производил впечатления осторожного человека. Похоже было,
что он вполне способен пренебречь и сотней свидетелей.
Я повернулся и двинулся сквозь толпу. Правая рука Смита
дружески лежала на моем плече, когда он шел за мной, левая
сжимала скрытый под плащом и прижатый к моему позвоночнику
пистолет.
На палубе было безлюдно. Над паромом и водой клубился
тяжелый туман, влажный, словно дождь, - туман зимних ночей в
заливе Сан-Франциско - который согнал вниз всех пассажиров.
Он висел над нами, густой и непроницаемый. Из-за него я не
мог видеть даже конца парома, хоть на нем и горели фонари.
Я остановился.
Смит толкнул меня в спину.
- Дальше, дальше, чтоб мы могли спокойно поговорить, -
проворчал он мне в ухо.
Я прошел дальше, пока не очутился возле поручней
ограждения.
Весь мой затылок вдруг обожгло огнем... маленькие
пятнышки света искрились в темноте передо мной... начали
расти... обрушились на меня.
* * *
Полусознание... Я понял, что машинально стараюсь
удержаться на поверхности и выбраться из плаща. Затылок
отчаянно пульсировал. Глаза жгло. Я чувствовал, какой я
тяжелый и пропитанный влагой, словно опился несколькими
галлонами воды.
Туман низко и густо стелился над водой - кроме него, я
ничего не видел. Когда я наконец освободился от
сковывающего движения плаща, в голове слегка прояснилось, но
вместе с возвращающимся сознанием пришла боль.
Какой-то огонек блеснул неясно слева, затем исчез.
Сквозь покрывало тумана - со всех сторон, разными голосами -
-подвывали противотуманные сирены. Я перестал грести и
приподнялся на спине над водой, пытаясь определить свое
местонахождение.
Вскоре мой слух различил регулярно повторяющиеся гудки
сирены из Алькатрац, но это ничего мне не давало. Они
проникали сквозь туман как-то оторванно, так, что невозможно
было определить направление - словно шли откуда-то сверху.
Я находился где-то в заливе Сан-Франциско и только это
знал наверняка, хотя и подозревал, что течение сносит меня к
Голден Гейт.
Прошло еще немного времени, прежде чем я сориентировался,
что покинул трассу оклендских паромов - уже довольно долго
ни один из них не проплывал мимо. Я был рад, что убрался с
их дороги. В таком тумане паром скорее потопил бы меня, чем
спас.
Вода пронизывала холодом, поэтому я повернулся и
заработал руками с достаточной энергией, чтобы стимулировать
кровообращение, но одновременно и экономить силы до того
момента, когда найду определенную цель для своих усилий.
Какая-то сирена начала повторять свою воющую ноту все
ближе и ближе, вскоре появились огни парома. Это паром из
Сосалито, подумал я.
Он подошел довольно близко, и я принялся вопить так, что
у меня перехватило дыхание и заболело горло. Но сирена,
выкрикивая свои предупреждения, заглушала мой голос.
Паром прошел мимо, и туман сомкнулся за ним. Течение
стало теперь сильнее, а попытки привлечь внимание парома из
Сосалито истощили мои силы. Я перевернулся на спину и,
отдыхая, позволил волнам нести себя, куда они захотят.
Неожиданно передо мной вновь мигнул огонек, секунду горел
и исчез.
Я заорал, замолотил руками и ногами как сумасшедший,
пытаясь добраться до места, где находился этот огонек.
Больше я его не видел.
Мной овладела апатия, понимание тщетности моих усилий.
Вода уже не была холодной. Мне стало тепло, и тело мое
охватило приятное успокаивающее оцепенение. Голова не
пульсировала, я вообще ее не чувствовал. Я уже не видел
никаких огней, слышал только отовсюду стоны противотуманных
сирен... стоны сирен... стоны сирен впереди, сзади - со
всех сторон - мучительные, раздражающие.
Если бы не эти стоны, я бы уже прекратил всякое
сопротивление. Они остались для меня единственным
неприятным ощущением - вода была ласковая, усталость
убаюкивала. Но сирены меня изводили. Я проклинал их
последними словами и решил плыть до тех пор, пока не
перестану их слышать, а потом, в тихом и нежном тумане,
заснуть...
Время от времени я проваливался в сон, чтобы вновь
позволить сиренам разбудить себя.
- Чертовы сирены, чертовы сирены! - громко жаловался я
раз за разом.
