Она отодвинула задвижку, открыла дверь и отступила в сторону.
Джего и остальные вошли толпой, Карвер грубо схватил Герике и
повернув кругом, заломил руки за спину.
"Ты в порядке?", спросил Джего.
Она отдала ему маузер: "Он вел себя, как настоящий
джентльмен."
"Прошу прощения за беспокойство", весело сказал Герике через
плечо.
Она резко рассмеялась: "Уведите его отсюда, ради бога."
Карвер толкнул Герике, руки которого теперь были скованы за
спиной, в коридор. Джего вернул ему маузер: "Попытайтесь не
потерять его снова. Или его."
"Никогда, сэр. Можете рассчитывать на это", мрачно сказал
Карвер и коленом наподдал Герике в зад.
***
Поезд стоял в Форт Уильяме двадцать минут, пока Фишер звонил
по телефону из кабинета начальника станции. Наконец, он вошел,
взобрался в вагон проводников и постучал в дверь багажного
отсека. Когда Карвер открыл, поезд уже снова пошел.
"Каков приказ, сэр?"
"Мы повезем его до Маллейга. Вернемся в Глазго дневным
поездом. Как он?"
"Связан, как рождественская индейка."
Фишер подошел к клетке и заглянул внутрь. Герике распростерся
на мешках с почтой, руки скованы за спиной, лодыжки связаны
бечевой. Лейтенант сел, внезапно почувствовав сильную усталость,
и закурил сигарету. Благодарение богу - кошмар наконец
закончился. Не будет трибунала, не будет расследования. Ну,
расследование-то может и будет, но из него он выйдет не так уж
плохо. Кроме всего, причиной ужасного случая была оплошность
Карвера.
***
Когда Рихтер спустился на полубак пообедать, громыхание
недовольства на "Дойчланд" дошло до мятежа.
"Что-то рылось здесь и сдохло", услышал он замечание старшего
матроса Рота.
Вахта сгрудилась внизу вокруг узкого центрального стола, на
котором стояла причина их недовольства - две большие кастрюли,
только что принесенные из камбуза. Когда кто-то приподнял крышку,
запашок, признал Рихтер, был действительно специфический.
Достаточный, чтобы отбить самый сильный аппетит.
"Что за шум?", сказал он, проталкиваясь в центр.
"Опять еда", ответил Эндрасс. "Не годится даже свиньям. Вебер
на сей раз зашел слишком далеко."
"Он же не кок", признал Рихтер, с отвращением уставившись в
одну из кастрюль.
"А Вальц, чтобы там ни было, им был."
Наступило неприятное молчание, ибо было неоспоримым фактом,
что смерть кока проделала брешь, заполнить которую оказалось
почти невозможно. И Рихтер, как человек причастный, нес
определенную ответственность за нынешнюю ситуацию.
Ридель сказал: "Я служил в свое время на паруснике, вы
знаете, господин Рихтер. Со старым коммодором Йенсеном я ходил из
Гамбурга в последний зерновой рейс незадолго до войны. Сто семь
дней из Австралии в Квинстаун. Я знаю свои права: в соответствии
с правилами, каждый имеет право на один с четвертью фунта соленой
говядины и три четверти фунта свинины в день." Он погрузил черпак
в кастрюлю: "А что имеем мы? На один укус, если повезет."
"Запасы плохо сохранились", сказал Рихтер. "Когда достаешь из
бочки, свинина наполовину гнилая. Вебера нельзя за это обвинять."
"Но нельзя извинить, что готовится так мало, как для бродяг",
сказал Эндрасс. "Мне кажется, нам надо повидаться с капитаном."
"Хорошо", кивнул Рихтер. "Ты и Ридель, и лучше захватить одну
из кастрюль, чтобы было видно, о чем идет речь."
Но в этом не оказалось нужды, ибо когда боцман постучал в
дверь Бергера и вошел, он увидел капитана и Прагера сидящими
напротив с тарелками тушеного мяса.
"В чем дело?", потребовал Бергер.
"Депутация от команды, капитан. Старшина Эндрасс и старший
матрос Ридель просят разрешения говорить от имени команды."
Бергер холодно посмотрел на Эндрасса: "Ну?"
