надо мной и предпочитаю свое достоинство удовольствиям, которыми уже успел
пресытиться. Кроме того, человек моего возраста, лысый и жирный, может
уложить женщину в постель только за деньги или завещание. Ты можешь себе
представить, чтобы мои девочки легли с кем-нибудь в постель за деньги?
- Нет.
- Спасибо, сэр. Я общаюсь исключительно с порядочными женщинами и
рад, что вы это понимаете. Правда, иногда случается так, что молодая
хорошенькая женщина ложится со стариком потому, что она его уважает,
жалеет и хочет сделать ему приятное. Как ты думаешь, мои девочки на такое
способны?
- Думаю, да.
- Я тоже так думаю. Но сам на это не способен. У меня есть гордость.
Поэтому, сэр, вычеркните меня из списка подозреваемых.
Кэкстон усмехнулся.
- А ты мужчина с характером. Я в твоем возрасте вряд ли буду таким
стойким.
- Лучше сопротивляться соблазну, - улыбнулся Харшоу, - чем поддаться
ему, а потом разочаровываться. Теперь о Дюке и Ларри: я не знаю, кто из
них виноват, если виноват вообще, а доискиваться не хочу. Когда в мой дом
приходит новый человек, я ему объясняю, что у меня не тюрьма и не дом
терпимости, а семья. И, как во всякой нормальной семье, в моей сочетаются
тирания и анархия при полном отсутствии демократии. То есть если я ничего
не поручаю, каждый делает, что хочет; если же я отдаю приказ, он не
обсуждается. На личную жизнь моя власть не распространяется. Ребята всегда
держали свою личную жизнь про себя... по крайней мере, до тех пор, пока не
расширилось марсианское влияние. Я не видел, чтобы Ларри и Дюк таскали
девушек в кусты. И визга не слышал.
- И ты решил, что это Майк.
Джабл нахмурился.
- Да... Девчонки счастливы, и я за них не волнуюсь. Майк меня
беспокоит больше.
- Мне тоже за него неспокойно.
- И с Джилл что-то еще будет?
- С Джилл ничего страшного не случится. А вот Майк...
- Черт, дались ему эти проповеди! Чем дома плохо?
- Джабл, он не только проповедует. Я как раз оттуда.
- Что же ты сразу не сказал?!
- Сначала мы говорили об искусстве, - вздохнул Бен, - потом занялись
сплетнями.
- Предоставляю тебе слово.
- Я заехал к ним в гости по дороге из Кейптауна. Мне очень не
понравилось, то, что я увидел. Джабл, ты не можешь переговорить с
Дугласом, чтобы он прекратил это дело?
- Майк вправе решать сам, как ему жить, - покачал головой Харшоу.
- Если бы ты видел это своими глазами, ты бы так не говорил.
- Я ничего не могу сделать, и Дуглас тоже.
- Джабл, Майк согласится с любым твоим распоряжением насчет его
денег. Он ничего в этом не понимает!
- Очень даже понимает. Он недавно написал завещание и прислал его мне
для замечаний. Это хитрейший документ. Майк знает, что у него больше
денег, чем могут потратить его наследники. Поэтому одну часть наследства
он использовал на то, чтобы оградить от посягательств другую. Он сделал
так, что до денег не доберутся ни родственники его матери, ни родственники
законного и фактического отцов - он, оказывается, узнал, что он
незаконнорожденный, - ни родственники астронавтов с "Посланца". Чтобы
отсудить себе наследство, им придется чуть ли не свергать правительство. Я
не нашел, к чему придраться. Поэтому, поверь, его деньгами не так просто
завладеть.
- Жаль.
- Это не помогло бы. Вот уже год, как Майк не снимает со своего счета
ни цента. Дуглас звонил мне и сказал, что Майк не отвечает на его письма.
- Вот как! Но он много тратит.
- Значит, хорошо получает от своих теологов.
- От них много не получишь!..
- Тогда откуда?
- В основном от курсов марсианского языка.
- Что ты сказал?
- Он открыл курсы марсианского языка.
- Зачем же называть это церковью?
- Почему нет? По определению это подходит.
