обваляны в сухарях. Кстати, бараньи отбивные не уступают телячьим.
-- О, бараньи отбивные! -- оживился командир. -- И хорошие отбивные?
-- Самые лучшие, которые может предложить черный рынок, -- ответил
Милоу.
-- Из молодых барашков?
-- И даже с косточкой, обернутой в элегантные розовые салфеточки.
Вы и не видели таких. Почти задаром продаются в Португалии.
-- Я не могу послать самолет в Португалию. Не имею права.
-- Зато я могу, как только вы дадите мне самолет. И пилота. И не
забудьте -- к вам пожалует генерал Дридл.
-- Неужели генерал Дридл опять заявится в мою столовую?
-- Разумеется. Особенно если вы угостите его яичницей из свежих
синдикатских яиц, зажаренной на чистейшем сливочном масле. Кроме того,
будут мандарины, дыни иа Касабы, филе по-дуврски, устрицы и лангусты.
-- И каждый имеет свой пай?
-- В том-то и вся прелесть, -- сказал Милоу.
-- Мне это не нравится, -- буркнул один летчик- истребитель, человек
несговорчивый и вообще не любивший Милоу.
-- Есть один летчик-истребитель с севера, который не желает
сотрудничать и мешает мне работать, -- пожаловался Милоу генералу
Дридлу. -- Из-за одного человека может развалиться все дело, и вы не
сможете больше есть яичницу из свежих яиц, поджаренную на чистейшем
сливочном масле.
Генерал Дридл перевел несговорчивого летчика-истребителя рыть
могилы на Соломоновы острова, а на его место назначил дряхлого
полковника с острым геморроем и нежной любовью к земляным орехам.
Этот полковник познакомил Милоу с генералом, который служил на
материке, командовал соединением бомбардировщиков Б-17 и обожал
краковскую колбасу.
-- В Кракове колбаса хорошо идет в обмен на земляные орехи, --
сообщил ему Милоу.
-- Ах, краковская колбаса, -- с тоской вздохнул генерал. -- Я отдал
бы все на свете за хороший кусок краковской колбасы. Почти все на
свете.
-- Для этого не нужно отдавать все на свете. Дайте мне только по
одному самолету из расчета на каждую столовую и пилота, который будет
делать все, что ему прикажут. И кроме того, пусть мне по вашей
записке выдадут скромную сумму наличными -- в знак вашего доверия ко
мне.
-- Но ведь Краков -- на вражеской территории, за сотню миль по ту
сторону фронта. Как же вы собираетесь добывать колбасу?
-- Да будет вам известно, сэр, что в Женеве существует
международная биржа по обмену краковской колбасы. Я только отвезу в
Швейцарию земляные орехи и обменяю их по существующим на открытом
рынке ценам на колбасу. Оттуда земляные орехи отвезут в Краков, а я
доставлю вам колбасу. Вы сможете купить у синдиката столько колбасы,
сколько душе угодно. Кроме того, я могу предложить чуть-чуть
недозревшие мандарины (вы не волнуйтесь, мы их подкрасим!), а также
яйца с Мальты и виски из Сицилии. Покупая у синдиката, пайщиком
которого вы являетесь, вы будете платить деньги как бы самому себе.
Таким образом, все, что вы купите, вам ничего не будет стоить.
Разумно, а?
-- Просто гениально. И как вы только до этого додумались?
-- Меня зовут Милоу Миндербиндер. Мне двадцать семь лет.
Самолеты Милоу Миндербиндера летели отовсюду: истребители,
бомбардировщики, транспортные садились на аэродром полковника
Кэткарта. Пилоты беспрекословно выполняли приказы Милоу. Яркие
эмблемы эскадрильи на фюзеляжах самолетов, символизирующие такие
высокие идеалы, как Смелость, Мощь, Справедливость, Истина, Свобода,
Любовь, Честь и Патриотизм, механики Милоу сразу же замазывали двойным
слоем белой краски и выводили по трафарету: "Фирма М. и М. Свежие
фрукты и другие продукты". "М. и М." в этой надписи означало "Милоу
и Миндербиндер", а союз "и", как откровенно признался Милоу,был
вставлен, чтобы не создавалось впечатления, будто синдикатом
управляет один человек.
