это время Дэк находился в ускорителе по соседству, и, должен заметить,
шуточек по моему поводу не отпускал. Будучи профессионалом, он воспринял
мои мучения с безразличной вежливостью стюардессы - а не как эти
безмозглые горлопаны; вы наверняка встречали таких не раз среди пассажиров
лунных катеров. Будь моя воля, все дубиноголовые остряки живо бы оказались
за бортом еще на орбите и уж там-то вдоволь повеселились бы над
собственными конвульсиями в вакууме.
Как назло, в точку рандеву мы вышли гораздо раньше, чем я собрался с
мыслями и смог бы задавать вопросы. Проклятая болтанка лишала всякого
любопытства. Думаю, если б жертве космической болезни сообщили, что
расстреляют ее на рассвете, ответом было бы:
- Да? Пере... дайте, пожалуйста, тот пакет!
Но наконец я оправился настолько, что неодолимая воля к смерти
сменилась во мне хилым, еле дышащим, но все же желанием еще немного
пожить. Дэк все это время возился с корабельной рацией, причем сигналы шли
в очень узком диапазоне: с контролем направления он нянчился, как стрелок
- с винтовкой перед решающим выстрелом. Слышать его или читать по губам я
не мог - слишком низко склонился он над передатчиком. Похоже, держал связь
с "дальнерейсовиком", к которому мы приближались.
Но в конце концов он бросил рацию и закурил. Я с трудом подавил
тошноту, подступившую к горлу при одном виде табачного дыма, и спросил:
- Дэк, не пора ли вам, наконец, развязать язык?
- Успеется. До Марса - далеко.
- Ах так?! Да катитесь вы к черту со своим высокомерием! - довольно
слабо возмутился я. - Не желаю на Марс! Знал бы, и слушать ваши бредни не
стал!
- Да успокойтесь вы, никто вас силком не тащит!
- Э-ээ?
- Выход у вас за спиной. Хотите - топайте. Уходя, закройте дверь.
Насмешку я оставил без ответа. Он продолжал:
- Ах, я и позабыл, вы же без воздуха задохнетесь. Тогда выход у вас
один - лететь на Марс. Уж я присмотрю, чтоб вы потом вернулись домой.
"Одолей" - то есть, вот эта посудина - идет на стыковку с "Рискуй".
"Рискуй" - сверхскоростной дальнерейсовик. И через семнадцать целых хрен
десятых секунды после стыковки он стартует к Марсу - мы, кровь из носу,
должны быть там в среду.
С раздражением и упрямством, на какие только способен тот, кого
укачало, я ответил:
- Не поеду ни на какой Марс. Здесь останусь. Ведь должен кто-нибудь
отвести корабль на Землю, я-то знаю!
- Корабль - да, - согласился Дэк, - но не вас. Потому что те трое, за
кого нас должны были принять в порту Джефферсон, сейчас на борту "Рискуй".
"Одолей" же, как видите, трехместный. Боюсь, место для четвертого здесь
вряд ли отыщется. И кстати, как вы пройдете через контроль на "въезде"?
- Плевать! Хочу на Землю!
- Ага. И в кутузку за все грехи разом - от "попытки нелегального
въезда" до "разбоя на космических трассах"? Не валяйте дурака! Вас в конце
концов примут за контрабандиста, препроводят в тихий кабинетик, там введут
иглу за глазное яблоко и выкачают из вас все! Уж они-то умеют спрашивать,
и от ответа не отвертитесь. Однако на меня все свалить у вас тоже не
выйдет - добрый старый Дэк Бродбент уже целую вечность не возвращался на
Землю; это подтвердит куча самых достойных свидетелей.
Вот теперь мне действительно поплохело! К невыносимой тошноте
добавился страх.
- Ты, значит, отдашь меня легавым?! Ах ты...
Я запнулся, не в силах сходу подобрать слово.
- Что ты, старина?! И не подумаю! Можно бы, конечно, скрутить тебе
руки, а там думай обо мне что хочешь... Только - нужды нет. Парный брат
Рррингрийла - Ррринглатх - наверняка в курсе, что старина Грийл в номер
вошел, а обратно не вышел. Он и наведет. Парный брат - тебе такое родство
и не снилось! Вообще землянину его не понять - мы ж не размножаемся
делением.
