Она уже сообразила, что убежище, бывшее их целью, должно быть чем-то
вроде не-корабля или не-палаты. Ничто другое не подходило. Каким-то об-
разом ключом к этому являлся Патрин, который, по намекам Тега, и проло-
жил маршрут их бегства.
Лусилла первой поняла, как Патрин должен будет заплатить за их
бегство. Патрин был самым слабым звеном. Он оставался позади, там, где
Шванги могла его захватить. Схватить приманку, это неизбежно. Только ду-
рак мог считать, будто Преподобная Мать уровня Шванги будет не в состоя-
нии вытрясти все секреты из простого мужчины. Шванги даже не понадоби-
лось бы тяжелое убеждение. Тонкое использование Голоса и тех болезненных
форм допроса, которые остаются монополией Ордена - коробочка мучений и
давление на нервные узлы - вот все, что ей потребуется.
И Лусилле уже тогда стало ясно, куда заведет Патрина его преданность.
Как же Тег мог быть настолько слепым?
ЛЮБОВЬ!
Долгие узы доверия между двумя мужчинами. Шванги будет действовать
быстро и жестоко. Патрин это понимал. Тег просто не сделал соответствую-
щих выводов из своего знания Патрина.
Голос Данкана вывел ее из этих мыслей.
- Топтер! Позади нас!
- Быстро! - Тег выхватил одеяло из рюкзака и набросил его на них. Они
скорчились в пахнущей землей тьме, прислушиваясь к орнитоптеру, пролета-
ющему над ними. Он не замедлил и не вернулся.
Когда они окончательно убедились, что их не засекли, Тег опять повел
их по следу памяти Патрина.
- Это был охотник, - сказала Лусилла. - Либо они заподозрили, что
мы... либо Патрин...
- Побереги свои силы для ходьбы, - огрызнулся Тег.
Она не стала на него давить. Они оба знали, что Патрин мертв. Спор об
этом только измотает.
"Этот ментат глубоко копает", - сказала себе Лусилла.
Тег был сыном Преподобной Матери, и мать подготовила его свыше дозво-
лительных пределов, прежде чем Орден забрал его в свои руки. Неизвестные
возможности таились здесь не только в гхоле.
Тропа шла, петляя взад и вперед - тропа дичи, карабкающейся по крутым
склонам через густой лес. Звездный свет не проникал сквозь деревья.
Только чудесная память ментата безошибочно вела их по тропе.
Лусилла ощутила угольную крошку под ногами. Она прислушивалась к дви-
жениям Тега, считывая их, чтобы двигаться как и он.
"До чего же молчалив Данкан, - подумала она. - До чего же замкнут сам
на себя". Он повинуется приказам. Он следует туда, куда Тег их ведет.
Она ощущала, на чем основывается покорность Данкана. Он держит совет сам
с собой. Данкан повинуется, потому что его устраивает повиноваться - по-
ка что. Бунт Шванги посеял некую яростную независимость в этом гхоле.
Так что же свое вмонтировали в него тлейлаксанцы?
Тег остановился на ровном месте под высокими деревьями, чтобы пере-
вести дух. Лусилла услышала, как он глубоко дышит. Это еще раз ей напом-
нило, что ментат - глубокий старик, слишком старый для таких упражнений.
Она тихо проговорила:
- С тобой все в порядке, Майлз?
- Я скажу, если со мной что-то будет не в порядке.
- Сколько нам еще? - спросил Данкан.
- Осталось совсем мало.
Вскоре он опять повел их сквозь ночь.
- Мы должны поспешить, - сказал он. - Этот седловой хребет - послед-
ний отрезок пути.
Теперь, когда он принял факт смерти Патрина, мысли Тега повернулись,
как стрелка компаса, к Шванги, к тому, что она должна сейчас испытывать.
У Шванги должно быть ощущение, словно ее мир рушится вокруг нее. Беглецы
выиграли четыре ночи! Люди, которые могли провести Преподобную Мать,
способны на что угодно! Разумеется, беглецы, вероятней всего, уже поки-
нули планету. Не-корабль. Но если...
Мысли Шванги будут полны таких "если".
Патрин был слабейшим звеном, но Патрин хорошо усвоил науку удаления
слабых звеньев, усвоил от своего командира - Майлза Тега.
