скоростями. Электрический ток распространяется со скоростью света;
нейронный импульс измеряется футами в секунду.
Уолдо чувствовал, что ключ к проблеме лежит где-то в вопросе
скорости.
Он не смог игнорировать случай с фантастическим самолетом Мак Леода
так долго, как он намеревался. Ему позвонил доктор Рэмбью. Уолдо ответил
на звонок, поскольку тот исходил из лаборатории САЭВ.
- Кто вы, и чего вы хотите? - спросил он собеседника.
Рэмбью опасливо осмотрелся.
- Тс-с-с! Не так громко, - прошептал он. - Они могут подслушивать.
- Кто? И кто вы?
- "Они" - это те, кто это делает. Запирайте двери на ночь. Я - доктор
Рэмбью.
- Доктор Рэмбью? Ах, да. Что ж, доктор, что означает ваше вторжение?
Доктор нагнулся вперед, пока не стало казаться, что он сейчас выпадет
из стереокартинки.
- Я узнал, как это сделать, - с напряжением сказал он.
- Как сделать это?
- Заставить де Кальбы работать. Дорогие, дорогие де Кальбы, - он
неожиданно протянул руки к Уолдо, безумно сжимая пальцы. - Они делают так
- вьются, вьются, вьются!
Уолдо вдруг захотелось прекратить разговор, но еще больше ему
хотелось услышать, о чем тот еще скажет. Рэмбью продолжал.
- Вы знаете, почему? Вы знаете? Тогда опровергните меня.
- Почему?
Рэмбью приставил палец к носу и проказливо ухмыльнулся.
- Не хотели бы вы узнать? Не посчитали бы вы прекрасным узнать это?
Но я вам скажу!
- Тогда скажите мне.
Рэмбью неожиданно испугался.
- Возможно, я не должен. Возможно, они слушают. Но я скажу, я скажу!
Слушайте внимательно: все неопределенно.
- Это все? - спросил Уолдо, уже откровенно смеясь над ужимками
собеседника.
- "Это все"! Вам этого мало? Куры будут кукарекать, а петухи -
нестись. Вы тут, а я - там. А может и нет. Все неопределенно. Все, все,
ВСЕ неопределенно! Катится и катится маленький шарик по кругу, и никто не
знает, где он остановится. Только я узнал, как это сделать.
- Как сделать что?
- Как заставить маленький шарик остановиться там, где я хочу.
Смотрите, - он выхватил перочинный нож. - Когда вы порежетесь, у вас идет
кровь, не так ли? Или так? - Он резанул по указательному пальцу. - Видите?
Он держал палец близко к камере; порез, хотя и глубокий, был хорошо
виден, но совершенно не кровоточил.
Превосходно, подумал Уолдо, истерический сосудистый спазм. Чисто
клинический случай.
- Это может всякий, - сказал он вслух. - Покажи мне что-нибудь
потяжелее.
- Всякий? Конечно, может всякий - если знает как. Вот, например,
смотрите. - Он воткнул лезвие прямо в ладонь левой руки так, что оно вышло
с другой стороны. Покачал лезвие в ране, вытащил его и показал ладонь.
Крови не было, а разрез быстро затягивался. - Вы знаете, почему? Нож лишь
вероятно здесь, и я нашел невероятность!
Развлекаясь всем этим, Уолдо начинал скучать.
- И это все?
- Этому нет конца, - произнес Рэмбью, - потому что повсюду теперь
неопределенность. Посмотрите. - Он положил нож на ладонь, потом перевернул
руку.
Нож не упал, а остался висеть под рукой.
Уолдо неожиданно стал внимателен. Это может быть трюком; это,
вероятно, и было трюком, но это произвело на него куда более сильное
впечатление, чем неудача Рэмбью с кровопусканием. Если первые опыты были
типичны для определенных типов психозов, то второе не должно было
происходить. Он включил второй видеотелефон.
- Дайте мне главного инженера Стивенса из Северо-Американской
Энерго-Воздушной, - резко сказал он. - И быстро!
Рэмбью не обратил на это внимание и продолжал говорить о ноже.
- Он не знает, какой из путей идет вниз, - говорил он проникновенно,
- потому что ничто больше не определено. Может быть, он упадет, а может
быть, и нет. Я думаю, упадет. Вот - упал. Вы хотели бы увидеть меня
ходящим по потолку?
