по-итальянски.
- Но Шотландия - это ведь Англия.
Я перевел мисс Фергюсон его слова.
- Pas encore (2), - сказала мисс Фергюсон.
- Еще нет?
- И никогда не будет. Мы не любим англичан.
- Не любите англичан? Не любите мисс Баркли?
- Ну, это совсем другое. Нельзя понимать так буквально.
Немного погодя мы простились и ушли. По дороге домой Ринальди сказал:
- Вы понравились мисс Баркли больше, чем я. Это ясно, как день. Но та
шотландка тоже очень мила.
- Очень, - сказал я. Я не обратил на нее внимания. - Она вам нравится?
- Нет, - сказал Ринальди.
Глава пятая
На следующий день я снова пошел к мисс Баркли. Ее не было в саду, и я свернул к боковому входу виллы, куда подъезжали санитарные машины. Войдя, я увидел старшую сестру госпиталя, которая сказала мне, что мисс Баркли на дежурстве.
- Война, знаете ли. ---------------------------------------(1) Недурно
(итал.). (2) Еще нет (франц.). [27]
Я сказал, что знаю.
- Вы тот самый американец, который служит в итальянской армии? - спросила
она.
- Да, мэм.
- Как это случилось? Почему вы не пошли к нам?
- Сам не знаю, - сказал я. - А можно мне теперь перейти к вам?
- Боюсь, что теперь нельзя. Скажите, почему вы пошли в итальянскую армию?
- Я жил в Италии, - сказал я, - и я говорю по-итальянски.
- О! - сказала она. - Я изучаю итальянский. Очень красивый язык.
- Говорят, можно выучиться ему в две недели.
- Ну нет, я не выучусь в две недели. Я уже занимаюсь несколько месяцев.
Если хотите повидать ее, можете зайти после семи часов. Она сменится к этому
времени. Но не приводите с собой разных итальянцев.
- Несмотря на красивый язык?
- Да. Несмотря даже на красивые мундиры.
- До свидания, - сказал я.
- A rivederci, tenente (1).
- A rivederla. - Я отдал честь и вышел. Невозможно отдавать честь
иностранцам так, как это делают в Италии, и при этом не испытывать
замешательства. Итальянская манера отдавать честь, видимо, не рассчитана на
экспорт.
День был жаркий. Утром я ездил в верховья реки, к предмостному укреплению
у Плавы. Оттуда должно было начаться наступление. В прошлом году
продвигаться по тому берегу было невозможно, потому что лишь одна дорога
вела от перевала к понтонному мосту и она почти на протяжении мили была
открыта пулеметному и орудийному огню. Кроме того, она была недостаточно
широка, чтобы вместить весь необходимый для наступления транспорт, и
австрийцы могли устроить там настоящую бойню. Но итальянцы перешли реку и
продвинулись по берегу в обе стороны, так что теперь они удерживали на
австрийском берегу реки полосу мили в полторы. Это давало им
---------------------------------------(1) До свидания, лейтенант (итал.).
[28] опасное преимущество, и австрийцам не следовало допускать, чтобы они
закрепились там. Я думаю, тут проявлялась взаимная терпимость, потому что
другое. предмостное укрепление, ниже по реке, все еще оставалось в руках
австрийцев. Австрийские окопы были ниже, на склоне горы, всего лишь в
нескольких ярдах от итальянских позиций. Раньше на берегу был городок, но
его разнесли в щепы. Немного дальше были развалины железнодорожной станции и
разрушенный мост, который нельзя было починить и использовать, потому что он
просматривался со всех сторон.
Я проехал по узкой дороге вниз, к реке, оставил машину на перевязочном
пункте под выступом холма, переправился через понтонный мост, защищенный
отрогом горы, и обошел окопы на месте разрушенного городка и у подножия
склона. Все были в блиндажах. Я увидел сложенные наготове ракеты, которыми
пользовались для вызова огневой поддержки артиллерии или для сигнализации,
когда была перерезана связь. Было тихо, жарко и грязно. Я посмотрел через
проволочные заграждения на австрийские позиции. Никого не было видно. Я
выпил с знакомым капитаном в одном из блиндажей и через мост возвратился
назад.
