горле. Я решила ему помочь.
- И ты ее убил.
- Да, убил. Думаю, она все-таки была виновна.
Тут я хихикнула. Он посмотрел на меня, словно на помешанную.
- Да нет, я не над тобой, Альберт. Я смеюсь над несчастной Америкой,
которая пошла на такие испытания, чтобы защитить кретинов вроде моего
брата.
Моя фраза вернула нас к окружающему кошмару.
- Думаю, все мы грешники, - сказал Альберт. - Все мы заслужили прок-
лятие и смерть и достойны своей судьбы, ибо ослушались Господа. Вот по-
чему нам нужен Спаситель. Я сам несу ответственность за кровь на моих
руках, даже если Он очистит их от крови. Я не виню церковь, армию, роди-
телей, общество или кого бы то ни было еще.
- Тут мы с тобой расходимся, друг, - заметила я. - Ибо я виню Бога.
- В таком случае ты обвиняешь природу вещей.
- Да, возможно. "Природа вещей" поджидает нас за углом с когтями и
рогами, готовая забросать молниями и серой. Единственное, о чем я сожа-
лею, так это о том, что не встречу Бога, когда в руках у меня будет ра-
кетная установка.
Я понимала, что перебарщиваю и вообще нарушаю табу, говоря о религии,
но я же говорила с нормальным человеком, а не с Президентом Совета две-
надцати.
И все-таки, если честно, Арлин Сандерс, ты уверена, что не пытаешься
умыть руки, между тем как на тебе тоже кровь невинных людей, которые мо-
гут погибнуть из-за твоей дурацкой оплошности - из-за радиограммы пол-
ковнику Карапетяну, перебежавшему к пришельцам? Вздрогнув, я отогнала от
себя эту мысль.
- Ты не можешь взорвать Бога, Арлин, - раздражающе спокойным голосом
произнес Альберт.
В надежде, что богохульство высечет из него побольше огня, я сделала
последнюю попытку, продолжая исходить злостью:
- Однажды Он уже являлся во плоти, правда ведь? Так вот, если бы еще
раз...
- Думаю, крест потяжелее базуки, Арлин. Почему-то я не верю, что ты
можешь пригвоздить кого-нибудь к кресту.
Я чуть не рассказала о распятых князьях ада, которыми монстры украша-
ли Деймос, и что я с радостью делала бы то же. Что меня остановило? Я и
так достаточно наговорила. Больше, чем достаточно. Тихое спокойствие,
которым Альберт встретил мой взрыв, свидетельствовало о столь твердой
вере, которую не сломить ничем. Кроме того, у меня появилось чувство,
что, если я не уймусь, он, пожалуй, начнет за меня молиться.
- Спасибо за откровенный разговор, за твое признание о Колумбии, -
сказала я.
- Никогда и ни с кем мне не было так легко быть откровенным, - отве-
тил он. - А теперь пора приниматься за работу.
Черт, этот Альберт и впрямь мне нравился. Первый раз за многие недели
я подумала о Додде, моем... моем парне, которого превратили в зомби, мо-
ем любовнике, чью телесную оболочку я избавила от муки.
К полыхавшему негодованию подмешалось смутное чувство вины, но я за-
тушила его гневом. У всех у нас собственные проблемы. Все мы люди. Мне
было противно, и я устала думать о том, что сделала не так или могла бы
сделать лучше. Но человеческая природа - это не только слабость, это си-
ла, и наша работа состояла в том, чтобы отвоевать назад наш мир.
Дьявольщина, почему я запнулась, когда хотела назвать Вилли "любовни-
ком"? Только потому, что это слово одного корня со словом "любовь"?
Что ж, следующим полем битвы должен был стать супермаркет. Зомби за-
кончили разгружать фургон и убрались восвояси. Путь освободился.
- Пошли, - позвала я Альберта.
- Только после вас, - ответил галантно он.
Мы прошмыгнули в супермаркет через заднюю дверь и стали пробираться в
зал. Лампы мигали с тем же мерзким стробоскопическим эффектом, что и на
Деймосе. Может, пришельцы вовсе не неряшливые, дикие, равнодушные ко
всему существа, а изощренные эстеты? Проверить это было невозможно, зато
я точно знала, что от мигающего света у меня начинает болеть голова и я
готова разрядить обойму в первого же лазутчика с Хэллоуина, который по-
падется у меня на пути.
