Глизон не был столь смущен извивающимися стержнями, как Стивенс. Он
был удивлен, но не расстроен. Дело в том, что у него не было достаточной
технической подготовки, чтобы получить всю мощь эмоционального удара от
неизбежного смысла явления.
- Это довольно необычно, не так ли? - спросил он спокойно.
- Необычно! Послушайте, шеф, что бы вы подумали, если бы солнце
взошло на западе?
- Я бы подумал, что нужно вызвать обсерваторию и спросить их, почему
это происходит.
- Ладно, я сказал бы, что я бы предпочел, чтобы солнце всегда
всходило на западе, чем то, что произошло.
- Я согласен, что это весьма удручающе, - согласился Глизон. - Я не
могу сказать, что я когда-либо видел что-то похожее. А что говорит доктор
Рэмбью?
- Он этого не видел.
- Тогда нам, вероятно, лучше послать за ним. Он, возможно, еще не
ушел домой.
- Почему бы вместо него не показать это Уолдо?
- Мы так и сделаем. Но доктор Рэмбью по должности может увидеть это
первым. К тому же это его юрисдикция, и я боюсь, что у него нос совсем
обвиснет от всего этого. Я не хочу перешагивать через него.
Стивенс почувствовал неожиданный всплеск интуиции.
- Одну секунду, шеф. Вы правы, но если вам это безразлично, то я бы
предпочел, чтобы это показали ему вы, а не я.
- Почему так, Джимми? Ты можешь ему все объяснить.
- Я не могу объяснить ему эту чертовщину, если я вам еще не говорил
об этом. А в ближайшие несколько часов я буду действительно очень, очень
занят.
Глизон оглядел его, пожал плечами и кротко сказал:
- Хорошо, Джим, если ты так хочешь.
Уолдо был сильно занят и тем счастлив. Он бы никогда не признал - и
не признавался в этом даже самому себе - что были свои отрицательные
стороны в его добровольном отлучении от мира, и первой из них была скука.
У него никогда не было больших возможностей наслаждаться поглощающими
время увеселениями социального общения; он и вправду верил, что безволосые
обезьяны ничего не могут ему предложить в плане партнерства. Тем не менее
и удовольствие одинокой интеллектуальной жизни может надоесть.
Он периодически уговаривал дядю Гуса навсегда переселиться в
Свободные Владения, но он говорил себе, что только желание позаботиться о
старике двигало им. Правда, он любил спорить с Граймсом, но он и не
подозревал, сколько для него значат эти споры. Дело было в том, что Граймс
был единственным из человеческой расы, кто воспринимал его полностью, как
человека и равного - и Уолдо купался в этом, совершенно не сознавая, что
удовольствие, которое он находил в компании старика, было наиболее общим и
драгоценным из всех человеческих удовольствий.
Но сейчас он был счастлив в единственном известном ему направлении -
в работе.
Задач было две: Стивенса и Граймса. Требовалось одно решение, которое
удовлетворяло бы обеим. В каждой из задач было три стадии: во-первых,
самому удостовериться в существовании проблемы и убедиться, что фактически
ситуации были именно такими, какими они были представлены на словах;
во-вторых, провести такое исследование, которое следовало бы из
предварительных данных; и в-третьих, когда он посчитает свои данные
полными, изобрести решение.
"Изобрести", а не "найти". Доктор Рэмбью сказал бы "найти" или
"искать". Для Рэмбью Вселенная была неумолимо упорядоченным пространством,
управляемым по неизменным законам. Для Уолдо Вселенная была врагом,
которого он жаждал подчинить своей воле. Они могли говорить об одном и том
же, но их подходы были различны.
Сделать нужно было многое. Стивенс снабдил его массой данных, как о
теории систем радиационной энергии и приемников де Кальба, служащих их
ключевыми узлами, так и о различных случаях их неправильной работы,
которые позже и вменялись им в вину. До этого момента Уолдо не уделял
серьезного внимания излучению энергии просто потому, что это ему не
требовалось. Он посчитал тему интересной, но сравнительно простой.
Несколько усовершенствований сразу же всплыли в его мозгу. Например,
стоячая волна, бывшая основным фактором соосного луча - эффективность
приема могла быть существенно повышена возвратом по лучу информации,
которая бы автоматически корректировала бы наведение луча. Передача
энергии движущимся аппаратам могла бы стать столь же эффективной, как и
передача энергии стационарным приемникам.
Нельзя сказать, чтобы эта идея была сейчас важна. Позже, когда он
решит первоочередные задачи, он намеревался заставить САЭВ платить бешеные
деньги за эту идею; или, возможно, будет более интересно посоревноваться с
ними. Хотелось бы знать, когда кончается срок их патентов - надо узнать.
Несмотря на неэффективность, приемники де Кальба должны были работать
в любое время, всегда, без отказов. Он был счастлив заняться поисками
причин аварий.
Он подозревал какой-либо очевидный - очевидный для него -
производственный дефект, но неработоспособные де Кальбы, доставленные ему
Стивенсом, отказались открывать свой секрет. Он просвечивал их рентгеном,
измерял их микрометром и интерферометрам, подвергая их всем обычным и не
вполне обычным, и специфично уолдовским испытаниям. Они ничего не выявили.
Он изготовил де Кальб в своем цехе, используя один из неработоспособных в
качестве модели и применяя переработанный металл другого такого же тоже
неработающего в качестве сырья. Он использовал свои лучшие наблюдательные
приборы и свои самые маленькие уолдики - крохотные ручки эльфа, дюйм в
размере - для операций на заключительных этапах обработки. Он создал де
Кальб настолько близкий к модели, насколько позволяет технология и
колоссальный навык.
