- Интересно, почему они взбунтовались?
- Да разве предугадаешь действия еретика. Они же все ненормальные.
- Вы могли бы повторить это и в церкви, - согласился я. - Кроме того,
даже нормальный еретик - если такие бывают - должен понимать, что
правительство очень толково управляет страной. Бизнес процветает. - Я со
счастливой улыбкой похлопал по черному портфелю. - По крайней мере, мой
бизнес, хвала господу.
Мы немного поговорили о состоянии дел в стране. Я присматривался к
нему. На вид он был обычный преуспевающий горожанин, консерватор, но
что-то в его облике заставило меня насторожиться. Может, просто нервы не в
порядке? Или это шестое чувство человека, за которым охотятся?
Взгляд мой упал на его руки, и меня охватило чувство, что я должен
что-то увидеть. Но ничего особенного не было. Я пригляделся и заметил
все-таки весьма мелкую деталь - на пальце левой руки след от кольца. Такой
же след был на моем пальце, когда я снял тяжелое кольцо, которое я носил
много лет в Вест Пойнте и после него. Конечно, это ничего еще не значило -
многие носили тяжелые кольца. На моем пальце, например, было кольцо с
печаткой, принадлежащее Ривсу.
Но почему он вдруг снял кольцо? Пустяк, конечно, но этот пустяк меня
насторожил. В Вест Пойнте я никогда не считался хорошим психологом, но
сейчас стоило вспомнить то немногое, чему меня все таки научили. Я
перебирал в памяти все, что знал о соседе.
Первое, что он заметил, первое, о чем он сказал, увидев сцену
подавления восстания, - это то, что нападающие шли невооруженными на
укрепленные позиции. Это могло указывать на военную ориентацию его мыслей.
Но это еще не доказывало, что он военный. Наоборот, выпускники академии
никогда не снимают кольца и уносят его с собой в могилу. Единственное
объяснение в таком случае: он не хочет, чтобы его узнали.
Мы продолжали вежливую беседу, и я размышлял о том, чем бы мне
подкрепить свои рассуждения, когда стюардесса принесла чай. Ракета как раз
начала спускаться, ее тряхнуло, и стюардесса пролила немного горячего чая
на брюки моему соседу. Он вскрикнул и почти неслышно выругался.
Сомневаюсь, что стюардесса поняла, что он сказал, но я разобрал.
Это ругательство было типично для Вест Пойнта, и я никогда не слышал,
чтобы его употреблял кто-нибудь, кроме выпускников академии.
Отсутствие кольца было не случайно. Он - офицер, переодетый в
штатское. Вывод: почти несомненно, он выполняет секретное задание.
Но даже если он охотился за мной, он совершил минимум две грубые для
секретного агента ошибки. Даже самый неопытный новичок (я, к примеру)
никогда не сделает таких ошибок, а ведь секретная служба состояла не из
дураков, у них работали и лучше головы страны. Хорошо, что же из этого
следует? Ошибки были не случайны. Предполагалось, что я их замечу и буду
думать, что они случайны. Почему?
Вряд ли потому, что он сомневался, что я - тот человек, который ему
нужен. В таком случае на основании проверенного тезиса о том, что каждый
человек виновен, пока не доказано, что он невинен, он просто арестовал бы
меня и подверг допросу.
Тогда почему же?
Вероятнее всего, они хотели испугать меня, заставить бросить все и
помчаться в укрытие - и навести их таким образом на след моих товарищей.
Конечно, все это были мои предположения, но они не противоречили фактам.
Когда я понял, что мой сосед - секретный агент, меня охватил холодный
страх, схожий с морской болезнью. Но когда я решил, что раскусил его, я
успокоился. Что бы сделал на моем месте Зеб? "Первый принцип интриги - не
предпринимать ничего такого, что могло бы вызвать подозрение...". Сиди на
месте и изображай идиота. Если он захочет следить за мной, пусть следит, я
проведу его сквозь все отделения универмага в Канзас-сити - и пускай
поглядит, как я всучиваю свои тряпки.
