как он хохочет за дверью. Я услышал чьи-то шаги в коридоре. Я оглянулся на
дверь. Это была Кэтрин Баркли.
Она вошла в комнату и подошла к постели.
- Здравствуйте, милый! - сказала она. Лицо у нее было свежее и молодое и
очень красивое. Я подумал, что никогда не видел такого красивого лица.
- Здравствуйте! - сказал я. Как только я ее увидел, я понял, что влюблен
в нее. Все во мне перевернулось. Она посмотрела на дверь и увидела, что
никого нет. Тогда она присела на край кровати, наклонилась и поцеловала
меня. Я притянул ее к себе и поцеловал и почувствовал, как бьется ее сердце.
- Милая моя, - сказал я. - Как хорошо, что вы приехали.
- Это было нетрудно. Вот остаться, пожалуй, будет труднее.
- Вы должны остаться, - сказал я. - Вы прелесть. - Я был как сумасшедший.
Мне не верилось, что она действительно здесь, и я крепко прижимал ее к себе.
- Не надо, - сказала она. - Вы еще нездоровы.
- Я здоров. Иди ко мне.
- Нет. Вы еще слабы.
- Да. Ничего я не слаб. Иди.
- Вы меня любите?
- Я тебя очень люблю. Я просто с ума схожу. Ну иди же.
- Слышите, как сердце бьется?
- Что мне сердце? Я хочу тебя. Я с ума схожу. [87]
- Вы меня правда любите?
- Перестань говорить об этом. Иди ко мне. Ты слышишь? Иди, Кэтрин.
- Ну, хорошо, но только на минутку.
- Хорошо, - сказал я. - Закрой дверь.
- Нельзя. Сейчас нельзя.
- Иди. Не говори ничего. Иди ко мне.
Кэтрин сидела в кресле у кровати. Дверь в коридор была открыта. Безумие миновало, и мне было так хорошо, как ни разу в жизни.
Она спросила:
- Теперь ты веришь, что я тебя люблю?
- Ты моя дорогая, - сказал я. - Ты останешься здесь. Тебя никуда не
переведут. Я с ума схожу от любви к тебе.
- Мы должны быть страшно осторожны. Мы совсем голову потеряли. Так
нельзя.
- Ночью можно.
- Мы должны быть страшно осторожны. Ты должен быть осторожен при
посторонних.
- Я буду осторожен.
- Ты должен, непременно. Ты хороший. Ты меня любишь, да?
- Не говори об этом. А то я тебя не отпущу.
- Ну, я больше не буду. Ты должен меня отпустить. Мне пора идти, милый,
правда.
- Возвращайся сейчас же.
- Я вернусь, как только можно будет.
- До свидания.
- До свидания, хороший мой.
Она вышла. Видит бог, я не хотел влюбляться в нее. Я ни в кого не хотел
влюбляться. Но, видит бог, я влюбился и лежал на кровати в миланском
госпитале, и всякие мысли кружились у меня в голове, и мне было удивительно
хорошо, и наконец в комнату вошла мисс Гэйдж.
- Доктор приезжает, - сказала она. - Он звонил с Комо.
- Когда он будет здесь?
- Он приедет вечером.
[88]
Глава пятнадцатая
До вечера ничего не произошло. Доктор был тихий, худенький человечек, которого война, казалось, выбила из колеи. С деликатным и утонченным отвращением он извлек из моего бедра несколько мелких стальных осколков. Он применил местную анестезию, или, как он говорил, "замораживание", от которого ткани одеревенели и боль не чувствовалась, пока зонд, скальпель или ланцет не проникали глубже замороженного слоя. Можно было точно определить, где этот слой кончается, и вскоре деликатность доктора истощилась, и он сказал, что лучше прибегнуть к рентгену. Зондирование ничего не дает, сказал он.
Рентгеновский кабинет был при Ospedale Maggiore (1), и доктор, который
делал просвечивание, был шумный, ловкий и веселый. Пациента поддерживали за
плечи, так что он сам мог видеть на экране самые крупные из инородных тел.
Снимки должны были прислать потом. Доктор попросил меня написать в его
записной книжке мое имя, полк и что-нибудь на память. Он объявил, что все
инородное - безобразие, мерзость, гадость. Австрийцы просто сукины дети.
