Когда они приземлились, Джабл напомнил:
- Девочки, вы не забыли о своих обязанностях? Вы должны окружить
Майка, вовремя наступать каблуками на слишком ретивые ноги и локтями
отталкивать слишком ретивые животы. Энн, тебя это тоже касается, хоть ты и
Свидетель. Может быть, скажешь, что Свидетель не имеет права топтаться по
ногам в толпе?
- Босс, вокруг Свидетеля никто не толпится, но я все же надела туфли
на высокой шпильке, а вес у меня от природы внушительный.
- О'кей. Дюк, пусть Ларри поскорее за нами возвращается.
- Понял, босс. Не волнуйтесь.
- Я имею право волноваться, когда захочу. Пойдемте.
Харшоу, за ним Кэкстон, затем Майк в окружении женщин вышли из
автобуса, который сразу же поднялся в воздух. На посадочной площадке,
несмотря на многочисленных встречающих, царил порядок. Навстречу делегации
поспешил человек.
- Вы доктор Харшоу? - вежливо осведомился он. - Я - Том Брэдли,
старший адъютант Генерального Секретаря. Вас приглашают в апартаменты
мистера Дугласа. Он хочет побеседовать с вами до начала официальных
переговоров.
- Нет.
- Вы не поняли, - удивленно заморгал Брэдли. - Вас приглашает сам
Генеральный Секретарь. Он сказал, что вы можете взять с собой мистера
Смита, Человека с Марса.
- Нет. Мы идем прямо в конференц-зал. Пусть нас проводят. А я вам дам
поручение. Мириам, письмо!
- Но, доктор Харшоу...
- Я сказал: нет. Будьте добры, отнесите это Генеральному Секретарю и
сейчас же доставьте мне ответ. - Харшоу расписался на конверте, который
подала ему Мириам, поверх подписи поставил отпечаток большого пальца и
вручил конверт Брэдли. - Передайте Генеральному Секретарю, что я прошу его
прочитать письмо немедленно - пока не начались переговоры.
- Генеральный Секретарь желает...
- Генеральный Секретарь желает прочитать мое письмо. Молодой человек,
я провидец. Я обещаю вам, что вы потеряете место, если сейчас не
поторопитесь.
- Джим, проводи, - сказал Брэдли, унося письмо.
Джабл вздохнул. Над этим письмом пришлось попотеть. Они с Энн
написали чуть ли не десяток черновиков. Харшоу хотел, чтобы переговоры
завершились подписанием честного соглашения и давал возможность Дугласу
спокойно обдумать и взвесить все "за" и "против".
В молодом человеке, которому было велено их проводить, Джабл сразу
распознал великого мастера держать нос по ветру; такие мастера есть в
свите любого правителя. Молодой человек с улыбкой представился:
- Меня зовут Джим Сэнфорт. Я выполняю обязанности пресс-секретаря при
мистере Дугласе. Во время переговоров я буду сопровождать вас - устраивать
пресс-конференции и все такое прочее. Вынужден вас огорчить: мы еще не
готовы к переговорам; в самую последнюю минуту мы решили перенести их в
более просторное помещение. Я думаю...
- Я думаю, что нам следует пройти именно в это помещение.
- Доктор, вы меня не поняли. Там сейчас устанавливают аппаратуру,
тянут провода, там полно репортеров.
- Очень хорошо. Мы с ними поговорим.
- Но это невозможно! Я получил распоряжение...
- Юноша, можете его с таким же успехом забыть. Мы прибыли сюда с
единственной целью - участвовать в открытых переговорах. Если вы к ним еще
не подготовились, мы поговорим с представителями прессы в конференц-зале.
- Позвольте...
- Не держите Человека с Марса на ветру. - Харшоу повысил голос. -
Есть здесь кто-нибудь, у кого хватило бы ума проводить нас?
- Пойдемте, доктор, - сдался Сэнфорт.