Тег, быстро встряхнув головой, смахнул влагу со своих глаз. Насущная
необходимость требовала той глубокой внутренней честности, которой он не
мог избежать. Тег никогда не был хорошим лжецом, даже перед самим собой.
Еще в самом начале своей подготовки, он осознал, что его мать и другие,
занятые его воспитанием, укоренили в нем глубинную внутреннюю честность.
"Приверженность кодексу чести".
Сам кодекс, когда он распознал его в себе, привлек восхищенное внима-
ние Тега. Он начинался с признания, что люди не сотворены равными, что
врожденные способности у всех различные, и что события в жизни с ними
случаются различные. Это и формирует людей с различными целями и способ-
ностями.
Повинуясь этому кодексу, Тег рано понял, что он должен строго соблю-
дать иерархию, и с достоинством встретить момент, когда не сможет прод-
вигаться дальше.
Воспитание, обусловленное этим кодексом, глубоко сидело в нем. Он ни-
когда не мог найти его окончательных корней. Этот кодекс был частью са-
мой человеческой сущности Тега, что с неимоверной силой ограничивало
рамки дозволенного стоящим выше и ниже него в иерархической пирамиде.
"Ключевой символ - верность".
Верность распространялась вверх и вниз, повсюду, где находила достой-
ное себя пристанище. Такую верность осознавал Тег в себе. Он не сомне-
вался, что Тараза будет поддерживать его во всем, кроме ситуации, когда
потребуется принести его в жертву ради выживания Ордена. И это будет,
само по себе, правильным. Это будет тем, на чем, в конце концов, покоит-
ся их общая верность.
"Я - башар Таразы. Вот что говорит кодекс".
Это был тот самый кодекс чести, который дал Патрину право жертвовать
собой.
"Я надеюсь, ты умер безболезненно, старый друг".
И опять Тег задержался под деревьями. Вытащив из ножен в сапоге бое-
вой нож, он оставил маленькую пометку на дереве.
- Что ты делаешь? - спросила Лусилла.
- Это тайная метка, - ответил Тег. - Ее знают только подготовленные
мной люди. И Тараза, конечно.
- Но, почему ты...
- Я объясню позже.
Тег двинулся вперед, остановился у другого дерева, где тоже оставил
крохотную, вполне естественную для дикой жизни этих глухих мест метку,
такую, какую могло бы оставить когтем животное.
Прокладывая путь вперед, Тег понял, что у него сложилось оконча-
тельное мнение о Лусилле. Ее планам насчет Данкана следует помешать. Лю-
бые рассуждения ментата о безопасности и здравом рассудке Данкана требо-
вали этого. Пробуждение исходной памяти Данкана должно произойти раньше
любого воздействия, которое наложит на него Лусилла. Нелегко будет поме-
шать ей, понимал Тег. Чтобы провести Преподобную Мать требуется лучший
лжец, чем он когда-либо был.
Нужно, чтобы помехи все время выглядели случайными, естественным раз-
витием обстоятельств. Лусилла никогда не должна заподозрить умысла. Тег
не испытывал иллюзий, что сможет провести Преподобную Мать и помешать ей
в тесном обиталище. Лучше убить ее. Он подумал, что смог бы это сделать.
Но последствия! Тараза никогда не посмотрит на такое кровавое дело, как
на повиновение ее приказам.
Нет, он должен выигрывать время, наблюдать, слушать, выжидать.
Они вышли на небольшую открытую площадку с высоким барьером из вулка-
нических пород прямо перед ними. Прямо у барьера росли щетинистые кус-
тарники и низкие колючие деревья, казавшиеся темными пятнами в звездном
свете.
Под кустами Тег разглядел еще более темное пятно узкой впадины.
- Отсюда надо ползти на животе, - сказал Тег.
- Я чувствую запах пепла, - сказала Лусилла. - Здесь что-то сгорело.
- Здесь была наша приманка, - ответил Тег. - Патрин оставил выжженную
область слева от нас, подделав следы стартовавшего и оставившего после
себя обгорелое место не-корабля.