Самолеты Милоу прибывали из Италии, Северной Африки и Англии, с
аэродромов воздушной транспортной службы в Либерии, с острова
Вознесения, из Каира и Карачи. Милоу менял самолеты-истребители на
дополнительные транспортные машины или использовал их для срочной
переброски накладных и бандеролей.
Грузовики и танки, закупленные в наземных войсках, использовались
для перевозок на короткие расстояния. Каждый имел свой пай, люди
толстели на глазах и лениво бродили с зубочистками, поблескивая
сальными губами. Милоу лично руководил всеми этими обширными операци-
ями. Глубокие коричневатые морщины, избороздившие его утомленное лицо,
казалось, навсегда запечатлели на нем озабоченность, спешку,
настороженность и серьезность. Все, кроме Йоссариана, считали, что
Милоу просто хлопотун по натуре: во-первых, потому, что добровольно
работает в офицерской столовой; во-вторых, потому, что принимает ее
нужды так близко к сердцу. Йоссариан тоже считал, что Милоу --
хлопотун, но, кроме того, он знал, что Милоу -- гений.
Однажды Милоу вылетел в Англию за турецкой халвой, а на обратном
пути пригнал с Мадагаскара четыре немецких бомбардировщика, груженных
джемом, горчицей и зеленым горошком. Милоу был оскорблен до глубины
души, когда, ступив на землю, увидел наряд вооруженной военной
полиции, прибывшей на аэродром, чтобы арестовать немецких пилотов и
конфисковать самолеты. Конфисковать! Само "это слово звучало для него
анафемой. Он заметался, изрыгая проклятия и укоризненно махая пальцем
перед носом виновато съежившихся Кэткарта и Корна. На исполосованное
шрамами лицо бедняги капитана, командовавшего военной полицией, было
жалко смотреть.
-- Конфисковать? -- набросился на него Милоу. -- С каких это пор
полиция американского правительства конфискует частную собственность
своих граждан? Позор! Позор! Стыдитесь! И как вам могло прийти такое
в голову!
-- Но, Милоу, -- робко прервал его майор Дэнби, -- мы находимся в
состоянии войны с Германией, а ведь это вражеские самолеты.
-- Ничего подобного! -- пылко возразил Милоу. -- Самолеты принадлежат
синдикату, в котором каждый имеет свою долю. Конфисковать? Как вы
можете конфисковать свою собственную частную собственность? Подумать
только -- конфисковать! Ничего более безнравственного я не встречал в
своей жизни.
Разумеется, Милоу оказался прав. Когда они взглянули на самолеты,
то выяснилось, что механики уже успели замазать двойным слоем белой
краски фашистскую свастику на крыльях, хвостах и фюзеляжах и вместо
свастики вывели по трафарету: "Фирма М. и М. Свежие фрукты и другие
продукты". Прямо у всех на глазах Милоу превращал свой синдикат в
международный картель.
Торговые каравеллы Милоу бороздили небо вдоль и поперек. Самолеты
мчались стаями из Норвегии, Дании, Франции, Германии, Австрии, Италии,
Швеции,Финляндии -- словом, из всех уголков Европы. Когда все желающие
подписали торговые соглашения с фирмой "М. и М. Свежие фрукты и другие
продукты", Милоу создал находившийся в его безраздельном владении
филиал "М. и М. Оригинальные сладости" и стал добиваться новых
самолетов и новых денег из фондов столовых, чтобы закупать лепешки
и сдобные булочки на Британских островах, чернослив и датский
сыр в Копенгагене, эклеры, взбитый крем и пирожные наполеон в Париже,
Реймсе и Гренобле, кугельхопф и пфеферкухен в Берлине, торты в Вене,
штрудель в Венгрии и пахлаву в Анкаре. Каждое утро Милоу рассылал
по всей Европе и Северной Африке самолеты, которые тащили за собой
рекламные полотнища. Огромными буквами на них было начертано:
"ЯИЧНИЦА-ГЛАЗУНЬЯ - 79 центов, ФОРШМАК - 21 цент". Милоу увеличил
наличные поступления в кассу синдиката, выделив несколько самолетов
под рекламу собачьих консервов Гейнца и изделий других известных
фирм. Проявляя дух сотрудничества, Милоу регулярно предоставлял
свободную часть своей летающей рекламы в распоряжение пропаган-
дистского аппарата генерала Пеккема для таких глубоко поучительных
лозунгов, как "ЧИСТОТА -- ЗАЛОГ ЗДОРОВЬЯ", "ПОСПЕШИШЬ - ЛЮДЕЙ НАС-
МЕШИШЬ", "СЕМЬЯ, ЧТО ВМЕСТЕ МОЛИТСЯ, ВОВЕКИ НЕ РАСКОЛЕТСЯ". Во
избежание застоя в делах Милоу приобрел право передавать свою рекламу
через местные радиостанции лорда Хау-Хау и Эксис Сэлли в Берлине. В
общем, бизнес процветал на всех фронтах. Все привыкли к самолетам
Милоу. Они беспрепятственно летали повсюду. Однажды Милоу заключил
контракт с американскими военными властями, подрядившись разбомбить
немецкий шоссейный мост у Орвьетто, а с германскими военными
властями -- защищать тот же самый объект огнем зенитной артиллерии от
собственного нападения. Его гонорар за налет на мост во имя Америки
складывался из общей стоимости всей операции плюс шесть процентов.