В конференц-зале кишмя кишели репортеры и технический персонал, но в
центре уже стоял большой овальный стол, вокруг которого были расставлены
стулья и столы поменьше. Майка сразу же заметили; попытки Сэнфорта
сдержать толпу были тщетными. Тут кстати пришлись женщины: они
благополучно эскортировали Майка к столу. Джабл усадил его за стол, по обе
стороны от него расположились Доркас и Джилл, а за спиной -
Беспристрастный Свидетель и Мириам. Харшоу не стал отгораживаться от
объективов и избегать вопросов. Он заранее предупредил Майка, что люди
будут делать странные вещи, но их за это не нужно разворачивать
перпендикулярно, пока Джилл не даст такого распоряжения.
Смиту было не по себе в такой суматохе, но Джилл взяла его ладонь в
свою, и ему стало легче.
Харшоу было на руку, что его снимают - чем больше, тем лучше. Что же
касается вопросов, то Джабл их не боялся. За неделю общения с Майком он
понял, что без квалифицированной помощи ни один репортер не вытащит из
Майка ни одного толкового слова. Репортеры не были готовы к тому, что Майк
понимает все буквально и отвечает только на вопросы, заданные в явной
форме, поэтому они ничего от него не услышали, кроме "не знаю" и "прошу
прощения"...
Корреспондент агентства Рейтер предчувствовал драку за наследство и
решил первым проверить правоспособность Майка. Он спросил:
- Мистер Смит, что вы знаете о законах наследования?
Майк до сих пор не мог вникнуть в человеческие идеи о собственности,
а особенно - в законы завещания и наследования. Он знал за собой такую
слабость, поэтому обратился к книге, которую прочел в библиотеке Джабла.
Майк стал подробно пересказывать трактат о наследовании и завещаниях,
страницу за страницей, с точностью до запятой, совершенно бесстрастным
голосом. Корреспондент разинул рот. В зале воцарилась гробовая тишина.
Джабл не останавливал Майка, пока тот не сообщил всем присутствующим,
что такое вдовья часть наследства и пожизненные права вдовца на имущество
жены, а также как трактовать кровное и единоутробное родство и
наследование равными долями.
Наконец Харшоу сказал:
- Достаточно, Майк.
- Это еще не все, - удивленно взглянул на него Майк.
- Позже закончишь. У кого-нибудь есть другие вопросы?
Вылез корреспондент "Лондон Санди Пейпер":
- Мистер Смит, мы слышали, вам нравятся девушки. Вы когда-нибудь
целовались с девушкой?
- Да.
- Вам понравилось?
- Да.
- А что именно вам понравилось?
Майк объяснил:
- Целовать девушек очень приятно. Это как карты: попробуешь - не
остановишься.
Загремели аплодисменты, и Майк испугался. Однако он увидел, что
Доркас и Джилл не боятся, а изо всех сил стараются сдержать то шумное
проявление удовольствия, которому он так и не научился. Майк преодолел
страх и стал ждать, пока шум стихнет.
От дальнейших вопросов Майка избавило появление в толпе знакомого
лица.
- Брат мой доктор Махмуд! - воскликнул Майк и от волнения перешел на
марсианский.
Махмуд, переводчик с "Чемпиона", помахал Майку рукой, улыбнулся и
поспешил к нему, говоря что-то по-марсиански. Они продолжали изъясняться
на непонятном окружающим языке; Майк - стремительно, Махмуд - медленно.
Слушателям казалось, что носорог бодает металлический забор.
Репортеры некоторое время терпели, потом кто-то не выдержал:
- Доктор Махмуд, о чем вы разговариваете?
Махмуд ответил на оксфордском английском:
- В основном я прошу собеседника не торопиться.
- А что он говорит?
- О, это личное и для вас не представляет интереса. Мы с ним старые
друзья, - и продолжил беседу по-марсиански.
Майк рассказывал брату о том, что произошло за время их разлуки:
знание должно было сблизить братьев. События последних дней Майк воспринял
по-марсиански, и рассказывать ему было не о чем, кроме как о новых
братьях: о нежности Джилл и глубине Энн, о том, что он никак не может
вникнуть в Джабла: сегодня он Старший Брат, а завтра - яйцо.
Махмуду же и вовсе нечего было рассказать о себе (с марсианской точки
зрения): обильные возлияния в честь Диониса, которыми вряд ли стоит
хвастаться, да день в мечети, в течение которого он пролежал ничком на
полу (в смысл этого ритуала Майк еще не вник). Новых братьев он за это
время не приобрел.
