рекомендательные письма его друзьям в Штатах. Так вот я и оказался в его
величественном кабинете -- кабинеты президентов банков делаются тем
грандиознее, чем дальше вы заезжаете на Восток, и контора Шумпетера вполне
была достойна того, чтобы располагаться в Бухаресте, а не в Вене -- и он
снабдил меня пакетом максимально любезных рекомендательных писем ко всем
крупным американским экономистам, настоящими посольскими верительными
грамотами, настолько большого формата, что мне пришлось завести особую папку,
чтобы довезти их до назначения не измяв. И эти письма оказались настоящими
"волшебными ключами"; может потому, что я был в Штатах после войны первым
экономистом из стран Центральной Европы, но меня принимали, и явно сверх
всяких моих заслуг, такие экономисты, как Джон Бейтс Кларс, Селигмен [E.R.A.
Seligman (1861--1939), профессор Колумбийского университета с 1885 по 1931 год
-- амер. изд.], Сигер[Henry Rogers Seager (1870--1930), профессор
Колумбийского университета -- амер. изд.], Митчелл [Wesley Clair Mitchell
(1874--1948), профессор Колумбийского университета и директор Новой школы
социальных исследований; о Митчелле см. эту главу, Приложение два -- амер.
изд.], и Г.Ф. Уиллис [Henry Parker Willis (1874--1937) был тогда консультантом
Управления Федеральной резервной системы -- амер. изд.] в Нью-Йорке, Т. Карвер
в Гарварде (из-за краткости визита я не сумел встретиться с Тауссигом [Frank
William Taussig (1859--1940), профессор Гарвардского университета с 1885 по
1935 год. -- амер. изд.]), Ирвинг Фишер в Йельском университете, и Якоб
Голландер в университете Джона Гопкинса [Jakob Henry Hollander (1871--1940)
открыл и опубликовал Letters, и Notes on Malthus Д. Рикардо -- амер. изд.].
Благодаря этим рекомендательным письмам мне позволили выступить с завершающим
докладом на последнем семинаре Д.Б. Кларка -- не о теоретических проблемах, но
об экономических условиях в Центральной Европе, и наконец, когда мои надежды
на получение работы не оправдались и мои небольшие средства иссякли, мне не
пришлось отправиться мыть посуду в ресторане на Шестой Авеню, хотя я уже
договорился о выходе на работу, а Иеремия У. Дженкс из Нью-Йоркского
университета (точнее, из института Александра Гамильтона), нашел мне место
ассистента, что позволило мне целиком посвятить себя интеллектуальным
занятиям. Годом позже была предоставлена первая стипендия фонда Рокфеллера --
первая, по крайней мере, для бывших врагов по войне -- и все возрастающий
поток европейских студентов хлынул в США, так что со временем такие контакты
стали обычным делом.
Я должен признаться, что при моей увлеченности чисто теоретическими вопросами
первое впечатление об экономической науке США оказалось разочаровывающим. Я
быстро обнаружил, что великие имена, бывшие для меня родными, воспринимались
соотечественниками как старомодные, что работа в указанном ими направлении
была прекращена, и что единственное имя, которым клялись тогда молодые люди,
было имя Уэсли Клера Митчелла, единственное, которого я не знал до тех пор,
пока не получил рекомендательных писем от Шумпетера. Главными темами дискуссий
были деловой цикл и институционализм. Именно в этот год был опубликован
сборник под редакцией Рексфорда Гая Тагвелла The Trend of Economics [R.G.
Tugwell, ed., The Trend of Economics (New York: Alfred Knopf, 1924; не
исключено, что название перепечатываемой в 3 т. Собр. соч. работы Хайека "The
Trend of Economic Thinking" является аллюзией на антологию Тагвелла -- амер.
изд.], претендовавший на роль программы институциональной школы. Первое, к
чему принуждали заезжего экономиста был визит в Новую школу социальных
исследований, где надо было слушать, как Торстейн Веблен саркастически и почти
неслышно бормочет перед группой восторженных пожилых дам -- поразительно
досадный опыт [Thorstein Veblen (1857--1929), автор The Theory of the Leisure
Class (New York: Macmillan, 1899) -- амер. изд.]. Похоже, что наиболее
полезной и основательной из тогдашних дискуссий было обсуждение политики
центрального банка, которое вращалось вокруг важного Отчета за 1923 год
Управления федерального резерва. Главным словом тогдашних дискуссий была
"стабилизация". Для меня так и осталось загадкой, каким образом стабилизация
уровня цен или любого другого поддающегося измерению параметра может устранить
воздействие тех разрушающих равновесие сил, которые коренятся в деньгах. В то
время я написал единственную статью для демонстрации того, что нельзя
одновременно стабилизировать покупательную способность денег внутри страны и
за рубежом. Я так никогда и не опубликовал этой статьи, потому что прежде, чем
я смог изложить ее на приличном английском языке чтобы было не стыдно перед
редактором, Кейнс опубликовал свой Tract on Monetary Reform [John Maynard
Keynes, A Tract on Monetary Reform (London: Macmillan, 1923), reprinted as
vol. 4 of The Collected Works of John Maynard Keynes (London: Macmillan and
St. Martin's Press, for the Royal Economic Society, 1971) -- амер. изд.], в
котором излагалась та же точка зрения. Мне кажется, что тогда это поразило
многих экономистов как совершенно новый подход, хотя может показаться
удивительным, сколь поздно до общего понимания доходят такие сравнительно
простые вещи.
