сестренками-девственницами. Йоссариан решительно вырвался из рук
Орра, уставившись с некоторым смущением и замешательством на
вулкан Этна,который высился на том месте, где, по расчетам Йоссариана,
должен был выситься вулкан Везувий. Он недоумевал, почему их
занесло в Сицидию, когда они должны быть в Неаполе. Но Орр умолял
Йоссариана последовать за жуликоватым юнцом к его сестрам, которые
оказались не совсем девственницами и не совсем сестрами, а годочков
им оказалось всего лишь по двадцати восьми каждой.
-- Иди с ним, -- лаконично приказал Милоу Йоссариану. -- Помни
о своей миссии.
-- Хорошо, -- согласился Йоссариан со вздохом, вспомнив о своей
миссии. -- Только разреши мне для начала найти свободную комнату в
отеле. Должен же я ночью как следует выспаться.
-- Ночью ты как следует выспишься с этими девочками,
-- ответил Милоу все с тем же загадочным видом. - Помни о своей
миссии.
Но спать им не пришлось вовсе: Йоссариан и Орр втиснулись в
двуспальную кровать, сжатые с боков двумя тучными "девственницами",
которые не давали им заснуть до утра. Вскоре Йоссариан уже плохо
соображал, что к чему, и не обратил внимания, что на голове его
толстой партнерши почему-то всю ночь красовался бежевый тюрбан. И
только на следующее утро тайна тюрбана раскрылась: прибежал
жуликоватый юнец с сигарой в зубах и на глазах у всех из дьявольского
озорства сдернул тюрбан с головы толстухи. В ослепительных
лучах сицилийского солнца сверкнул лысый, пугающе уродливый женский
череп. Девицу выбрили наголо соседи в отместку за то, что она спала
с немцами. Она завизжала и,переваливаясь с боку на бок, как гусыня,
кинулась за малым. Ее чудовищная, поруганная нагая голова смешно
болталась из стороны в сторону. По контрасту с темным, как древесная
кора, лицом бритый череп сиял непристойной белизной.Йоссариану отроду
не доводилось видеть ничего более голого.Размахивая тюрбаном, как
трофеем, юный сводник улепетывал, держась на расстоянии нескольких
сантиметров от разгневанной девицы. Прохожие хохотали, а Йоссариан
чувствовал себя препаршиво.
В это время появился мрачный и озабоченный Милоу. При виде столь
гнусного и фривольного спектакля он укоризненно поджал губы и
потребовал, чтобы они немедленно отправлялись на Мальту.
-- А мы спать хотим, -- прохныкал Орр.
-- Простите, но это уже не моя вина, -- тоном праведника осудил их
Милоу. -- Если бы вы соизволили провести ночь у себя в номере, а не с
безнравственными девицами, вы бы чувствовали себя сейчас столь же
прекрасно, как и я.
-- Но ведь вы сами велели нам идти к ним, - упрекнул его Йоссариан.
-- И потом у нас не было номера в гостинице. Вы -- единственный, кто мог
бы устроить нас на ночлег.
-- Простите, но это тоже не моя вина, -- надменно возразил Милоу. --
Откуда я мог знать, что в связи с хорошим урожаем турецкого горошка в
город съедется столько покупателей?
-- Все вы знали заранее, -- накинулся на него Йоссариан. --
Неспроста мы, вместо того чтобы лететь в Неаполь, оказались в Сицилии.
Вы уже небось битком набили самолет этим самым турецким горошком;
-- Тссс, -- сердито прошипел Милоу, бросая многозначительный
взгляд в сторону Орра. -- Помните о своей миссии.
И точно: как только они прибыли на аэродром, чтобы лететь на
Мальту, выяснилось, что бомбовый люк, задний и хвостовой отсеки
самолета, а также большая часть выгородки для верхней турельной
установки забиты мешками с турецким горошком.
Миссия Йоссариана в этой поездке заключалась в том, чтобы
отвлекать Орра: Орр не должен был знать, где Милоу покупает яйца, хотя
Орр тоже состоял членом синдиката Милоу и, как каждый член синдиката,
имел в в нем свой пай. Йоссариан считал свою миссию лишенной всякого
смысла,ибо все знали, что Милоу покупает яйца на Мальте по семь центов
за штуку, а продает их офицерским столовым,то есть своему синдикату,
по пять центов за штуку.