Было заметно, как Лусилла сдержала дыхание. Ну и дерзость! Даже если
Шванги обратится к следопыту-ясновидцу, чтобы обнаружить следы Данкана
(потому что Данкан был единственным среди них, не обладавшим кровью Сио-
ны, скрывающей от ясновидческого поиска), все приметы укажут, что они
прибыли сюда и улетели с планеты на не-корабле... если только...
- Куда ты нас ведешь? - спросила она.
- Это харконненовский не-глоуб, - ответил Тег, - Он здесь уже целое
тысячелетие, и теперь он наш.
Совершенно естественно, имеющие власть желают подавить "дикие" иссле-
дования. Неограниченные поиски знания имеют долгую историю производства
нежелательной конкуренции, Наделенным властью хочется "безопасной линии
исследований", которая будет разрабатывать только доступные контролю
продукты и идеи, и, что важнее всего, которая позволит внутренним вклад-
чикам присваивать большую часть доходов. К несчастью, беспорядочное ми-
роздание, полное изменчивой относительности, никак не гарантирует такую
"безопасную линию исследований".
Оценка Икса. Архивы Бене Джессерит
Хедли Туек, Верховный Жрец и номинальный правитель Ракиса, чувство-
вал, что не соответствует требованиям, только что возложенным на него.
Ночь пыльным туманом обволокла город Кин, но здесь, в его личной па-
лате аудиенций, сверкание множества глоуглобов рассеивало тени. Однако
даже здесь, в самом сердце его храма, было слышно отдаленное завывание
ветра, сезонных страданий этой планеты.
Палата аудиенций была помещением неправильной формы, семи метров в
длину и четырех метров в ширину. Дальний от входа конец почти неощутимо
сужался. Потолок в том же направлении тоже шел с мягким наклоном. Зана-
вески из спайсового волокна и хитрые жалюзи желтого и серого оттенков
скрывали неправильности. Одна из занавесок скрывала фокусирующий горн,
который передавал даже малейшие звуки подслушивающим за пределами этой
комнаты.
Только Дарви Одраде, новая Настоятельница Оплота Бене Джессерит на
Ракисе, сидела с Туеком в этой палате приемов. Они смотрели друг на дру-
га через небольшое пространство между их мягкими зелеными подушками.
Туек постарался сдержать гримасу. Это усилие разоблачающе исказило
его обычно властные черты. Он с величайшей тщательностью готовился к ны-
нешней встрече Смотрители гардероба старательно привели в порядок одея-
ние на его высокой несколько дородной фигуре. На его длинных ногах были
золотые сандалии. Стилсьют под его облачением был чистой бутафорией: ни-
каких насосов или водосборных кармашков, никаких неудобных и отнимающих
время приспособлений. Его серебристо-седые волосы были зачесаны к плечам
- подходящее обрамление для квадратного лица с широким полным ртом и тя-
желым подбородком. В его глазах появился благосклонный взгляд - он нау-
чился напускать на себя такое выражение у своего деда. Войдя в палату
аудиенций, чтобы встретить Одраде, он чувствовал себя весьма представи-
тельным, но теперь, внезапно, у него появилось ощущение, что обнажен и
растрепан.
"Он и в самом деле довольно пустоголов", - подумала Одраде.
А Туек думал: "Я не могу обсуждать с ней этот ужасный Манифест! Ни
тлейлаксанским Господином, ни с этими Лицевыми Танцорами, подслушивающи-
ми в другом помещении. Какой Шайтан меня дернул разрешить это?"
- Это ересь, ясно и просто, - сказал Туек.
- Мы всего лишь одна религия среди многих, - возразила Одраде. И с
людьми, возвращающимися из Рассеяния, с возрастанием количества сект и
различных верований...
- Мы - единственная истинная вера, - заявил Туек.
Одраде подавила улыбку. "Он сказал это точно так, как надо. И Вафф,
наверняка, его слышал". Туеком замечательно легко было управлять. Если
Орден прав насчет Ваффа, то слова Туека взбесят тлейлаксанского Господи-
на.
Глубоким и значительным голосом Одраде сказала:
- Манифест поднимает вопросы, над которыми все должны задуматься: ве-
рующие и неверующие, в равной степени.
- Да что все это имеет общего со Святым Ребенком? - вопросил Туек. -
Ты сказала мне, что мы должны встретиться по делам, касающимся...
- Разумеется! Не старайся отрицать, что знаешь, как много людей начи-