"Еда, господин капитан", сказал Эндрасс. "Сдается, люди
больше не могут ее переваривать, а вонь..."
Он поднял крышку кастрюли, которую держал Ридель. Он первого
же дуновения Бергер скорчил гримасу: "Все, показали, уберите это
отсюда." Ридель удалился: "Ладно, пусть это не так хорошо, как
хотелось бы, но мы все в одной лодке." Он показал на собственную
тарелку и спросил Рихтера: "Кто сейчас на камбузе? Вебер, не так
ли?"
"Верно, капитан, но его принудили к этой службе. Никто не
хотел брать эту работу, так что парни бросали жребий."
Бергер кивнул: "Я действительно не знаю, что могу с этим
поделать. На парусных судах это старая проблема, вы знаете. Когда
еда начинает портиться, особенно мясо, требуется опытный повар,
чтобы управиться, а сейчас его у нас нет. Я уверен, Вебер делает
все, что может."
"Позвольте в этом усомниться." В дверях стояла сестра
Анджела, сзади другие монахини с кастрюлей. Она подняла крышку:
"Как вы это называете?", спросила она Бергера.
Он с отвращением посмотрел на сальную пену на поверхности:
"Кажется, это гороховый суп, сестра."
"Такой грязный, что почти черный", сказала она. "Редкий
феномен, который объясняется простым фактом, что кок забыл вымыть
горох."
"Хорошо", Бергер поднял руку, "нет нужды продолжать. Что вы
хотите, чтобы я сделал?"
Она отдала крышку сестре Кэт: "Мы можем начать с проверки
камбуза. Конечно, с вашего разрешения."
Бергер, на сей раз позволивший себе поплыть по течению,
потянулся за фуражкой: "Для вас, сестра, все что угодно. Пойдемте
вместе?"
Вот как случилось, что несчастный Вебер, безутешно сидевший в
крошечном камбузе в окружении сальных кастрюль и грязных тарелок,
сквозь открытую дверь увидел спускающуюся к нему большую
процессию во главе с капитаном.
Он поднялся на ноги, торопливо вытирая руки о грязный фартук
и Бергер сказал: "Вон отсюда, Вебер. На всех четырех."
Вебер сделал, как сказано. Сестра Анджела остановила его в
дверях. Она осмотрела вид внутри, коротко наклонилась понюхать
гниющую солонину в кадке, потом повернулась.
"Снимите фартук", сказала она Веберу.
Он нервно взглянул на Бергера, потом сделал, что сказано. Она
взяла фартук, подержала секунду на вытянутой руке, потом
отбросила в сторону.
"Я предлагаю вернуть этого человека к его обычным
обязанностям. Очевидно, это место не для него."
"А готовка?", спросил Бергер.
"Ну, у вас должно быть немного веры, капитан. Вначале я хочу,
чтобы каждый дюйм этой гнусной дыры был тщательно вычищен." Она
повернулась к монахиням: "Каждая кастрюля должна сверкать. Тогда
и только тогда мы будем в состоянии что-нибудь сделать с едой. Вы
согласны, капитан?"
"Мы все, как вы часто напоминаете, в добрых руках божиих",
ответил Бергер.
Ближе к вечеру, когда он вышел на квартердек с Прагером,
аромат, поднимающийся из камбуза во влажном воздухе был такой
аппетитный, что впервые за много дней он ощутил настоящий голод.
"Что это такое?", спросил он Рихтера, несшего вахту.
"Думаю, это называют женским прикосновением, господин
капитан."
"Поблагодарим господа за это", благочестиво добавил Прагер.
***
Джанет, угрюмо глядя, стояла у окна спального купе, даже
эффектная красота Бен Невис не улучшала ее самочувствия. Она
присела к столу и начала листать книгу.
Прошел час, полтора, но Джего продолжал спать, пока они ехали
по наиболее эффектным горным ландшафтам Шотландии. Гленфиннан,
Лохэйлорт, потом море и Ревун Арисейга, закутанный в дождь и
туман.
Уже давно она отбросила книгу и сидела, куря сигарету, следя
за дождевыми каплями, стекающими по стеклу, думая о Герике, в
основном потому, что не могла отогнать мысли о нем. Она снова
взяла книгу и принудила себя читать.