Достраивалась новая широкая дорога, которая переваливала через гору и
зигзагами спускалась к мосту. Наступление должно было начаться, как только
эта дорога будет достроена. Она шла лесом, круто изгибаясь. План был такой:
все подвозить по новой дороге, пустые же грузовики и повозки, санитарные
машины с ранеными и весь обратный транспорт направлять по старой узкой
дороге. Перевязочный пункт находился на австрийском берегу под выступом
холма, и раненых должны были на носилках нести через понтонный мост.
Предполагалось сохранить этот порядок и после начала наступления. Как я себе
представлял, последняя миля с небольшим новой дороги, там, где кончался
уклон, должна была простреливаться австрийской артиллерией. Дело могло
обернуться скверно. Но я нашел место, где можно было укрыть машины после
того, как они пройдут этот последний опасный перегон, и где они могли
дожидаться, пока раненых перенесут через понтонный мост. Мне [29] хотелось
проехать по новой дороге, но она не была еще закончена. Она была широкая, с
хорошо рассчитанным профилем, и ее изгибы выглядели очень живописно в
просветах на лесистом склоне горы. Для машин с их сильными тормозами спуск
будет нетруден, и, во всяком случае, вниз ведь они пойдут порожняком. Я
поехал по узкой дороге обратно.
Двое карабинеров задержали машину. Впереди на дороге разорвался снаряд, и
пока мы стояли, разорвалось еще три. Это были 77-миллиметровки, и когда они
летели, слышен был свистящий шелест, а потом резкий, короткий взрыв,
вспышка, и серый дым застилал дорогу. Карабинеры сделали нам знак ехать
дальше. Поравнявшись с местами взрывов, я объехал небольшие воронки и
почувствовал запах взрывчатки и запах развороченной глины, и камня, и
свежераздробленного кремня. Я вернулся в Горицию, на нашу виллу, и, как я
уже сказал, пошел к мисс Баркли, которая оказалась на дежурстве.
За обедом я ел очень быстро и сейчас же снова отправился на виллу, где
помещался английский госпиталь. Вилла была очень большая и красивая, и перед
домом росли прекрасные деревья. Мисс Баркли сидела на скамейке в саду. С ней
была мисс Фергюсон. Они, казалось, обрадовались мне, и спустя немного мисс
Фергюсон попросила извинения и встала.
- Я вас оставлю вдвоем, - сказала она. - Вы отлично обходитесь без меня.
- Не уходите, Эллен, - сказала мисс Баркли.
- Нет, уж я пойду. Мне надо писать письма.
- Покойной ночи, - сказал я.
- Покойной ночи, мистер Генри.
- Не пишите ничего такого, что смутило бы цензора.
- Не беспокойтесь. Я пишу только про то, в каком красивом месте мы живем
и какие все итальянцы храбрые.
- Продолжайте в том же роде, и вы получите орден.
- Буду очень рада. Покойной ночи, Кэтрин.
- Я скоро зайду к вам, - сказала мисс Баркли.
Мисс Фергюсон скрылась в темноте.
- Она славная, - сказал я. [30]
- О да. Она очень славная. Она сестра.
- А вы разве не сестра?
- О нет. Я то, что называется VAD (1). Мы работаем очень много, но нам не
доверяют.
- А почему?
- Не доверяют тогда, когда дела нет. Когда работы много, тогда доверяют.
- В чем же разница?
- Сестра - это вроде доктора. Нужно долго учиться. А VAD кончают только
краткосрочные курсы.
- Понимаю.
- Итальянцы не хотели допускать женщин так близко к фронту. Так что у нас
тут особый режим. Мы никуда не выходим.
- Но я могу приходить сюда?
- Ну конечно. Здесь не монастырь.
- Давайте забудем про войну.
- Это не так просто. В таком месте трудно забыть про войну.
- А все-таки забудем.
- Хорошо.
Мы посмотрели друг на друга в темноте. Она мне показалась очень красивой,
и я взял ее за руку. Ока не отняла руки, и я потянулся и обнял ее за талию.
- Не надо, - сказала она. Я не отпускал ее.
- Почему?
- Не надо.
- Надо, - сказал я. - Так хорошо.