Вскоре одна из них стала напирать на меня сзади, с каждым
мигом все более пронзительная и назойливая. Я перевернулся
на спину и ждал. Показались огни, мутные, расплывчатые.
С большой осторожностью, стремясь избежать малейшего
плеска, я отплыл в сторону. Как только эта напасть наконец
пройдет, я смогу уснуть. Я тихонько захихикал, когда огни
подошли совсем близко, чувствуя глупую радость от того, что
мне удалось так ловко спрятаться. Чертовы сирены...
Жизнь, жажда жизни захлестнула меня вдруг гигантской
волной. Я заорал на проплывающий паром и бросился к нему
изо всех сил. Не переставая грести, я вскидывал голову и
кричал...
* * *
Когда я уже второй раз за этот вечер пришел в себя, то
понял, что лежу лицом вверх на трясущейся багажной тележке.
Вокруг двигались люди, проходя мимо, они поглядывали на меня
с любопытством. Я сел на тележке.
- Где мы? - спросил я.
Мне ответил невысокий краснолицый мужчина в униформе:
- Подходим к Сосалито. Не двигайся. Мы отвезем тебя в
больницу.
Я огляделся по сторонам.
- А когда этот паром возвращается в Сан-Франциско?
- Сразу же.
Я соскочил с тележки и пошел обратно.
- Мне нужно в Сан-Франциско, - объяснил я.
Полчаса спустя, дрожа и сжимаясь от холода в мокрой
одежде, с сомкнутыми челюстями - чтобы зубы не стучали и не
уподоблялись стаканчику с костями, я уселся в такси на
Водном вокзале и поехал домой.
Там я выпил полбутылки виски, растерся жестким
полотенцем, пока кожа не начала гореть и можно было сказать,
что я вновь почувствовал себя человеком, если бы не адская
усталость и ноющая боль в голове.
Я позвонил О'Гар у и попросил его срочно приехать ко мне,
а потом набрал номер Чарльза Гантвоорта.
- Вы уже виделись с Мэдденом Декстером? - спросил я.
- Нет, но мы говорили по телефону. Он позвонил, мне
сразу, как вернулся. Я предложил ему встретиться завтра
утром в конторе мистера Абернети, чтобы поговорить о деле,
которое он улаживал для отца.
- Вы можете позвонить ему сейчас и сказать, что вам нужно
уехать из города... что вы уезжаете рано утром... и хотите
встретиться с ним у него сегодня вечером?
- Если вы настаиваете...
- Отлично. Сделайте это, пожалуйста. Сейчас я заеду за
вами и мы отправимся туда вместе.
- А что...
- Все объяснения при встрече, - отрезал я и повесил
трубку.
О'Гар вошел, когда я заканчивал одеваться.
- Значит, он что-то тебе сказал? - спросил
сержант-детектив, зная, что я собирался перехватить Декстера
в поезде и допросить его.
- Да, - ответил я с горьким сарказмом. - Но об этом я
уже забыл. Я проделал с ним всю дорогу от Сакраменто до
Окленда и не вытянул из него ни слова. Когда мы сели на
паром через залив, он познакомил меня с одним парнем,
которого назвал Смитом, и с ходу сообщил ему, где я работаю.
И все это - обрати внимание - происходило на переполненном
пароме. Мистер Смит приставил мне пушку к животу, вывел на
палубу, а затем треснул чем-то по затылку и столкнул в воду.
- Ну, ты даешь, - О'Гар улыбнулся, а потом наморщил лоб.
- Похоже, что именно этот Смит нам и нужен... что именно он
и прикончил Гантвоорта. Но зачем же он так засветился,
выбрасывая тебя за борт?
- Не понимаю, - признался я, примеряя, какая из шляп
будет меньше давить на мою больную голову. - Декстер
сообразил, что мы ищем одного из давних поклонников его
сестры. И, наверное, решил, что я знаю значительно больше,
иначе бы он не действовал так поспешно, подсказав Смиту мою
профессию.
Возможно, когда Декстер потерял голову и предупредил
Смита на пароме, тот прикинул, что очень скоро - если не
сейчас же - я возьмусь за него. Поэтому он и предпринял
отчаянную попытку избавиться от меня. Но это мы скоро
выясним, - закончил я, когда мы подошли к ожидавшему нас
такси.
- Не надеешься же ты сегодня еще раз увидеть Смита? -
спросил О'Гар.