- Вы звонили мне, мистер Джонс? - это был Стивенс.
Уолдо отключил звук у аппарата связи с Рэмбью.
- Да. Я насчет этого клоуна Рэмбью. Поймайте его и первым делом
везите сюда. Я хочу его видеть.
- Но, мистер Джо...
- Шевелитесь! - он отключил Стивенса и включил голос Рэмбью.
- ...неопределенность. Хаос - король, и магия выпущена в мир! -
Рэмбью рассеянно посмотрел на Уолдо, просветлел и добавил:
- Добрый день, мистер Джонс. Спасибо за звонок.
Экран погас.
Уолдо нетерпеливо ждал. Все происходившее было мистификацией, говорил
он себе. Рэмбью отколол чудовищно грубую шутку. Уолдо не любил грубых
шуток. Он снова позвонил Стивенсу и стал ждать ответа.
Когда Стивенс отозвался, волосы его были взлохмачены, и лицо было
красным.
- Нам тяжело пришлось, - сказал он.
- Вы поймали его?
- Рэмбью? Да, в конце концов.
- Тогда привезите его.
- В Свободное Владение? Но это невозможно. Вы не понимаете. Он
спятил; он безумен. Его забрали в госпиталь.
- Вы слишком много на себя берете, - сказал Уолдо. - Я знаю, что он
сошел с ума, но я хотел сказать то, что я сказал. Организуйте это.
Обеспечьте санитаров. Подпишите расписку. Дайте взятку. Срочно привезите
его ко мне. Это необходимо.
- Вы действительно этого хотите?
- Я не имею привычки шутить.
- Что-то связанное с вашими исследованиями? Он не в состоянии вам
помочь, я могу вам это сказать сразу.
- Это уж мне решать, - произнес Уолдо.
- Ладно, - с сомнением ответил Стивенс. - Попробую.
- Желаю удачи.
Стивенс перезвонил через полчаса.
- Я не могу привезти Рэмбью.
- Вы неповоротливы и неумелы.
Стивенс покраснел, но сдержался.
- Не переходите на личности. Он исчез. Он так и не приехал в
госпиталь.
- Что?
- Это самая безумная часть истории. Они увезли его привязанным к
носилкам, замотанным, как в корсете. Я сам видел, как они затягивали
ремни. Но когда они доехали, его не оказалось. И санитары клянутся, что
ремни даже не были расстегнуты.
- Абсурд... - начал было Уолдо и задумался. Стивенс продолжил:
- Но это даже не половина случившегося. Я бы и сам хотел с ним
поговорить. Я осматривал его лабораторию. Вы знаете о тех свихнувшихся де
Кальбах, тех, которых сглазили?
- Я знаю, о чем вы говорите.
- Рэмбью заставил делать то же самое еще один комплект приемников!
Уолдо помолчал несколько секунд, затем спокойно сказал:
- Доктор Стивенс...
- Да.
- Я хочу поблагодарить вас за ваши усилия. И не будете ли вы так
любезны отправить оба комплекта приемников, оба комплекта с аномальным
поведением, в Свободное Владение?
Сомнений не было. Раз он видел их собственными глазами, наблюдал за
их необъяснимыми изгибами, применял к ним все приходившие на ум тесты,
Уолдо был вынужден признать, что столкнулся с новым явлением, явлением,
правила которого он не знал.
Если там вообще были правила...
Он был честен с собой. Если он действительно видел то, что он думал,
что видел, тогда новое явление ломало все правила, законы, которые он
считал действительными, для которых он никогда прежде не находил
исключений. Для себя он решил, что первоначальные отказы де Кальбов нужно
рассматривать как столь же чрезвычайно огорчительные для физических
законов, что и уникальное поведение этих двух комплектов; различие крылось
лишь в том, что одно чужеродное явление было эффектным, а другое - нет.
Вполне очевидно, что это же самое обнаружил доктор Рэмбью; он знал,
что доктор пребывал в нарастающем нервном напряжении с момента первого
отказа приемников де Кальба.