Скольких я убил? Я не убивал ни одного, но мне очень хотелось сказать ему
приятное, и я сказал, что убил тьму австрийцев. Со мной была мисс Гэйдж, и
доктор обнял ее за талию и сказал, что она прекраснее Клеопатры. Понятно ей?
Клеопатра - бывшая египетская царица. Да, как бог свят, она прекраснее.
Санитарная машина отвезла нас обратно, в наш госпиталь, и через некоторое
время, после многих перекладываний с носилок на носилки, я наконец очутился
наверху, в своей постели. После обеда прибыли снимки; доктор пообещал, что,
как бог свят, они будут готовы после обеда, и сдержал обещание. Кэтрин
Баркли показала мне снимки. Они были в красных конвертах, и она вынула их из
конвертов, и мы вместе рассматривали их на свет.
- Это правая нога, - сказала она и вложила снимок опять в конверт. - А
это левая.
- Положи их куда-нибудь, - сказал я, - а сама иди ко мне.
---------------------------------------(1) Главный госпиталь (итал.). [89]
- Нельзя, - сказала она. - Я пришла только на минуточку, показать тебе
снимки.
Она ушла, и я остался один. День был жаркий, и мне очень надоело лежать в
постели. Я попросил швейцара пойти купить мне газеты, все газеты, какие
только можно достать.
Пока я его дожидался, в комнату вошли три врача. Я давно заметил, что
врачи, которым не хватает опыта, склонны прибегать друг к другу за помощью и
советом. Врач, который не в состоянии как следует вырезать вам аппендикс,
пошлет вас к другому, который не сумеет толком удалить вам гланды. Эти три
врача были тоже из таких.
- Вот наш молодой человек, - сказал госпитальный врач, тот, у которого
были деликатные движения.
- Здравствуйте, - сказал высокий, худой врач с бородой. Третий врач,
державший в руках рентгеновские снимки в красных конвертах, ничего не
сказал.
- Снимем повязки? - вопросительно произнес врач с бородой.
- Безусловно. Снимите, пожалуйста, повязки, сестра, - сказал госпитальный
врач мисс Гэйдж.
Мисс Гэйдж сняла повязки. Я посмотрел на свои ноги. Когда я лежал в
полевом госпитале, они были похожи на заветревший мясной фарш. Теперь их
покрывала корка, и колено распухло и побелело, а икра обмякла, но гноя не
было.
- Очень чисто, - сказал госпитальный врач. -
Очень чисто и хорошо.
- Гм, - сказал врач с бородой. Третий врач заглянул через плечо
госпитального врача.
- Согните, пожалуйста, колено, - сказал бородатый врач.
- Не могу.
- Проверим функционирование сустава? - вопросительно произнес бородатый
врач. У него на рукаве, кроме трех звездочек, была еще полоска. Это
означало, что он состоит в чине капитана медицинской службы.
- Безусловно, - сказал госпитальный врач. Вдвоем они осторожно взялись за
мою правую ногу и стали сгибать ее.
- Больно, - сказал я. [90]
- Так, так. Еще немножко, доктор.
- Довольно. Дальше не идет, - сказал я.
- Функционирование неполное, - сказал бородатый врач. Он выпрямился. -
Разрешите еще раз взглянуть на снимки, доктор. - Третий врач подал ему один
из снимков. - Нет. Левую ногу, пожалуйста.
- Это левая нога, доктор.
- Да, верно. Я смотрел не с той стороны. - Он вернул снимок. Другой
снимок он разглядывал несколько минут. - Видите, доктор? - Он указал на одно
яз инородных тел, ясно и отчетливо видное на свет. Они рассматривали снимок
еще несколько минут.
- Я могу сказать только одно, - сказал бородатый врач в чине капитана. -
Это вопрос времени. Месяца три, а возможно, и полгода.
- Безусловно, ведь должна накопиться вновь синовиальная жидкость.
- Безусловно. Это вопрос времени. Я не взял бы на себя вскрыть такой
коленный сустав, прежде чем вокруг осколка образуется "капсула.
- Вполне разделяю ваше мнение, доктор.
- Для чего полгода? - спросил я.
- Полгода, чтобы вокруг осколка образовалась капсула и можно было без
риска вскрыть коленный сустав.
- Я этому не верю, - сказал я.
- Вы хотите сохранить ногу, молодой человек?
- Нет, - сказал я.
- Что?
- Я хочу, чтобы ее отрезали, - сказал я, - так, чтобы можно было
приделать к ней крючок.