- Нет. Он наверняка лег на дно и выжидает, как
развернутся события. Но Мэдден Декстер должен быть на виду,
это в его интересах. На момент убийства Гантвоорта у него
неопровержимое алиби, а поскольку он полагает, что я умер,
то чем более естественно он будет себя вести, тем безопаснее
для него. Безусловно, он знает обо всем, хотя и
необязательно прямо замешан. Кажется, он не выходил на
палубу вслед за нами. Во всяком случае, сейчас Декстер
дома. И на этот раз он будет говорить.... на этот раз он
все скажет.
Когда мы подъехали, Чарльз Гантвоорт стоял на ступеньках
перед парадной дверью. Он сел в такси, и мы отправились к
Декстерам. У нас не было времени отвечать на вопросы,
которыми он засыпал нас с каждым оборотом колес машины.
- Он дома и ждет вас? - спросил я.
- Да.
Мы вылезли из такси и вошли в подъезд дома.
- Мистер Гантвоорт к мистеру Декстеру, - сказал он
филиппинцу на коммутаторе.
Филиппинец доложил по телефону.
- Прошу вас, - пригласил он нас.
У двери квартиры Декстеров я обогнал Гантвоорта и нажал
кнопку звонка.
Дверь открыла Креда Декстер. Ее янтарные глаза
расширились, и улыбка замерла на лице, когда я прошел мимо
нее в глубь квартиры.
Я быстро пересек прихожую и свернул в первую же комнату,
из-за двери которой пробивался свет.
И нос к носу столкнулся со Смитом.
Мы оба обалдели, но его изумление было больше, чем мое.
Ни один из нас не ожидал встретить другого, но я-то знал,
что он жив, а вот у Смита были все основания полагать, что я
лежу на дне залива.
Я воспользовался его оцепенением, чтобы сделать два шага
вперед, пока он успел что-то сообразить.
Его рука двинулась вниз.
Мой правый кулак врезался ему в лицо... врезался всей
тяжестью каждого грамма моих девяноста килограммов веса,
усиленной воспоминаниями о каждой секунде, проведенной в
воде, и о каждом ударе пульса в моей разбитой голове.
Тянувшаяся за пистолетом рука слишком поздно вернулась,
чтобы блокировать мой кулак.
В нем что-то хрустнуло, когда он столкнулся с его лицом.
Мое предплечье онемело.
Но Смит упал. И лежал неподвижно.
Я перепрыгнул через него и бросился к двери по другую
сторону комнаты, левой рукой вытаскивая револьвер.
- Где-то здесь должен быть Декстер, - крикнул я О'Гару,
который в этот момент вошел вместе с Кредой и Гантвоортом.
- Будь внимателен!
Я пробежал через комнаты, открывая по дороге шкафы и
заглядывая во все углы, но никого не нашел.
Потом я вернулся туда, где Креда Декстер с помощью
Гантвоорта пыталась привести в чувство неподвижного Смита.
Сержант-детектив взглянул на меня через плечо.
- Ты знаешь, кто этот шутник? - спросил он.
- Конечно. Мой приятель Смит.
- Гантвоорт говорит, что это Мэдден Декстер.
Я посмотрел на Чарльза Гантвоорта, который кивнул.
- Это Мэдден Декстер, - подтвердил он.
Мы трудились над Декстером десять минут, прежде чем он
открыл глаза.
Как только он сел, мы принялись засыпать его вопросами и
обвинениями, в надежде получить показания, пока он еще не
пришел в себя. Но парень вовсе не был таким слабачком.
- Можете меня посадить, если хотите, - процедил он. -
То, что надо, я скажу своему адвокату и никому больше.
Вот и все, что мы с него имели.
Креда Декстер, которая отошла в сторону, когда ее брат
пришел в чувство, стояла немного дальше, глядя на нас; вдруг
она приблизилась и тронула меня за плечо.
- Какие у вас улики против него? - спросила она
вызывающе.
- Этого я не скажу, - парировал я. - Но могу сообщить,
что мы предоставим ему возможность доказать в красивом новом
зале суда, что это не он убил Леопольда Гантвоорта.
- Он был в Нью-Йорке!
- А вот и нет! Он послал туда своего дружка под именем
Мэддена Декстера, чтобы тот уладил там дела мистера
Гантвоорта. А сам он встретился с ним сегодня на пароме,