И все-таки меня бил озноб, когда мы сошли в Канзас-сити. Я все время
ждал мягкого прикосновения к плечу - прикосновения куда более страшного,
чем удар в лицо. Но ничего не произошло. Он бросил мне обычное "хранит ас
господь", обогнал меня и направился к лифту, ведущему к стоянке такси,
пока я ставил печати на моем пропуске. Правда, это меня не очень успокоило
- он мог десять раз передать меня другому агенту. И все-таки я отправился
к универмагу весьма неспешно.
Я провел деловую неделю в Канзас-сити, выполнил все, что от меня
ожидалось, и даже неожиданно заключил выгодную непредусмотренную планом
сделку. Я старался узнать, следят ли за мной, но по сей день так и не
знаю, был ли у меня "хвост". Если следили, то кто-то провел очень скучную
неделю. Но как бы то ни было, я с большим удовольствием сел в ракету,
улетающую в Денвер.
Мы приземлились на аэродроме в нескольких милях от Денвера. Полиция
проверила документы, и я уже собирался сунуть бумажник обратно в карман,
когда сержант сказал:
- Оголите левую руку, мистер Ривс.
Я закатал рукав, пытаясь выказать при этом должную степень
возмущения. Чиновник в белом халате взял кровь на анализ.
- Нормальная процедура, - заметил сержант. - Департамент
здравоохранения опасается эпидемии лихорадки.
Это было весьма неправдоподобное объяснение. Но для Ривса оно могло
показаться достаточным. Объяснение стало еще более неправдоподобным, когда
мне велели подождать результатов анализа в комнате полицейского участка. Я
сидел там, ломая голову, какой вред могли причинить мне десять кубиков
собственной крови.
Времени подумать у меня было достаточно. Положение не из приятных. Но
предлог, под которым меня задержали, был настолько тривиальным, что у меня
не хватало решимости попытаться убежать. Может быть, они и в самом деле
боялись лихорадки. Я сидел и ждал.
Здание было временно, и стенка между комнатой, где я сидел, и
помещение дежурного была из тонкого пластика. Я слышал голос, но не мог
разобрать слов. Я не осмеливался приложить ухо к стене, опасаясь, вдруг
кто-нибудь войдет, но в то же время понимал, что это может оказать
полезным. Я подвинул стул к стене и качнулся на нем назад, так что стул
держался на двух ножках, а мои плечи и затылок оказались прижаты к стене.
Потом загородился развернутой газетой и приблизил ухо к стене.
Теперь я мог разобрать каждое слово. Сержант рассказывал клерку
историю, которая могла стоить ему месячного покаяния, если блюститель
морали услышал бы ее, но так как я слышал ее во время службы во дворце, то
она меня не шокировала, да и что мне до чужой морали. О Ривсе ни слова.
Напротив было открытое окно, выходившее на ракетодром. Небольшая
ракета спустилась к земле, притормозила и замерла в четверти мили от
меня... Пилот выпустил шасси, подогнал ракету к административному зданию и
оставил ярдах в двадцати от окна. Я хорошо знал этот тип ракет (я водил
такую же, играя за армию в воздушное поло; в тот год мы обыграли и флот, и
Принстонский колледж).
Пилот вышел из ракеты и скрылся в здании. Если зажигание не
выключено, почему бы не попробовать? Я посмотрел на открытое окно.
Возможно, оно снабжено виброзащитой, и тогда я даже не успею узнать,
отчего я погиб. Но я не видел никакой проводки, а тонкие стенки вряд ли
могли скрыть в себе провода. Может быть, окно было оборудовано только
контактной сигнализацией?
Пока я размышлял, до меня снова донеслись голоса из соседней комнаты.
- Какая группа крови?
- Первая, сержант.
- Совпадает?
- Нет, у Ривса третья.
- Ого! Позвони в главную лабораторию. Мы возьмем его в город на
анализ сетчатки.
Я попался и знал это. Они уже наверняка поняли, что я не Ривс. Как
только они сфотографируют рисунок сосудов на сетчатке глаза, они тут же
узнают, кто я на самом деле.