И знать не желаю, как эти твари размножаются, - вроде кроликов, или
там аист их приносит в маленьком черном узелке. Если верить Бродбенту,
вернуться на Землю мне не светит вовсе. Об этом я и сказал. Он покачал
головой.
- Вздор. Положись на меня - вернем в целости-сохранности, как и
вывезли. Закончим дело - выйдешь через то же, или другое, все равно -
поле, в пропуске будет сказано, что ты - механик, вызванный зачем-нибудь в
последнюю минуту; загримируешься, возьмешь ящик с инструментом... Ты же
актер - неужто механика не сыграешь?
- А... Конечно, но...
- И порядок! Держись старого, мудрого Дэка - с ним не пропадешь. Я
восемь наших ребят на уши поставил, чтоб слетать на Землю и назад с тобой
вернуться - кто мешает второй раз то же сделать? Но если наша гильдия не
поможет - у тебя ни одного шанса. - Он усмехнулся. - Все дальнобойщики -
вольные торговцы в душе. Искусство контрабанды, вот что это такое! И
каждый из нас всегда поможет другому в маленьком, невинном обмане
таможенной службы. Но с посторонними наша гильдия не сотрудничает.
Я все пытался призвать к порядку желудок и обмозговать ситуацию как
следует.
- Дэк, это связано с контрабандой?
- Да нет! Вот разве вас мы вывозим беспошлинно.
- Я хотел сказать, контрабанда, по-моему, вовсе не преступление.
- А кто ж спорит?! Только те, кто делает деньги на зажиме торговли! А
от вас требуется перевоплощение, Лоренцо. И вы - как раз тот человек,
который нам нужен. Я же не случайно подсел к вам в баре - вас целых два
дня выслеживали. И я, стоило мне сойти на Землю, тут же отправился к вам.
Дэк нахмурился:
- И хотел бы я быть уверенным, что достойный наш противник
преследовал не вас, а меня.
- Почему?
- Значит, они просто пытались выяснить, что я замышляю. Тогда все -
о'кей, счет ничейный, полная ясность. А вот если выслеживали вас, выходит,
они знают, что мне нужен актер, способный сыграть эту роль.
- Но откуда им было знать? Или вы сами рассказали?
- Лоренцо, дело слишком серьезное. Гораздо серьезней, чем вы думаете.
Я сам всех подробностей не представляю, и потом - чем меньше вы об этом
будете знать, тем вам же спокойней. Одно скажу: подробные характеристики
некоего лица были скормлены большому компьютеру "Бюро Переписи Населения"
в Гааге, чтобы машина сравнила их с характеристиками профессиональных
актеров - всех, какие есть. Всеми средствами это старались держать в
секрете, но кто-нибудь мог все же догадаться и разболтать. Дело в том, что
актер должен быть во всем похож на оригинал - отбор проводился строгий. И
воплощение требуется - идеальное.
- Ого! И машина именно меня назвала?
- Да. И еще одного.
Вечно язык мой суется, куда не просят! Но я не смог удержаться, будто
жизнь моя от этого зависела. Хотя - так примерно и было: кто же,
интересно, мог сыграть не хуже меня?
- Еще одного? Кого это?
Дэк смерил меня взглядом. Он заметно колебался.
- Один парень, как его... ээ... Орсон Троубридж! Может, слыхали?
- Это пугало?!
От ярости даже тошнота на минуту прошла.
- Да? А я слыхал - он прекрасный актер...
Я был просто вне себя от мысли, что кто-либо может считать этого
нелепого Троубриджа способным сыграть роль, которая под силу только мне:
- Эта... помесь ветряка с Демосфеном?
Я остановился: гораздо приличнее просто не обращать внимания на
подобных "коллег". Но этот щеголь еще и страдал острейшей формой
нарциссизма: если даже по ходу пьесы требовалось поцеловать даме руку,
Троубридж обязательно обманывал публику и целовал собственный большой
палец. Эгоист, позер, фальшивый насквозь человечишко - разве такому
вжиться в роль?!
Вдобавок, по какой-то необъяснимой прихоти Фортуны, его козлиная
декламация и обезьяньи кривлянья прилично оплачивались - а настоящие
мастера голодают...
- Дэк! Да как вы подумать могли, что он подойдет?!
