многоканальным телевидением; еще один пульт, напоминавший пульт реле
энергоснабжения, хотя и необычной конструкции. И было по меньшей мере
полдюжины пульта, полностью озадачивших Стивенса.
Из стального кольца, окружавшего рабочее место, росли несколько пар
уолдиков. Две пары, размером точно с обезьяний кулак, были снабжены
мышцами-разгибателями. Именно одна из этих "рук" вытянулась, чтобы
схватить Бальдура за ошейник. Были и уолдики, установленные возле
сферических стен; одна пара из их числа была столь огромна, что Стивенс не
смог представить себе ее назначение. В распрямленном состоянии каждая рука
имела около шести футов от мизинца до большого пальца.
На стене было много книг, но не было книжных полок. Они казались
растущими из стены подобно кочанам капусты. Это на мгновение озадачило
Стивенса, но он заключил - точнее, это выяснилось позднее - что этот фокус
создавался прикрепленными к переплетам маленькими магнитами.
Устройство освещения было неизвестным, сложным, автоматическим и
удобным для Уолдо. Но оно не было удобно для кого-либо другого,
находившегося в комнате. Свет конечно, был рассеянным, и более того, он
тонко управлялся таким образом, чтобы свет не исходил оттуда, куда
повернута была голова Уолдо. Не было никаких бликов - для Уолдо. Поскольку
лампы у него за спиной ярко горели, чтобы получше осветить все, на что ему
случалось посмотреть, любой другой человек видел лишь сияние. Очевидно, за
этим следила система электронного наблюдения. Стивенс с удивлением
обнаружил, как просто могла быть устроена такая система.
Граймс выразил недовольство этим. - Черт возьми, Уолдо; переключи эти
машины. Ты доведешь нас до головной боли.
- Извини, дядя Гус. - Он выдернул правую руку из перчатки и положил
пальцы на одну из панелей управления. Сияние утихло. Теперь свет исходил
откуда-то со стороны, куда ни один из них не смотрел, и стал значительно
более ярким, поскольку количество источников света резко сократилось. Свет
приятно струился сквозь стены. Стивенс попытался увидеть источник мягкого
света, но задача оказалась сложной, ведь конструкция была рассчитана на
то, чтобы быть невидимой. Он обнаружил, что может уследить за источником
света поворачивая глаза без движения головой. Светом управляло движение
головы; движение глазного яблока выходило за пределы возможностей системы.
- Итак, мистер Стивенс, находите ли вы мой дом интересным? - Уолдо
улыбался ему с легким высокомерием.
- О, - очень! Очень! Я думаю, что это самое замечательное место, в
котором я побывал.
- И что же вы нашли здесь замечательного?
- Ну - я думаю, отсутствие определенной ориентации. Это и еще
удивительные технические новинки. Я полагаю, что выгляжу как земной
увалень, но я продолжаю надеяться увидеть под ногами пол и потолок над
головой.
- Это только вопрос функционального дизайна, мистер Стивенс; условия
моей жизни уникальны, а потому и мой дом уникален. Новинки, о которых вы
говорите, это в основном отбрасывание ненужных частей и дополнение новыми
удобствами.
- Сказать по правде, наиболее интересной мне показалось из всего
увиденного отнюдь не какая-нибудь часть вашего дома.
- В самом деле? Что же это, скажите, прошу вас?
- Ваша собака, Бальдур. - При упоминании его имени, пес огляделся. -
Я никогда прежде не видел собаки, умеющей вести себя в свободном полете.
Уолдо улыбнулся; его улыбка впервые показалась доброй и теплой. - Да,
Бальдур настоящий акробат. Он попал сюда еще щенком. - Он вытянул руку и
потрепал уши собаки, моментально показав свою крайнюю слабость тем, что
сила жеста была явно несоразмерима с размером животного. Движения пальцев
были вялыми и едва достаточными, чтобы пошевелить жесткую шерсть и качнуть
большие уши. Но он казался ничего не подозревающим, даже беспечным,
несмотря на такое саморазоблачение. Повернувшись к Стивенсу, он добавил, -
но если вас заинтересовал Бальдур, вы должны увидеть Ариэля.