- Ну, знаешь! И каток можно назвать церковью, если какая-нибудь секта
объявит катание на коньках священным ритуалом. Если в честь Бога можно
петь, почему нельзя в его же честь кататься на коньках? В Малайе есть
храмы, в которых живут змеи. Наш Верховный Суд решил считать их церквями.
- Кстати, Майк дрессирует змей. Так что все в порядке.
- Он не делает ничего такого, за что его можно посадить?
- Кажется, нет.
- У фостеритов он научился выходить сухим из воды.
- Майк уже во многом опередил фостеритов. Это меня и тревожит.
- Ну-ка, ну-ка...
- Я говорил тебе, что Майк разводит змей. Это можно понимать и
буквально, и фигурально. У Майка в храме очень нездоровая атмосфера. Храм
- это огромное здание, в котором есть большой зал для публичных собраний,
комнаты поменьше для собраний частного характера и жилые помещения. Джилл
объяснила мне, куда ехать, поэтому я с черного хода прошел прямо в жилые
помещения. Они приспособлены для жизни так же, как перекресток в большом
городе.
- Согласен: шумные соседи - это нехорошо, даже если ты живешь вполне
законно.
- Мне показалось, что в дверях был установлен аппарат для обыска, как
на таможне. Я прошел три двери и вошел в лифт. Лифт управляется не
служащим, и даже не пассажиром, а кем-то невидимым.
- Я современными лифтами вообще не езжу.
- Этот был очень удобный. Тебе бы понравилось.
- Терпеть не могу техники... А у Майка мать была гениальным
инженером, а отец (настоящий) - просто хорошим инженером. Вполне возможно,
что Майк усовершенствовал конструкцию современного лифта, так что этой
машиной можно пользоваться без ущерба здоровью.
- Может быть. Так вот, я доехал до верха и приземлился без
происшествий. Потом прошел еще несколько автоматических дверей и попал в
большую комнату, обставленную необычно и даже аскетически. Джабл, люди
говорят, что ты ведешь хозяйство весьма странно.
- Чепуха! Я стремлюсь к простоте и удобству.
- Так вот, твои странности по сравнению с Майковыми - детский лепет.
Вхожу я в комнату и глазам своим не верю. Навстречу мне выходит девица,
совершенно голая и с головы до ног в татуировках. Фантастика!
- Бен, ты городской сноб. Когда-то я был знаком с дамой в
татуировках. Очень милая была девочка.
- Эта девочка тоже милая, - согласился Бен, - если привыкнуть к ее
раскраске и к тому, что она постоянно таскает с собой змею.
- Любопытно, не об одной и той же женщине мы говорим? Дамы, с головы
до ног прикрытые татуировками, не так уж часто встречаются. Та дама, с
которой я был знаком, испытывала от вида змеи пошлейший страх. А я люблю
змей... Познакомишь меня с ней?
- Поедешь к Майку - сам познакомишься. Она у него вроде
домоправительницы. Патриция, или тетушка Пэтти.
- Джилл о ней много рассказывала и очень хорошо отзывалась. Хотя
промолчала о татуировках.
- И по возрасту она тебе подойдет. Когда я сказал "девица", я
передавал первое впечатление. На вид ей под тридцать, а на самом деле ее
детям скоро тридцать. Так вот, она улыбается, подбегает ко мне, обнимает,
целует и кричит: "Ты Бен! Здравствуй, брат! Выпьем воды!" Джабл, уж на
моей-то работе я повидал всякого! Но ни разу меня не целовали девицы,
одетые в татуировки. Я смутился.
- Бедняжка...
- На моем месте ты бы тоже не чувствовал себя героем!
- Я бы принял все как должное. Мне приходилось общаться с дамой в
татуировках вместо одежды. Правда, она была японка, а японцы более
равнодушны к телу, чем мы.
- Пэтти к своему телу не равнодушна. Она хочет, чтобы после ее смерти
из нее сделали чучело и поставили на пьедестал, как памятник Джорджу.
- Джорджу?
- Это ее муж. Давно уже на небесах, но она говорит о нем так, как
будто он полчаса назад выскочил в пивную. В остальном Патриция настоящая
леди. Она не позволила мне долго смущаться...