- Идем, - шепнул Альберт, опередивший меня на несколько шагов.
- Только после вас, - из любви к симметрии процитировала я.
Подумалось, что было бы приятно пройти с ним тур вальса.
В основной части магазина ровным светом горели флуоресцентные лампы.
Но из-за выключенных холодильников в зале стояла страшная вонь от испор-
ченных продуктов - молока и мяса.
- О-о! - воскликнул мой друг-мормон, зажимая нос.
Мясо воняло гораздо хуже, чем сгнившие овощи. А рыба, о, Боже!
Если бы я не накачалась для бодрости адреналином - по сравнению с ко-
торым кофеин безобидная детская микстурка, - я бы ни за что не поверила
тому, что предстало нашим глазам. На Фобосе или Деймосе таких бредовых
спектаклей не показывали.
- Ад наяву! - выдохнул Альберт.
В магазине стояла толчея, как в хороший субботний день в старое доб-
рое время. Там были мамы и папы с детишками. Юные влюбленные. Представи-
тели среднего класса со средней величины мозгами. И все как один в бе-
зобразных майках толкали по центральному проходу тележки, сметая любое
препятствие на своем пути. Казалось бы, привычное зрелище... кроме того,
что все посетители супермаркета были мертвякизомби в приступе закупочной
лихорадки. У них никогда больше не заблестят глаза. Рты не извергнут ни
слова, а лишь дурно пахнущую, вязкую мокроту - отвратительнее, чем со-
держимое желудка закоренелого пьяницы. Руки будут хватать все или всяко-
го, к кому прикоснутся.
Вокруг стоял настолько концентрированный терпкий лимонный запах, что
я едва могла дышать, а у Альберта начали слезиться глаза. В горле скап-
ливалась какая-то гадость.
Ближайший к нам зомби был когда-то крупным мужчиной, возможно, футбо-
листом. Через все его лицо тянулись широкие голубые полосы - вены, шрамы
или просто грим, я не взялась бы сказать. Рядом с ним ковыляли останки
бывшей красавицы, которая, верно, некогда старательно ухаживала за свои-
ми длинными волосами, давным-давно, еще в том мире... за последний месяц
куда-то исчезнувшем. Теперь волосы девушки походили на паутину, в кото-
рой застряли трупики запутавшихся пауков.
Эта парочка выглядела лучше остальных зомби. Ближайшее к нам се-
мейство имело просто устрашающий вид, особенно мальчик лет тринадцати
(то есть то, что когда-то было мальчиком лет тринадцати). У него не хва-
тало части головы. Создавалось впечатление, что она растаяла. Как глыба
карамели, оставленная на солнце и подтаявшая с одной стороны.
Тощий, лысый мужчина походил на огородное чучело, которому сверху на-
цепили ухмыляющийся череп. У него не было правой щеки, и несколько сох-
ранившихся с этой стороны зубов напоминали обгрызенные зерна кукурузы.
Две девочки из отряда скаутов несли в бледных руках какие-то грязные
коробочки. Одна уронила коробку, и у нее отлетело несколько пальцев.
Одетый в униформу похоронного бюро мужчина упал на колени и сгреб пальцы
в рот, где они исчезли, как бледные черви. Мертвый священник ощупывал
дипломат мертвого судебного исполнителя, склонившись над кучей гниющей
на полу рыбы. Вонь от зомби была настолько сильной, что я почти не
чувствовала запаха тухлятины.
- Ты в порядке? - спросил Альберт.
Я кивнула не поворачивая головы.
- Что ты так смотришь на них?
Вопрос Альберта прозвучал приветом от Флая. Мой старый приятель всег-
да давал хорошие советы, вроде того, что не надо сосредоточиваться на
деталях, которые не способствуют успешному завершению задания. Но это
был первый раз, когда я видела безобразных уродов в таком количестве и
так близко, не озабоченная необходимостью расправляться с ними.
- Со мной-то все в порядке, - шепнула я, оттаскивая Альберта в тень.
- Более того - все идет как надо. Здесь такая вонь, что твари не могут
унюхать живых людей, что и спасет им...
- Жизнь, - закончил Альберт мою мысль. - Давай возьмем лимоны и убе-
ремся отсюда поскорее.