-- Не доверяю я ему, --задумчиво проговорил Милоу в самолете,кивнув
затылком в сторону Орра, который ужом извивался на мешках с горошком,
мучительно пытаясь заснуть. -- Я могу заниматься покупкой яиц, только
когда его нет поблизости, иначе он раскроет секрет моего бизнеса. Ну
что еще вам непонятно?
Йоссариан сидел рядом с Милоу на месте второго пилота.
-- Непонятно, почему вы покупаете яйца на Мальте семь центов за
штуку, а продаете их по пять?
-- Чтобы иметь прибыль.
-- Но как вы ухитряетесь получить прибыль? Вы ведь теряете по два
цента на каждом яйце.
-- И все-таки я получаю прибыль -- по три с четвертью цента с яйца,
потому что продаю их по четыре с четвертью цента жителям Мальты. Потом
я у них скупаю эти яйца по семь центов. Разумеется, прибыль получаю не
я. Ее получает синдикат, и у каждого в нем свой пай.
Йоссариану показалось, что он начинает что-то понимать
-А жители, которым вы продаете яйца по четыре с четвертью цента за
штуку, получают прибыль в размере по два и три четверти цента за яйцо,
когда продают их вам обратно по семь центов за штуку. Правильно? Так
почему бы вам не продавать яйца непосредственно самому себе и вовсе
не иметь дела с этим народом?
-- А потому, что я и есть тот самый народ, у которого я покупаю
яйца, -- объяснил Милоу. -- Когда народ покупает у меня яйца, я получаю
прибыль по три с четвертью цента за штуку. Таким образом, в итоге
доход составляет шесть центов за яйцо. Продавая яйца офицерским
столовым по пять центов, я теряю только по два цента на яйце. Вот так
я и получаю прибыль-- покупаю по семь центов за штуку и продаю по пять.
Я плачу только по одному центу за яйцо в Сицилии.
-- На Мальте, -- поправил Йоссариан. -- Ведь вы в покупаете яйца на
Мальте, а не в Сицилии. Милоу гордо усмехнулся.
-- Я не покупаю яйца на Мальте, --признался он с нескрываемым
удовольствием. Впервые при Йоссариане Милоу изменил своей обычной
сверхсерьезности. -- Купив яйца в Сицилии по центу за штуку, я затем
тайно их переправляю на Мальту, но уже по четыре с половиной цента.
С тем чтобы, когда спрос на Мальте возрастет, повысить цену до семи
центов за штуку.
-- А зачем вообще люди ездят на Мальту за яйцами, если они там так
дороги?
-- Потому что у людей так принято.
-- А почему они не покупают в Сицилии?
-- Потому что у людей так не принято.
-- Ну теперь-то я действительно ничего не понимаю. Почему бы вам не
продавать офицерским столовым яйца по семь центов за штуку, а не по
пять?
-- А зачем же я тогда буду нужен столовым? Купить яйца по семь
центов каждый дурак сможет.
-- А почему бы столовым не покупать яйца у вас прямо на Мальте по
четыре с четвертью цента за штуку?
-- Потому что так я им не продам.
-- Но почему?
-- Как же я бы тогда извлек прибыль? А так по крайней мере и мне
кое-что перепадает, как посреднику.
-- Стало быть, и к вашим рукам кое-что прилипает? -- заявил
Йоссариан.
-- А как же иначе! В целом вся прибыль поступает в синдикат. А у
каждого в нем пай. Понятно? В точности то же самое происходит с
помидорчиками, которые я продал полковнику Кэткарту.
-- Купил, -- поправил его Йоссариан. -- Ведь вы же не продали их
полковнику Кэткарту и подполковнику Корну, а купили эти помидоры у
них.
-- Нет, продал, -- поправил Милоу Йоссариана. -- Я, выступая под
вымышленной фамилией, выбросил помидоры на рынки Пьяносы, а полковник
Кэткарт и подполковник Корн -- тоже под вымышленными фамилиями -- купили
их у меня по четыре цента за штуку. Затем на следующий день они
продали мне помидоры по пять центов за штуку, в результате они
получили по центу с каждого помидора, я по три с половиной, и все
остались довольны.