Гонорар со стороны немцев составлял такую же сумму плюс поощрительная
премия -- по тысяче долларов за каждый сбитый самолет. Реализация этих
сделок, указывал Милоу, знаменовала важную победу частного пред-
принимательства, поскольку до этого армии обеих держав были
национализированными предприятиями. Как только контракты были
подписаны, оказалось, что нет нужды тратить деньги синдиката на то,
чтобы бомбить или защищать мост, ибо оба правительства располагали у
Орвьето достаточным количеством войск и материальных средств и могли
решить эти задачи без помощи Милоу. Они были просто счастливы
израсходовать и то и другое. В итоге Милоу извлек фантастический доход
из обеих сделок, хотя его роль свелась к тому, что он только дважды
поставил свою подпись.
Соглашения были справедливыми по отношению к обеим сторонам:
поскольку Милоу пользовался неограниченной свободой передвижения, его
самолеты могли незаметно подкрасться и застать врасплох немецких
зенитчиков. С другой стороны, поскольку Милоу знал о своей атаке
заблаговременно, он мог предупредить немецких зенитчиков, чтобы они
успели вовремя открыть огонь. Это было идеальное соглашение для всех,
кроме покойника из палатки Йоссариана, убитого над целью в день
своего, прибытия.
-- Я не убивал его! -- с жаром возражал Милоу возмущенному
Йоссариану. -- Говорю же, меня там даже не было. Уж не думаешь ли ты,
что я стоял у зениток и стрелял по самолетам?
-- А разве не ты затеял все это дело? -- закричал Йоссариан в ответ.
-- Ничего я не затевал! -- с негодованием возразил Милоу и от
возбуждения громко зашмыгал своим бледным, подрагивающим носом. -- Мы
так или иначе собирались бомбить этот мост независимо от моего
намерения включиться в это дело.Просто я увидел прекрасную возможность
извлечь кое-какой доход из этой операции, и я извлек его. Что тут
ужасного?
-- Что ужасного, Милоу? А то, что мой сосед по палатке был убит
прежде, чем успел распаковать свой чемодан.
-- Но не я же убил его!
-- Ты получил за это тысячу долларов прибыли.
-- Но я не убивал его! Меня даже не было там! Я был в Барселоне и
закупал оливковое масло и сардины. Я могу доказать это товарными
накладными, И потом я не получал денег. Эта тысяча долларов пошла
синдикату, а в нем каждый, даже ты, имеет свой пай. - Милоу говорил
искренне, от всего сердца. -- Послушай, Йоссариан, что бы там ни
твердил этот чертов Уинтергрин, не я затеял эту войну, Я только
пытаюсь поставить ее на деловую основу. Ну что здесь такого
особенного? Знаешь, тысяча долларов -- не такая уж и плохая цена за
бомбардировщик среднего радиуса действия вместе с экипажем. Если
имеется возможность договориться с немцами платить мне за каждый
сбитый самолет, почему я должен отказываться от денег?
- Потому что ты имеешь дело с врагами, вот почему. Неужели ты не
можешь понять, что мы ведем войну? Люди умирают. Посмотри вокруг себя,