- М-мм... Не то, чтоб он подходил, - он сейчас связан долгосрочным
контрактом. Сразу хватятся, пропади он хоть на неделю. Хорошо, вы
оказались "на воле". Получив ваше согласие, я велел Джоку отозвать ребят,
занимавшихся Троубриджем.
- И правильно!
- Но знаете, Лоренцо, должен вам сказать: пока вы обуздывали свою
требуху после торможения, я связался с "Рискуй" и дал команду продолжать
переговоры с Троубриджем.
- Что?!
- Так вы ж сами просились. У нас как - раз уж дальнобойщик подрядился
забросить груз на Ганимед, так он доставит его на Ганимед. Сдохнет, а
доставит, не пойдет на попятный, когда корабль уже загружен! Вы сказали,
берете эту работу - без всяких там "но" и "если". Выберетесь. И уже через
несколько минут празднуете труса при первом шорохе. Потом - с космодрома
сбежать хотели. И вот только что истерику закатили - хочу на Зе-е-млю!
Знаете, может, вы и лучший актер, чем Троубридж, - я не разбираюсь. Но нам
нужен парень, который не сдрейфит в случае чего. И сдается мне, Троубридж
как раз из таких. Если с ним договоримся - заплатим вам и отправим назад.
Ясно?
Более чем. Дэк вслух не говорил, но явно имел в виду, что я не тот
партнер, на которого можно положиться, и был по-своему прав. И обижаться
оставалось лишь на самого себя. Конечно, только полный кретин соглашается,
сам не зная, на что, - но я ведь согласился! Безоговорочно... А теперь
вдруг решил отвалить в сторонку, будто новичок, испугавшийся публики.
Что бы ни случилось, играй до конца! - вот древнейшая заповедь
шоу-бизнеса. Может, философы ее и опровергнут, однако жизнь наша редко
подчиняется логике. Мой папаша соблюдал эту заповедь свято. Я сам видел,
как он доигрывал два акта с острым приступом аппендицита, да еще выходил
на поклоны, прежде чем его отправили в больницу. Сейчас я словно видел
лицо отца - лицо истинного актера, с презрением взирающего на
горе-фигляра, готового без зазрения совести отпустить публику
неудовлетворенной...
- Дэк, - неуклюже промямлил я, - извините, бога ради. Я был неправ.
Он пристально оглядел меня:
- Так вы будете играть?
- Да.
Я отвечал совершенно искренне, но вдруг вспомнил об одной вещи,
делавшей эту работу для меня вовсе безнадежной, вроде роли Белоснежки в
"Семи гномах".
- Все - о'кей, я буду играть. Но...
- Что "но"? - презрительно спросил Дэк. - Опять ваша проклятая
натура.
- Нет, нет! Но - вы говорили, летим на Марс. Дэк, я должен буду
играть среди марсиан?
- Ну конечно, а то среди кого?
- А... Но, Дэк, я же не переношу марсиан! Они меня всегда из колеи
вышибают! Я постараюсь справиться, но может получиться... понимаете?
- Э, если дело только в этом - плюньте и забудьте!
- Как "забудьте"? Я...
- Говорят вам - плюньте! Нам все известно - вы в таких вещах сущий
чайник, Лоренцо. Эта боязнь марсиан - все равно, что детские страхи перед
пауками и змеями, но - неважно. Мы все учли. Так что - не беспокойтесь
понапрасну.
- Ну, раз вы... Тогда все в порядке.
Не то, чтобы он меня успокоил - слово "чайник" уж больно задело. Для
меня чайниками всегда оставалась публика - в общем, этой темы я больше не
поднимал. Дэк опять пододвинул к себе микрофон и сказал:
- Одуванчик - Перекати-полю. План "Клякса" отменяется. Продолжаем по
плану "Марди Гра".
- Дэк?.. - начал я, когда он отложил микрофон.
- После, - отмахнулся он. - Идем на стыковку. Может, тряхнет малость
- нет времени рассусоливать. Сидите тихо и не суйтесь под руку.
И нас-таки тряхнуло. Когда мы оказались на планетолете, я даже
обрадовался возобновлению невесомости - постоянная, но легкая тошнота куда
лучше редких, но бурных приступов. Однако лафа продолжалась минут этак
пять. Когда мы с Дэком вплывали в шлюз, трое космачей с "Одолей" уже
