни один батак не полезет в воду.
А потом оно... моргало нижними веками, сэр. - Дрожь ужаса
пробежала по телу метиса. - Нижними веками, которые у него
закрывают весь глаз. Это был тапа.
Капитан И. ван Тох повертел в своих толстых пальцах
стакан с пальмовой водкой.
- А вы не были пьяны? Не надрались часом?
- Был, сэр. Иначе меня не понесло бы туда. Батаки не
любят, когда кто-нибудь тревожит этих... чертей.
Капитан ван Тох покачал головой.
- Никаких чертей не существует. А если бы они
существовали, то выглядели бы как европейцы. Это была
какая-нибудь рыба или в этом роде.
- У рыбы, - пробормотал, запинаясь, метис от кубу и
португальца, - у рыбы нет рук, сэр. Я не батак, сэр, я
посещал школу в Бадьюнге... и я еще помню, может быть,
десять заповедей и другие точные науки; образованный человек
всегда распознает, где черт, а где животное. Спросите
батаков, сэр.
- Это дикарские суеверия, - объявил капитан, улыбаясь с
чувством превосходства образованного человека. - С научной
точки зрения это бессмыслица. Черт и не может жить в воде.
Что ему там делать? Нельзя, братец, полагаться на болтовню
туземцев. Кто-то назвал эту бухту "Чертовым заливом", и с
тех пор батаки боятся ее. Так-то, - сказал капитан и
хлопнул по столу пухлой ладонью. - Ничего там нет, парень,
это ясно с научной точки зрения.
- Да, сэр, - согласился метис, посещавший школу в
Бадьюнге, - но здравомыслящему человеку нечего соваться в
Девл-Бэй.
Капитан И. ван Тох побагровел.
- Что? - крикнул он. - Ты, грязный кубу, воображаешь,
что я побоюсь твоих чертей? Посмотрим!
И он прибавил, поднимая со стула все двести фунтов своего
мощного тела:
- Ну, нечего терять с тобой время, когда меня ждет
бизнес. Однако заметь себе; в голландских колониях чертей
не бывает; если же какие и есть, то во французских. Там
они, пожалуй, водятся. А теперь позови-ка мне старосту
этого проклятого кампонга.
Означенного сановника не пришлось долго искать! он сидел
на корточках возле лавчонки метиса и жевал сахарный
тростник. Это был пожилой, совершенно голый человек,
гораздо более тощий, чем старосты в Европе. Немного позади,
соблюдая подобающее расстояние, сидела на корточках вся
деревня, с женщинами и детьми, ожидая, очевидно, что ее
будут снимать для фильма.
- Вот что, братец, - обратился капитан ван Тох к старосте
по-малайски (с таким же успехом он мог бы обратиться к нему
по-голландски или по-английски, так как достопочтенный
старый батак не знал ни слова по-малайски, и метису от кубу
и португальца пришлось перевести на батакский язык всю
капитанскую речь; капитан, однако, по каким-то соображениям
считал наиболее целесообразным говорить по- малайски). -
Вот что, братец. Мне нужно несколько здоровых, сильных,
храбрых парней, чтобы взять их с собой на промысел.
Понимаешь, на промысел.
Метис переводил, а староста в знак понимания кивал
головой; после этого он обратился к широкой аудиторий и
произнес речь, имевшую явный успех.
- Вождь говорит, - перевел метис, - что вся деревня
пойдет с туаном (5) капитаном на промысел, куда будет угодно
туану.
- Так. Скажи им теперь, что мы пойдем добывать раковины
в Девл-Бэй.
Около четверти часа продолжалось взволнованное
обсуждение, в котором приняла участие вся деревня, а главным
образом - старухи. Затем метис обратился к капитану:
- Они говорят, сэр, что в Девл-Бэй идти нельзя.
Капитан начал багроветь.
- А почему нельзя?
Метис пожал плечами.
- Потому что там тапа-тапа. Черти, сэр.
Лицо капитана приобрело лиловый оттенок.
- Тогда скажи им, что, если они не пойдут... я им зубы
повыбиваю... я им уши оторву... я их повешу... я сожгу их
вшивый кампонг... Понял?
Метис честно перевел все, после чего снова последовало
продолжительное и оживленное совещание. Наконец метис
сообщил:
- Они говорят, сэр, что пойдут в Паданг жаловаться в
полицию и скажут, что туан им угрожал. На это есть будто бы
статьи в законе. Староста говорит, что он этого так не
оставит.
Капитан И. ван Тох из лилового стал синим.
- Так скажи ему, - взревел он, - что он...
И капитан говорил одиннадцать минут без передышки.
Метис перевел, насколько у него хватило запаса слов, и
после новых, хотя и долгих, но уже деловых дебатов передал
капитану:
- Они говорят, сэр, что готовы отказаться от жалобы в