-- Все, кроме синдиката. -- усмехнувшись, заметил Йоссариан. --
Синдикат платит по пять центов за каждый помидор, а он, оказывается,
стоит всего-навсего полцента. Какая же тут выгода синдикату?
-- То, что выгодно мне, то выгодно синдикату, -- пояснил Милоу, --
поскольку у каждого в нем свой пай.А в результате сделки с
помидорами синдикат заручился поддержкой полковника Кэткарта и
подполковника Корна. Разве бы они иначе разрешили мне такие
полеты? Через пятнадцать минут мы сядем в Палермо,и вы увидите, какой
мы сделаем бизнес.
-- Не в Палермо, а на Мальте, -- поправил Йоссариан. Ведь мы летим
на Мальту, а не в Палермо.
-- Нет, в Палермо, -- ответил Милоу. -- Там меня ждет экспортер
цикория. Я должен повидаться с ним на минутку и договориться об
отправке в Берн грибов, которые, правда, уже немножко прихвачены
плесенью. -- Милоу, как вам это все удается? -- изумился Йоссариан. --
Вы указываете в полетной карте один пункт, а сами отправляетесь в
другой. Неужели диспетчеры ни разу не подняли шума?
-- Они же члены синдиката! -- сказал Милоу. -- Они знают: что хорошо
для синдиката, то хорошо для родины. На этом все держится. Поскольку
диспетчеры тоже имеют свою долю, они обязаны делать для синдиката все,
что в их силах.
-- И у меня есть пай?
-- У каждого свой пай.
-- И у Орра пай?
-- У каждого свой пай.
-- И у Заморыша Джо? У него тоже пай?
-- У каждого свой пай.
-- Ну и дела, будь я проклят, -- задумчиво протянул Йоссариан, на
которого идея о всеобщем паевом участии в синдикате впервые произвела
глубокое впечатление. Милоу обернулся, в глазах у него сверкнули
озорные искорки.
-- Послушайте, у меня есть хороший планчик, как надуть федеральное
правительство на шесть тысяч долларов. Мы можем получить с вами по
три тысячи на брата, абсолютно ничем не рискуя. Согласны?
-- Нет!
Милоу взглянул на Йоссариана с глубокой признательностью.
-- Именно за это я вас и люблю. Вы честный человек, Йоссариан. Вы
единственный из моих знакомых, кому я верю безоговорочно. Позвольте
мне почаще прибегать к вашей помощи. Вот почему, когда вчера в Катании
вы бросились за этими двумя потаскухами, я был безмерно огорчен.
Йоссариан недоверчиво посмотрел на Милоу. - Милоу, так вы ведь
сами велели мне идти с ними. Вы что, забыли?
-- Нет уж, увольте! Это не моя вина! -- негодующе возразил Милоу. --
Мне любым путем нужно было избавиться от Орра. В Палермо все будет
иначе. Я хочу, чтобы, как только мы приземлимся, вы с Орром прямо с
аэродрома ушли с девочками.
-- С какими еще девочками?
-- Я связался по радио и все устроил. Они будут вас ждать на
аэродроме в лимузине. Отправляйтесь сразу, как только выйдете из
самолета.
-- Ничего не получится, - сказал Йоссариан, покачав головой. -- Я
пойду туда, где можно выспаться.
Милоу посинел от негодования. Его тонкий длинный нос судорожно
затрепетал, точно бледное узкое пламя свечи, в отведенном ему
господом пространстве между черными бровями и неровными
рыжевато-оранжевыми усами.
-- Йоссариан, не забывайте о своей миссии, -- напомнил он
торжественно.
-- А пропади она пропадом, моя миссия, -- устало отозвался
Йоссариан. -- И пусть туда же катится этот чертов синдикат вместе с
моим паем.
Орру тоже хотелось спать, а не развлекаться, и поэтому он и
Йоссариан поехали вместе с Милоу в город, где выяснилось, что и на сей
раз в отеле для них нет места. Но, что гораздо важнее, оказалось, что
Милоу -- мэр города Палермо.
Неправдоподобный, поистине фантастический прием был оказан Милоу
уже на аэродроме, где служащие, узнав Милоу, побросали свои дела и
взирали на него с едва сдерживаемым обожанием и раболепством. Слухи
о его прибытии уже проникли в город, и, когда все трое в маленьком
открытом грузовике подъехали к окраинам города, их встретили веселые