***
Лежа лицом вниз на мешках с почтой, Герике не видел Карвера,
но почувствовал его приближение. Главный старшина присел рядом на
корточки с ножом в руках и резко повернул голову Герике.
"Очень глупо", сказал Герике, "ты не сможешь это объяснить."
Карвер достал из кармана Рыцарский Крест: "Что ты такого
сделал за него? Большой герой, не так ли?" Гнев вскипал в нем,
как раскаленная лава. Он перерезал веревки, связывающие лодыжки
Герике и схватил его за руку: "Вставай. На ноги."
Герике встал, качаясь, чуть не крича от боли в затекших
ногах. Карвер вытолкал его через ворота, потом дал подножку, так
что он упал и головой ударился об пол. Карвер заехал ему ботинком
в ребра.
"Теперь вам лучше, сэр?"
Герике приподнялся на коленях: "Вот как ты выигрываешь свои
битвы, чиф? Пиная, как мешок, человека со связанными за спиной
руками?"
Карвер вытащил ключи от наручников и открыл их: "Сейчас
посмотрим, могу я сам или нет."
Герике с улыбкой на лице и со свободными запястьями сбросил с
плеч плащ. Карвер ринулся вперед, сделав сильнейший выпад, от
которого немец легко ушел в сторону, мгновенно встав в боевую
позицию, правая руку вытянута вперед, кулак сжат, левая прижата к
корпусу. В том, как он двигался, было нечто ужасно
профессиональное.
Чиф снова шагнул вперед с выпадом, от которого Герике снова с
легкостью ушел, на сей раз развернувшись и левой заехав Карверу
по почкам. Карвер заорал от боли и повернулся к нему лицом.
"Да, боюсь, что был не совсем искренен с вами, чиф", сказал
Герике, в нырке еще раз левой ударив Карвера по ребрам, а правой
по верху скулы, рассадив кожу. "В молодости я был учеником на
клиппере в нитратных рейсах в Чили. Крутая школа. Масса
дисциплины, вбиваемая палкой, кулаком и ботинком. Я вырос
быстро."
Казалось, что он двигался медленно, но его удары один за
другим попадали в цель, а выпады Карвера постоянно заканчивались
в пустоте.
Главный старшина уже плохо выглядел, лицо залито кровью,
говорить не в состоянии. Он хватал ртом воздух, в то время как
немец безжалостно прижал его к стене вагона.
"Мой друг, вы позорите форму, которую носите, и страну,
кормящую вас. Кому-то следовало разрезать вас на кусочки давным
давно", говорил Герике, нанося Карверу три ужасных удара в лицо,
которые отбросили его к стене клетки.
Он сполз на пол, свесив голову в сторону. Герике постоял,
глядя вниз, потом припал на колено и обыскав карманы, достал свои
награды.
Он нашел маузер и сунул в карман, подобрал фуражку и натянул
плащ. Он отодвинул скользящую дверь и внутрь ворвался дождь.
Джанет, стоя у открытого окна в коридоре спального вагона,
бросила мгновенный взгляд на него, приземлившегося в вереске и
катящегося под откос. А потом остались только дождь и туман.
----------------------------------------------------
Баркентина "Дойчланд", 22 сентября 1944 года. Широта 50°.59N,
долгота 15°.35W. В шесть склянок средней вахты железный хомут на
буме главного паруса развалился на куски. В последовавшей
путанице главный парус разорвался сверху донизу и мы спустили его
на починку, дрейфуя с морским якорем, пока в полдень господин
Штурм не доложил, что все починено и готово. Вскоре после этого
погода ухудшилась до сильного дождя и тумана. Ветер NW 5-6
баллов.
9
"Мэри Мастерс", судно типа Либерти водоизмещением в девять
тысяч тонн, шло из Галифакса, Нова Скотия, с грузом железных
чушек, предназначенных для сталелитейных заводов Южного Уэльса, и
только что миновало самые плохие двадцать четыре часа плавания.
Большинство команды, включая капитана, урвало внизу пару часов
сна.
Из-за несущегося дождя и тумана видимость была плохая, а
третий помощник, один на мостике, устал. Когда он, наверное в
двадцатый раз за полчаса, поднял бинокль и "Дойчланд" впрыгнула в