31
Патриция Пайвонски по-братски поцеловала Бена, не подозревая, что его
что-то может смущать. Потом почувствовала его смятение и удивилась. Ведь
Бен - брат Майкла, из самых близких, а Джилл близка с Беном почти так же,
как с Майклом. Странно.
Главным в характере Патриции было бесконечное желание сделать всех
людей счастливыми; она ослабила натиск. Для начала Пэт предложила Бену
просто разуться: в Гнезде мягко и чисто, сам Майкл следит за чистотой.
Потом показала, куда можно повесить одежду и пошла за выпивкой. От Джилл
Патриция знала, что любит Бен, и решила сделать двойной мартини.
Вернувшись, она увидела, что Бен разулся и снял пиджак.
- Брат, пусть тебе никогда не придется испытать жажду!
- Разделим же воду, - согласился Бен, - то небольшое количество,
которое здесь есть.
- Этого хватит, - улыбнулась она. - Майк говорит, что пить можно даже
мысленно, главное - согласие пить. Я вникаю, что это правильно.
- Верно. Это как раз то, что мне нужно. Спасибо, Пэтти.
- Все наше - твое, и ты - наш. Мы рады, что ты дома. Все остальные
сейчас на службе или на уроках. Придут, когда исполнится ожидание. Хочешь
осмотреть Гнездо?
Бен согласился. Патриция повела его в кухню, огромную, с баром в
углу; в библиотеку, в которой было больше книг, даже чем у Харшоу;
показала ванные комнаты и спальни (Патриция называла их Гнездышками, а Бен
сам решил, что это спальни, потому что пол был в них мягче, чем везде).
- А вот мое Гнездышко.
Часть комнаты занимали змеи. Бен терпел, пока Патриция не подвела его
к кобрам.
- Не бойся, - заверила Пэт, - они не тронут. Сначала мы держали их за
стеклом, а потом Майк научил их сидеть за чертой.
- Я бы предпочел держать их за стеклом.
- О'кей, Бен. - Она опустила стеклянную загородку.
Бену стало легче, и он даже погладил боа-констриктора, когда Патриция
ему это предложила. Потом они прошли в другую комнату, большую, круглую, с
очень мягким полом и бассейном посередине.
- Это Внутренний Храм, - пояснила Пэт. - Здесь мы принимаем в Гнездо
новых братьев.
Она поболтала в воде ногой и спросила:
- Хочешь разделить воду и сблизиться? Или просто поплавать?
- Нет, не сейчас.
- Пусть исполнится ожидание, - согласилась она.
Они вернулись в огромную гостиную, и Патриция налила Бену еще
мартини. Бен устроился на кушетке, но вскоре поднялся. В комнате было
жарко, от выпивки он вспотел, а кушетка приспосабливалась к форме тела и
тоже пригревала. Бен решил, что глупо сидеть здесь в костюме, когда на
Пэтти надета только змея.
Он остался в плавках, а все остальное повесил в прихожей. На входной
двери красовалась табличка "Ты не забыл одеться?" Бен подумал, что в этом
доме подобное напоминание совсем не лишнее. Внимание его привлекла еще
одна деталь, которую он пропустил вначале: по обе стороны стояли урны с
деньгами. Урны были переполнены, и деньги валялись на полу.
Пришла Патриция.
- Вот твой стакан, брат Бен. Сблизимся и пребудем счастливы!
- Спасибо. - Бен не мог оторвать глаз от денег.
Патриция проследила его взгляд.
- Я неряшливая хозяйка, Бен. Майк одним взглядом наводит порядок,
поэтому я совсем распустилась и каждый раз что-нибудь забываю.
Она подобрала рассыпавшиеся деньги и затолкала в урну.
- Почему вы держите их здесь?
- А где же? Эта дверь ведет на улицу. Каждый из нас, выходя за
покупками или еще куда-нибудь, берет себе, сколько нужно. Держим на виду,
чтобы не забывать.
- Просто так, схватил горсть и пошел?
- Ну да. Ах, я понимаю! Здесь не бывает чужих. Если к нам приходят
знакомые, мы принимаем их в других помещениях и не держим денег там, где
они могут соблазнить слабого человека.
- А я слабый человек.
Пэтти хихикнула.
- Для тебя не может быть соблазна: они твои.