- Ариэля?
Вместо ответа Уолдо прикоснулся к клавиатуре речевого генератора,
произведя мелодичный свист в три ноты. У верхней "стены" комнаты раздался
шелест; к ним устремилась маленькая желтая капля - канарейка. Она летела
по воздуху со сложенными крыльями, на манер пули. В футе или около того от
Уолдо она расправила крылья, захватывая воздух, несколько раз взмахнула
ими, распушив хвост, и полностью остановилась, повиснув в воздухе со
сложенными крыльями. Возможно, она остановилась не полностью, так как она
медленно дрейфовала, пока не оказалась в дюйме от плеча Уолдо, там она
вытянула лапки и вцепилась когтями в майку.
Уолдо поднял руку и коснулся ее пальцем. Она чистила перья. - Ни одна
пойманная на Земле птица не сможет летать таким образом, - заявил он. - Я
знаю. Я потерял полдюжины птиц, прежде, чем убедился, что они неспособны к
приспособлению. Слишком много таламуса.
- Что с ними случилось?
- У человека это называлось бы острым психозом беспокойства. Они
пытались летать; их собственный основной навык вел их к катастрофе.
Естественно, все что они делают - неправильно, и они этого не понимают.
Потом они перестают делать попытки, немного позже они умирают. Поэтически
можно сказать, от разбитого сердца.
Он тонко ухмыльнулся. - Но Ариэль - гений среди птиц. Сюда он приехал
еще в яйце; без всякой помощи он изобрел новую школу полета. Он вытянул
палец, предлагая птице новую жердочку, та приняла ее.
- Достаточно, Ариэль. Лети домой.
Птица начала Песню Колокольчика из "Лакме".
Он мягко встряхнул ее. - Нет, Ариэль. Лети спать.
Канарейка подняла лапки с пальца, проплыла секунду по воздуху, потом
секунду или две бешено помахала крыльями, задавая направление и начальную
скорость полета, и пулей улетела туда, откуда появилась, со сложенными
крыльями и поджатыми лапками.
- У Джимми было что-то, о чем он хотел с тобой поговорить, - начал
Граймс.
Стивенс решил, что договориться с сытым Уолдо будет проще, чем с
голодным. Кроме того, его собственный средний отсек подсказывал, что с
удовольствием бы поборолся с одной - двумя калориями.
- Да, есть.
- Превосходно. - Им подали обед.
Стивенс никогда не мог решить, готовил ли Уолдо пищу с помощью своих
многочисленных тезок, или же где-то за пределами видимого слуги делали
свое дело. При современных методах приготовления пищи, Уолдо мог сделать
это сам; он, Стивенс, легко с этим справлялся, так же и Гус. Но мысленно
он отметил, спросить при первой возможности у Дока Граймса, какой
постоянный штат жил у Уолдо, если таковой вообще имелся. Он так никогда и
не вспомнил об этом.
Обед прибыл в небольшой коробке для пищи, доставленный прямо к ним по
длинной телескопической пневматической трубе. Он остановился с легким
вздохом и занял свое место. Стивенс уделил мало внимания самой пище - он
знал, что она была вкусной и подходящей - так его заинтересовали посуда и
способы сервировки. Уолдо подвесил перед собой стейк, и отрезал от него
кусочки хирургическими ножницами и отправлял их в рот с помощью изящных
щипчиков. Пережевывание было для него тяжелой работой.
- Теперь невозможно достать хороший стейк, - заметил он. - Этот
жестковат. Бог знает, почему. - Я достаточно плачу - и достаточно жалуюсь.
Стивенс не ответил. Он подумал, что его порция стейка была слишком
размягчена - почти распадалась на части. Он разделывался со стейком с
помощью ножа и вилки, хотя нож был излишним. Оказалось, что Уолдо не
ожидал, чтобы его гости использовали его предположительно лучшие способы и
принадлежности. Стивенс ел с тарелки, пристегнутой к его бедру, создав
опору для нее, по примеру Граймса усевшись на корточки. Сама тарелка была
изобретательно оснащена острыми маленькими зубцами на верхней стороне.