Он пожалел о потере доктора Рэмбью. Уолдо был больше впечатлен Рэмбью
сумасшедшим, чем бывал когда-либо заинтересован Рэмбью здравым. Видимо, у
этого человека все-таки была капля способностей; он открыл нечто -
большее, как признавал Уолдо, чем он сам до сих пор был способен открыть
даже несмотря на то, что это свело Рэмбью с ума.
Уолдо не боялся, что опыт Рэмбью, каким бы он ни был, расстроит его
собственный рассудок. о
Его уверенность в себе была, вероятно, полностью подтверждена. Его
собственная легкая склонность к паранойе была как раз достаточной, чтобы
дать ему защиту от недружелюбного мира. Для него это было нормально -
необходимое приспособление к ситуации, в противном случае оказывается
непереносимой - не более патологично, чем мозоль, или приобретенный
иммунитет.
В других отношениях он был, возможно, в большей степени способен
спокойно принимать беспокоящие события, чем 99 процентов его
современников. Он был рожден для несчастья, он встречал его и превозмогал,
снова и снова. Сам окружавший его дом был свидетельством спокойного и
бесстрашного стиля, с которым он наносил поражение миру, к которому не был
приспособлен.
На время он прекратил очевидные линии исследования странно
изгибающихся металлических стержней. Рэмбью был недоступен для расспросов.
Хорошо, оставался еще один человек, знавший об этом больше чем Уолдо. Он
найдет его. Он снова позвонил Стивенсу.
- Что-нибудь слышно о докторе Рэмбью?
- Не слышно и не видно. Я начинаю думать, что бедный старик мертв.
- Возможно. Этот знахарь, друг вашего помощника - кажется, его имя
Шнайдер?
- Грэмпс Шнайдер.
- Да, конечно. Не организуете ли вы ему разговор со мной?
- По видеотелефону, или вы хотите видеть его лично?
- Я бы предпочел, чтобы он приехал сюда, но я понимаю, что он стар и
немощен; для него может быть невозможно оставить Землю. Если он будет
связан космической слабостью, то мне будет от него мало толку.
- Я посмотрю, что можно сделать.
- Очень хорошо. Пожалуйста, действуйте быстро. И еще, доктор
Стивенс...
- Ну?
- Если будет необходимо воспользоваться телефоном, то позаботьтесь,
чтобы к нему домой привезли полноценный переносной стереоаппарат. Я хочу,
чтобы обстоятельства были по возможности благоприятными.
- О'кей.
- Представь себе, - сказал Стивенс Мак-Леоду, прервав связь. -
"Великий Я" выказывает заботу о чьем-то еще удобстве.
- Толстяк, должно быть ослабел, - решил Мак-Леод.
- Вероятно. Эта забота больше твоя, чем моя, Мак. Поедем со мной, мы
прогуляемся в Пенсильванию.
- А как же станция?
- Скажу Каррузерсу, что он главный. Если что-нибудь взорвется, то мы
все равно не сможем помочь.
Стивенс позвонил немного позже в это же день.
- Мистер Джонс...
- Да, доктор?
- То, что вы предлагаете, неосуществимо.
- Вы имеете в виду, что Шнайдер не может приехать в Свободное
владение?
- Я имею в виду это и то, что вы не можете переговорить с ним по
видеотелефону.
- Я догадываюсь, вы хотите сказать, что он умер.
- Нет, не то. Я имею в виду, что он не будет говорить по
видеотелефону ни при каких обстоятельствах ни с вами, ни с кем иным. Он
сказал, что сожалеет, что не может оказать вам услугу, но он против всего
в таком роде - камер, кинокамер, телевидения и так далее. Он считает их
опасными. Я боюсь, он тверд в своих суевериях.
- В качестве посла, доктор Стивенс, вы оставляете желать много
лучшего.
Стивенс досчитал до десяти, потом сказал. - Я уверяю вас, что я
сделал все, что было в моей власти, чтобы удовлетворить ваши желания. Если
вы недовольны качеством сотрудничества со мной, я предлагаю вам поговорить
с мистером Глизоном. - Он выключил видеотелефон.
- Как бы вам хотелось дать ему по зубам, - мечтательно сказал Мак
Леод.
- Мак, ты читаешь мысли.
Уолдо попытался еще раз, через своих агентов, и получил тот же ответ.
Ситуация была для него совершенно нетерпима; прошли годы с тех пор, как он