Я наклонился в темноте, чтобы поцеловать ее, и что-то обожгло меня
коротко и остро. Она сильно ударила меня по лицу. Удар пришелся по глазам и
переносице, и на глазах у меня выступили слезы.
- Простите меня, - сказала она.
Я почувствовал за собой некоторое преимущество.
- Вы поступили правильно.
- Нет, вы меня, пожалуйста, простите, - сказала она, - Но это так
противно получилось - сестра с офицером в выходной вечер. Я не хотела
сделать вам больно. Вам больно? ---------------------------------------(1)
Voluntary Aid Department (англ.) - Женский добровольческий корпус
обслуживания действующей армии. [31]
Она смотрела на меня в темноте. Я был зол и в то же время испытывал
уверенность, зная все наперед, точно ходы в шахматной партии.
- Вы поступили совершенно правильно, - сказал я. - Я ничуть не сержусь.
- Бедненький!
- Видите ли, я живу довольно нелепой жизнью. Мне даже не приходится
говорить по-английски. И потом, вы такая красивая.
Я смотрел на нее.
- Зачем вы все это говорите? Я ведь просила у вас прощения. Мы уже
помирились.
- Да, - сказал я. - И мы перестали говорить о войне.
Она засмеялась. Первый раз я услышал, как она смеется. Я следил за ее
лицом.
- Вы славный, - сказала она.
- Вовсе нет.
- Да. Вы добрый. Хотите, я сама вас поцелую?
Я посмотрел ей в глаза и снова обнял ее за талию и поцеловал. Я поцеловал
ее крепко, и сильно прижал к себе, и старался раскрыть ей губы; они были
крепко сжаты. Я все еще был зол, и когда я ее прижал к себе, она вдруг
вздрогнула. Я крепко прижимал ее и чувствовал, как бьется ее сердце, и ее
губы раскрылись и голова откинулась на мою руку, и я почувствовал, что она
плачет у меня на плече.
- Милый! - сказала она. - Вы всегда будете добры ко мне, правда?
"Кой черт", - подумал я. Я погладил ее волосы и потрепал ее по плечу. Она
плакала.
- Правда, будете? - Она подняла на меня глаза. - Потому что у нас будет
очень странная жизнь.
Немного погодя я проводил ее до дверей виллы, и она вошла, а я отправился
домой. Вернувшись домой, я поднялся к себе в комнату. Ринальди лежал на
постели. Он посмотрел на меня.
- Итак, ваши дела с мисс Баркли подвигаются?
- Мы с ней друзья.
- Вы сейчас похожи на пса в охоте.
Я не понял.
- На кого?
Он пояснил. [32]
- Это вы, - сказал я, - похожи на пса, который...
- Стойте, - сказал он. - Еще немного, и мы наговорим друг другу обидных
вещей. - Он засмеялся.
- Покойной ночи, - сказал я.
- Покойной ночи, кутинька.
Я подушкой сшиб его свечу и улегся в темноте. Ринальди поднял свечу,
зажег и продолжал читать.
Глава шестая
Два дня я объезжал посты. Когда я вернулся домой, было уже очень поздно, и только на следующий вечер я увиделся с мисс Баркли. В саду ее не было, и мне пришлось дожидаться в канцелярии госпиталя, когда она спустится вниз. По стенам комнаты, занятой под канцелярию, стояло много мраморных бюстов на постаментах из раскрашенного дерева. Вестибюль перед канцелярией тоже был уставлен ими. По общему свойству мраморных статуй они все казались на одно лицо. На меня скульптура всегда нагоняла тоску; .еще бронза куда ни шло, но мраморные бюсты неизменно напоминают кладбище. Есть, впрочем, одно очень красивое кладбище - в Пизе. Скверных мраморных статуй больше всего в Генуе. Эта вилла принадлежала раньше какому-то немецкому богачу, и бюсты, наверно, стоили ему немало денег. Интересно, чьей они работы и сколько за них было уплачено. Я пытался определить, предки это или еще кто-нибудь; но у них у всех был однообразно-классический вид. Глядя на них, ничего нельзя было угадать.
Я сидел на стуле, держа кепи в руках. Нам полагалось даже в Гориции
носить стальные каски, но они были неудобны и казались непристойно
бутафорскими в городе, где гражданское население не было эвакуировано. Я