Жидкости подавались в маленьких мягких оболочках с клапанами. Это
вызывало мысль о детских пластиковых бутылках с соской.
Клеть для пищи забрала столовые приборы с начальным вздохом. - -
Будете курить, сэр?
- Спасибо, - он увидел то, чем и должна была быть пепельница для
невесомости: длинная трубка с приемником в виде колокола на конце. Легкая
тяга в трубке, и брошенный в колокол пепел исчезал из виду и из мыслей.
- О деле... - снова заговорил Граймс. - Джимми является главным
инженером Северо-Американской Энерго-Воздушной Компании.
- Что? - Уолдо напрягся, стал суровым; его грудь поднималась и
опадала. Он совершенно не замечал Стивенса.
- Дядя Гус, ты хочешь сказать, что ты ввел официальное лицо из этой
компании в этот дом?
- Не злись. Расслабься. Черт возьми, я же говорил тебе не делать
ничего, что бы подняло твое кровяное давление.
Граймс пододвинулся к хозяину дома и взял его за запястье старомодным
жестом врача, считающего пульс.
- Дыши спокойнее. Что ты пытаешься сделать? Продолжаешь кислородные
попойки?
Уолдо пытался высвободить руку. Это был довольно жалкий жест; старик
был раз в десять его сильнее. - Дядя Гус, ты...
- Замолчи!
Все трое несколько минут сохраняли молчание, неудобное по крайней
мере для двоих. Граймса это, казалось, не задевало.
- Ну вот, - сказал он наконец. - Так лучше. Теперь сохраняй
спокойствие и слушай меня. Джимми хороший парень, и он никогда ничего тебе
не сделал. И он вел себя прилично, пока находился здесь. У тебя нет права
быть грубым с ним, независимо от того, на кого он работает. По сути дела,
ты должен перед ним извиниться.
- Ох, в самом деле, Док, - запротестовал Стивенс. Я боюсь, что я
попал сюда под ложным предлогом. Я сожалею, мистер Джонс. Я не хотел,
чтобы так получилось. Я пытался объяснить, когда мы прибыли.
Было трудно что-либо прочитать по лицу Уолдо. Он очевидно изо всех
сил пытался владеть собой. - Это не совсем так, мистер Стивенс. Извините,
что я дал себе вспылить. Совершенно верно, что я не должен был переносить
на вас свое предубеждение против ваших нанимателей... хотя, видит Бог, у
меня нет к ним любви.
- Я знаю это. Тем не менее я огорчен, что слышу об этом от вас.
- Вы понимаете, меня обманули. Обманули - с помощью такого грозного
полузаконного крючкотворства, что...
- Полегче, Уолдо!
- Извините, дядя Гус, - он продолжал немного визгливым голосом. - -
Вы слышали о так называемых патентах Хэтауэя?
- Да, конечно.
- "Так называемые" - это еще мягко сказано. Этот человек был обычным
механиком. Эти патенты - мои.
Версия Уолдо, как он представил ее, была достаточно основана на
фактах, Стивенс чувствовал это, но была пристрастна и нерассудительна.
Возможно Хэтауэй и работал, как утверждал Уолдо, обычным слугой - наемным
ремесленником, но это ничем не доказывалось, не было ни контракта, ни
каких либо других бумаг. Этот человек зарегистрировал несколько патентов,
единственных, которые он когда-либо подавал, и предположительно Уолдовских
по своему остроумию. После этого Хэтауэй вскоре умер, и его наследники
через своих адвокатов продали патенты фирме, которая прежде торговалась с
Хэтауэем.
Уолдо настаивал, что эта фирма подсунула ему Хэтауэя, чтобы украсть у
него патенты, заставила его для этого наняться к Уолдо. Но эта фирма
прекратила существование; ее имущество перешло к Северо-Американской
Энерго-Воздушной. САЭВ предложила соглашение, Уолдо предпочел судебное
разбирательство. Решение суда оказалось не в его пользу.
Даже если Уолдо был прав, Стивенс не видел никаких способов, которыми
директора САЭВ могли бы на законном основании помочь ему. Руководители
корпорации являются попечителями чужих денег; если бы директора СЭВА