Он прекрасно работал.
Его старший собрат по-прежнему отказывался работать. Уолдо не был
этим раздосадован. Напротив, он был приободрен. Он доказал, уверенно
доказал, что отказы де Кальбов были вызваны не браком в изготовлении, а
принципиальной ошибкой в теории. Проблема реально существовала.
Стивенс сообщил ему о скандальных показателях де Кальба машины Мак
Леода, но он еще не добрался до этого дела. Теперь, в четком порядке,
когда он доберется к этому, он это разберет. А пока он просто отметил себе
это событие. Бесшерстные обезьяны были слишком истеричны; может быть, там
ничего интересного и не было. В самом деле, извиваются как локоны Медузы!
Он занялся задачей Граймса.
Ему пришлось признать, что биологические науки - если, конечно, их
можно назвать науками! - были более занимательными, чем он предполагал.
Прежде он избегал их, насколько мог; неудача дорогостоящих "экспертов" при
попытке сделать что-либо с ним самим, когда он был ребенком, заставила его
с презрением относиться к таким исследованиям. Бабушкины рецепты,
облеченные в таинственную терминологию! Граймса он любил и даже уважал, но
Граймс был особым случаем. Данные Граймса убедили Уолдо, что старик прав.
К тому же это было серьезно! Цифры были неполными, но тем не менее
убедительными. Кривая третьего декремента при грубой экстраполяции
показывала, что через двадцать лет не останется ни одного человека с
достаточной силой для работы в тяжелой промышленности. Единственное, для
чего они будут годны, это для нажимания на кнопки.
Ему не приходило в голову, что он сам был годен лишь для нажимания
кнопок; он рассматривал слабость бесшерстных обезьян как старомодный
фермер мог воспринимать слабость тяглового животного. Фермер не собирался
тянуть плуг - это была работа лошади.
Медицинские коллеги Граймса должны были быть полными дураками. Тем не
менее, он послал за лучшими психологами, неврологами, нейрохирургами и
анатомами, каких только мог обнаружить, заказав их, как любой может
заказать товар по каталогам. Он должен разобраться в этом вопросе.
Его сильно раздосадовало то, что он не смог никакими способами
договориться о проведении вивисекции человека. К этому времени он уже был
убежден, что ущерб от ультракоротковолнового излучения наносится нервной
системе, и что всю проблему нужно рассматривать с позиций электромагнитной
теории. Он хотел провести некоторые точные эксперименты, при которых
человек должен был присоединяться к аппарату его собственной разработки,
чтобы понять, чем нервные импульсы отличаются от электрического тока. Ему
казалось, что если бы удалось разъединить части человеческой нервной
системы, заменить их частично электрическими соединениями и испытать всю
систему in situ [&in situ (лат.) - на месте], он мог бы сделать
проливающее свет открытие. Правда, после этого человек бы стал не нужен
сам себе.
Но власти были непреклонны; его заставили обойтись трупами и
животными.
Тем не менее, он добился прогресса. Ультракоротковолновое излучение
производило определенное воздействие на нервную систему - двойной эффект:
она создавала "призрачные" пульсации нейронов, недостаточные, чтобы
вызвать моторные реакции мышц, но, он подозревал, достаточно сильные,
чтобы поддерживать в теле постоянное состояние подавленного нервного
возбуждения; и, во-вторых, живой опытный образец, подверженный некоторое
время этому процессу поддерживал определенное малое, но измеримое,
снижение эффективности нейронных импульсов. Если бы это была электрическая
цепь, то он бы описал этот второй эффект, как снижение эффективности
изоляции.
Результатом этих двух воздействий на отдельный объект было ощущение
легкой усталости, нечто схожее с недомоганием на ранних стадиях
туберкулеза легких. Жертва не испытывала слабости, ей просто не хватало
энергии. Напряженная физическая работа не становилась невозможной, она
просто становилась неприятной; она требовала слишком больших усилий,
слишком большой силы воли.
Но ортодоксальный патолог вынужден был бы признать, что жертва
обладала совершенным здоровьем - немного утомлена, может быть, но ничего
опасного. Может быть, слишком сидячий образ жизни. Все что нужно, это
свежий воздух, солнце и физические упражнения.
Один лишь доктор Граймс уловил, что нынешнее общее заметное
предпочтение сидячему образу жизни было результатом, а не причиной
всеобщего недостатка силы. Изменение было медленным, по крайней мере,
столь же медленным, как нарастание радиации в атмосфере. Подверженные ему
люди отметили его - если вообще обратили на это внимание - лишь как
отражение того, что они стали немного старше, "старею, уже не такой
молодой, каким был". И они были согласны слабеть, это было более приятно,
чем усилие.
Граймс впервые заинтересовался этим, когда начал замечать, что все
его юные пациенты были типа "юных читателей". Было прекрасно, что ребенок
любит читать книги, думал он, но нормальный должен немного и побуянить.
Что стало с футболом на песке, соревнованиями и игрой "Кто быстрей
разденется?", которые характеризовали его собственное детство?
Черт возьми, ребенок не должен проводить все свое время
сосредоточенно разглядывая свою коллекцию марок.
Уолдо начинал находить ответ.
Нервная сеть не слишком отличалась от антенны. Подобно антенне она
могла принимать - и принимала - электромагнитные волны. Но прием был
заметен не в виде созданного электрического тока, а в виде пульсации
нервов - импульсов, безумно похожих на электрический ток, но таковым не
являющихся. Электродвижущая сила могла быть использована вместо нервных
импульсов для активизации мышечной ткани, но ЭДС не была нервным
импульсом. Во всяком случае, они перемещались с сильно различающимися