Никогда не следует спорить с разумным предложением. Однако, когда мы
еще раз заглянули в зал, оказалось, что зомби стало значительно больше,
чем минуту назад.
- Откуда их только черти приносят! - возмутилась я.
- Вот именно оттуда, откуда черти и приносят, - резонно заметил
Альберт.
Картина становилась все более сюрреалистической. Вы только предс-
тавьте теснящихся в проходах зомби, которые набивают свои тележки упа-
ковками с суррогатом (требуется нечто пострашнее, чем конец света, чтобы
эта пища испортилась). Некоторые были поглощены, как могло показаться,
полезным занятием: деловито переставляли товары с полки на полку и об-
ратно.
Зомби не нуждались в продуктах. Они просто автоматически воспроизво-
дили свое былое поведение, словно программа настолько въелась в их чере-
па, что, даже потеряв души, они не могли избавиться от привычки делать
субботние запасы.
И вдруг погас свет. Судя по всему, вырубился генератор.
- Что же теперь делать? - спросил Альберт.
- Ловить момент, - сказала ему я. - Это нам только на руку. Надо было
с самого начала отключить генератор. Ведь легче прошмыгнуть мимо зомби,
пока они нас не видят. Они слишком тупые, чтобы ориентироваться в темно-
те.
Если когда-нибудь введут премию за Знаменитое Последнее Слово, могу
поспорить, что соберу достаточное количество голосов для выигрыша. Не
успела я сделать свое самоуверенное заявление, как магазин залило мерца-
ющим желтым светом. Зажглись десятки свечей. Я представила себе Флая,
назидательно зудящего своим "я-же-тебе-говорил" голосом:
"Если они умеют стрелять, то уж, наверное, и с другим тоже справят-
ся".
Просто беда, что Флай так часто бывает прав. Вот и теперь он засел у
меня в голове и поучал, когда я делала ошибку.
Зомби зажгли не только свечи. Запахло горящим маслом или жиром. Мне
не хотелось думать, что еще они могли использовать в качестве факелов.
- Интересно, давно ли они подожгли магазин, - задумчиво произнес
Альберт.
- Они еще не подожгли, - прошипела я. - Хватаем лимоны и делаем отсю-
да ноги!
Когда мы смешались с толпой, мое сердце колотилось столь отчаянно,
что я боялась, как бы кто из ублюдков не услышал. Тогда им не потребует-
ся нас вынюхивать или выглядывать, чтобы превратить в дежурное обеденное
блюдо.
Держа в руках запальные фитили, зомби выискивали, что бы еще поджечь.
Вдруг заполыхала кадка с цветком в углу. Хорошо, что от нее ничего не
загорелось. Первый и, возможно, последний раз в жизни я радовалась, что
нахожусь среди зомби. Люди наверняка устроили бы переполох и панику, еще
более опасную, чем огонь. А зомби было плевать. Они, как вы понимаете, и
глазом не моргнули.
Надо отдать должное Флаю, он никогда не переоценивал зомби - просто
не хотел, чтобы я их недооценивала. Но, принимаясь сейчас за дело, мы
ставите только на их глупость. Я направилась к стопке корзинок и взяла
одну. Альберт шел за мной по пятам, ближе, чем тень Питера Пэна.
Я протянула ему корзинку и увидела, что у него трясутся руки. Я нис-
колько его не винила. Сражайся он с монстрами, даже один против всех, он
бы чувствовал себя гораздо уютнее. Но каково ему было, с его-то религи-
озностью, любоваться на реанимированных мертвецов!
Если я правильно помню, а я всегда все помню правильно, у мормонов
допотопные представления о человеческом теле. То ли дело католичество -
тут я готова согласиться с монашками Флая: плевать, что станется на поле
боя с твоим телом, если с душой все в порядке. Чем духовнее вера, тем
больше у нее, как я понимаю, шансов завоевать популярность в атомный
век, когда ядерный взрыв способен однажды в мгновение ока всех нас до
одного угробить.
Растерянность Альберта странным образом придала мне смелости. Получив
премию за Знаменитое Последнее Слово, я потратила ее на то, чтобы всту-
пить в общество "Психи - это мы". Ситуация была настолько безумной, что
я предвидела от этого некоторую пользу.