Наконец Махмуд остановил Майка и протянул руку Харшоу:
- Вы доктор Харшоу? Майк рассказывал мне о вас, а по марсианским
понятиям это равносильно представлению.
Пожимая Махмуду руку, Харшоу оглядел его: этакий лощеный британец,
одетый со скромностью миллионера. Смуглая кожа и горбатый нос выдавали
левантинское происхождение. Джаблу, который предпочитал натуральную кашу
синтетическому мясу, не понравилась такая подделка под джентльмена. Но
Майк встречает его как друга. Значит, он друг, пока не проявил себя как
враг.
Махмуду Харшоу показался тем, что он называл "янки" - вульгарным,
слишком небрежным в одежде, шумным, невежественным и провинциальным. Ко
всему этому - он еще и врач! Доктор Махмуд был дурного мнения об
американских врачах. Он еще не встречал среди них культурных людей и
хороших специалистов. Узколобые шарлатаны. Махмуд вообще не любил
американцев: какое месиво они сотворили из религий, какая у них кухня
(если это можно назвать кухней!), а их манеры, их архитектура (эклектика,
доведенная до абсурда), их худосочное искусство! Их слепая, наглая вера в
свое превосходство над миром, не признающая факта, что звезда Америки уже
закатилась... А женщины! Больше всего Махмуд не любил американских женщин,
нескромных, напористых, тощих - чуть ли не бесполых, которые тем не менее
напоминали ему гурий. Четыре гурии сгрудились сейчас вокруг Майка - это на
чисто мужских переговорах!..
И этих людей, в том числе женщин, Валентайн Майкл Смит с гордостью и
радостью представляет как своих новых братьев, связывая их с Махмудом
более сильными узами, чем человеческое братство! Махмуд наблюдал жизнь
марсиан и знал, в чем суть этих уз, суть таких отношений. Ему не нужно
было выдумывать неадекватные формулировки вроде "транзитивности" или
"величин, равных друг другу вследствие их равенства какой-то третьей". Он
видел, что марсиане бедны материально (по земным меркам), но богаты
духовно; он вник в значение, которое марсиане придавали межличностным
отношениям.
Делать нечего - он пил воду с Валентайном Майклом Смитом и должен
оправдать его доверие. Может быть, эти янки не совсем деревенщина. Поэтому
он приветливо улыбался.
- Да, да. Майкл с гордостью рассказал мне, что вы все приходитесь
ему... - тут он вставил что-то по-марсиански.
- Что?
- Братья по воде. Вы меня понимаете?
- Да, вникаю, - ответил Харшоу.
Махмуд усомнился в правдивости его ответа, но вежливо продолжал:
- Поскольку я нахожусь с ним в той же степени родства, прошу считать
и меня членом вашей семьи. Вас, доктор, я знаю. Это, надо полагать, мистер
Кэкстон. Мистер Кэкстон, я видел вашу фотографию в газете - в вашей
колонке. Теперь давайте познакомимся с дамами. Это, по-видимому, Энн.
- Да, но она при исполнении обязанностей свидетеля.
- О, конечно, я засвидетельствую ей свое почтение после.
Харшоу представил Махмуда остальным. Джилл удивила переводчика, когда
обратилась к нему с марсианским приветствием, принятым между братьями по
воде. Она произнесла его на три октавы выше, чем это сделал бы марсианин,
но без ошибок и без акцента. Это была чуть ли не единственная фраза,
которую Джилл могла произнести, и одна из десятка-двух, которые она
понимала. Приветствие Джилл выучила хорошо, так как слышала и произносила
его по нескольку раз в день.
Доктор Махмуд поднял брови: о, эти люди не совсем варвары, у его
юного друга неплохая интуиция. Махмуд поцеловал руку Джилл и произнес
ответное приветствие.
Джилл видела, что Майк в восторге от того, что ей удалось прокаркать
самую короткую из девяти марсианских фраз, которыми брат может
приветствовать брата. Она не понимала всего смысла произнесенного, а если