И я выпрыгнул в окно.
Я опустился на руки, перекатился через голову и, как пружина, вскочил
на ноги. Дверь в ракету была раскрыта, и зажигание не отключено - дуракам
везет!
Я не стал выводить ракету на главное поле, а дал полный газ. Мы с
ней, с моей милой, подпрыгнули, пронеслись над землей и взмыли вверх, взяв
курс на запад.
8
Я набрал высоту, чтобы включить главный двигатель. Настроение было
отличное: в руках у меня чудесный корабль, а полицейские остались с носом.
Но как только я отлетел на некоторое расстояние от аэропорта, мой глупый
оптимизм испарился.
Если кот спасается, залезая на дерево, ему приходится сидеть там,
пока собака не уйдет. Это была как раз та ситуация, в которой я оказался.
Но я не могу бесконечно находиться в воздухе, а собака ни за что не уйдет
из-под дерева. Уже дан сигнал тревоги. Через минуту поднимутся полицейские
ракеты. Меня засекут, в этом сомневаться не приходится, и экраны слежения
уже не выпустят меня из поля зрения. После этого - два пути: приземлиться,
куда прикажут, или быть сбитым.
Чудо моего спасения казалось не таким уж и чудом? Или, может быть,
слишком чудом? С каких пор полицейские стали такие рассеянные, что
оставляют пленника без охраны в комнате с открытым окном? И не слишком ли
чудесное совпадение - рядом опускается корабль, которым я умею управлять,
и пилот забывает выключить зажигание именно в тот момент, когда сержант
говорит громко, что я разоблачен?
Может, это и есть вторая, более успешная попытка запугать меня? Но
если это так, то они не будут меня сейчас сбивать. Они все еще надеются,
что я приведу их к моим товарищам.
Конечно, оставалась вероятность, что мне в самом деле повезло. В
любом случае я не хотел попадаться им снова, как и не хотел привести их к
моим товарищам. Я нес важное послание и не мог доставить врагам такое
удовольствие.
Я настроил приемник на частоту полицейских ракет. Услышал разговор,
касающийся каких-то грузовых ракет, но не больше. Никто не приказывал мне
приземлиться и не грозил карами земными и небесными. Может, это начнется
позже. Я отключился.
Приборы показывали, что я в семидесяти милях от Денвера и направляюсь
на северо-запад. Оказывается я в воздухе меньше десяти минут. Это меня
удивило. Баки были почти полные - у меня горючего на десять часов, или на
шесть тысяч миль. Но, правда, на такой скорости они меня могли
просто-напросто забросать камнями.
В голове начал формироваться план. Может, он был глуп и невозможен,
но иметь какой-нибудь план лучше, чем не иметь никакого. Я взял курс на
Гавайскую республику. Затем я заложил программу в автопилот: дальность
полета 3100 миль, скорость 800 миль в час. Только-только.
Но это меня не волновало. Где-то там, внизу, как только я изменил
курс, анализаторы принялись вычислять и пришли быстро к заключению, что я
пытаюсь скрыться в Свободную Гавайскую республику на такой-то скорости, на
такой-то высоте... Что я пересеку побережье между Сан-Франциско и
Монтереем через шестьдесят минут. Перехватить меня нетрудно. Даже если они
продолжают играть со мной в кошки-мышки. Перехватчики поднимутся из долины
Сакраменто. Если они промахнутся (вряд ли!), ракеты более быстрые, чем
моя, будут ждать меня над побережьем. Долететь до Гавайской республики у
меня не было никаких шансов.
Но я и не собирался... Я хотел, чтобы они уничтожили мою ракету,
уничтожили полностью, в воздухе, потому что не собирался в этот момент в
ней находиться.
Вторая задача. Как из этой штуки выбраться? Выход из ракеты на полном
ходу достигается простым нажатием кнопки, которая катапультирует вас с
креслом. Об этом позаботились конструкторы. Потом раскроется парашют, и вы
комфортабельно опуститесь на божью землю, неся с собой баллон с