- Что вы хотите сказать? Крючок?
- Он шутит, - сказал госпитальный врач и очень деликатно потрепал меня по
плечу. - Он хочет сохранить ногу. Это очень мужественный молодой человек. Он
представлен к серебряной медали за храбрость.
- От души поздравляю, - сказал врач в чине капитана. Он пожал мне руку. -
Я могу только сказать, что во избежание риска необходимо выждать, по крайней
мере, полгода, прежде чем вскрывать такое колено. Разумеется, вы вольны
придерживаться другого мнения.
- Благодарю вас, - сказал я. - Ваше мнение для меня очень ценно. [91]
Врач в чине капитана взглянул на часы.
- Нам пора идти, - сказал он. - Желаю вам всего хорошего.
- Вам также всего хорошего и большое спасибо, - сказал я.
Я пожал руку третьему врачу: "Capitano Varini - tenente Enry" - и все
трое вышли из комнаты.
- Мисс Гэйдж, - позвал я. Она вошла. - Пожалуйста, попросите
госпитального врача еще на минутку ко мне.
Он пришел, держа кепи в руке, и стал у кровати.
- Вы хотели меня видеть?
- Да. Я не могу ждать операции полгода. Господи, доктор, приходилось вам
когда-нибудь полгода лежать в постели?
- Вы не будете все время лежать. Сначала вам нужно будет погреть раны на
солнце. Потом вы начнете ходить на костылях.
- Полгода, а потом операция?
- Это наименее рискованный путь. Нужно выждать, когда вокруг инородных
тел образуется капсула и снова накопится синовиальная жидкость. Тогда можно
без риска вскрыть коленный сустав.
- А вы сами уверены, что мне нужно так долго ждать?
- Это наименее рискованный путь.
- Кто этот врач в чине капитана?
- Это очень хороший миланский хирург.
- Ведь он в чине капитана, правда?
- Да, но он очень хороший хирург.
- Я не желаю, чтобы в моей ноге копался какой-то капитан. Если бы он
чего-нибудь стоил, он был бы майором. Я знаю, что такое капитан, доктор.
- Он очень хороший хирург, и я с его мнением считаюсь больше, чем с чьим
бы то ни было.
- Можно показать мою ногу другому хирургу?
- Безусловно, если вы захотите. Но я лично последовал бы совету доктора
Варелла.
- Вы можете пригласить ко мне другого хирурга?
- Я приглашу Валентини.
- Кто он такой?
- Хирург из Ospedale Maggiore. [92]
- Идет. Я вам буду очень признателен. Поймите, доктор, не могу я полгода"
лежать в постели.
- Вы не будете лежать в постели. Сначала вы будете принимать солнечные
ванны. Потом можно перейти к легким упражнениям. Потом, когда образуется
капсула, мы сделаем операцию.
- Но я не могу ждать полгода.
Доктор деликатным движением погладил кепи, которое он держал в руке, и
улыбнулся.
- Вам так не терпится возвратиться на фронт?
- А почему бы и нет?
- Как это прекрасно! - сказал он. - Благородный молодой человек. - Он
наклонился и очень деликатно поцеловал меня в лоб. - Я пошлю за Валентини.
Не волнуйтесь и не нервничайте. Будьте умницей.
- Стакан вина, доктор? - предложил я.
- Нет, благодарю. Я не пью.
- Ну, один стаканчик. - Я позвонил, чтобы швейцар принес стаканы.
- Нет, нет, благодарю вас, меня ждут.
- До свидания, - сказал я.
- До свидания.
Спустя два часа в комнату вошел доктор Валентини. Он очень торопился, и кончики его усов торчали кверху. Он был в чине майора, у него было загорелое лицо, и он все время смеялся.
- Как это вас угораздило? - сказал он. - Ну-ка, покажите снимки. Так.
Так. Вот оно что. Да вы, я вижу, здоровы, как бык. А кто эта хорошенькая
девушка? Ваша возлюбленная? Так я и думал. Уж эта мне чертова война! Здесь
болит? Вы молодец. Починим, будете как новенький. Тут больно? Еще бы не
больно. Как они любят делать больно, эти доктора. А чем вас до сих пор
лечили? Эта девушка говорит по-итальянски? Надо ее выучить. Очаровательная
девушка. Я бы взялся давать ей уроки. Я сам лягу в этот госпиталь. Нет,