В то время все были зачарованы попытками экономических прогнозов, в
особенности работами над созданием экономического барометра Гарвардской службы
экономики, как бы сомнительно все это не выглядело в ретроспективе, и
знакомство с этими работами и с техникой обработки динамических рядов
экономических показателей было, как ни стыдно в этом признаваться, важнейшей
-- для нашей профессиональной карьеры -- практической частью добычи, с который
мы возвращались из Соединенных Штатов. Но было и существенное преимущество в
том, что нам пришлось познакомиться с современной техникой экономической
статистики, которая тогда была еще совершенно неизвестна в Европе.
Не приходится сомневаться, что именно этот опыт посещения Америки подтолкнул
меня и многих других к исследованию проблем взаимоотношений между денежной
теорией и деловым циклом. Исходным пунктом анализа служили ныне, пожалуй,
забытые, но тогда усиленно обсуждавшиеся теории "недопотребления" Фостера и
Кетчингса [William Trufant Foster and Waddill Catchings, Profits, Publications
of the Pollak Foundation for Economic Research, no. 8 (Boston: Houghton
Mifflin, 1925); idem Business Without A Buyer, no. 10 той же серии (Boston:
Houghton Mifflin, 1927; second edition, 1928); and idem The Road to Plenty,
no. 11 серии Поллака (Boston: Houghton Mifflin, 1928). Теории недопотребления
объясняют колебания деловой активности изменениями соотношения между объемом
потребительского спроса и объемом производства (идея похожая на кейнсову
концепцию недостаточного совокупного спроса, хотя и не вполне совпадающая с
ней). Название книги Хайека The Road to Serfdom (Chicago: University of
Chicago Press, and London: Routledge & Kegan Paul, 1944) может быть является
аллюзией на название этой работы. О Фостере и Катчингсе Хайек писал в статье
УGibt es einen "Widersinn des Sparens?" Eine Kritik der Krisentheorie von W.T.
Foster und W. Catchings mit einigen Remerkungen zur Lehre von der Beziehungen
zwoschen Geld und Kapitalы, Zeitschrift fur Nationalokonomie, vol. 1, 1929,
pp. 387--429, translated by Nicholas Kaldor and Georg Tugendhat as "The
Paradox of Saving" in Economica, vol. 11, 1931, pp. 125--169, reprinted in
Profits, Interest and Investment (London: Routledge, 1939; reprinted, Clifton,
N.J.: Augustus M. Kelley, 1969), pp. 199--263 -- амер. изд.]. Но я счел эти
работы, равно как и критические отклики на них, которые были написаны как бы
на приз на самую злобную критику, столь же неудовлетворительными, как и
результаты эмпирических работ Митчелла, поскольку они поднимали больше
вопросов, чем давали ответов. Все это скорее подталкивало меня назад к Викселю
и Мизесу, и побудило меня к попытке развить на заложенном ими фундаменте
вполне эксплицитный анализ последовательных стадий делового цикла, в который
мы все тогда еще верили. Этой работой я занимался большую часть тех семи лет,
которые я провел в Вене после возвращения из Америки. Когда я счел, что
решение уже у меня в руках, я набрался смелости опубликовать краткий очерк под
названием Prices and Production [F.A. Hayek, Prices and Production (London:
Routledge & Sons, 1931; second revised edition, London: Routledge & Kegan
Paul, 1935 -- амер. изд.]. Но вскоре я осознал, что теория капитала, на
которую я опирался, представляет собой чрезмерно упрощенную конструкцию для
задуманной мной грандиозной надстройки. В результате большую часть следующего
десятилетия я посвятил развитию более адекватной теории капитала. Боюсь, что
мне до сих пор эта часть экономической теории представляется наименее
разработанной. Впрочем, я уже исчерпал время, отведенное на эту лекцию.
О второй половине 20-х годов особо говорить не приходится. Может быть из-за
того, что я был главой исследовательского института, занимавшегося изучением
делового цикла, мне кажется, что в центре общего внимания был бум в США и
гадания о том, сколько же он продлится. Репарационные платежи и проблема
трансфертов были другой популярной темой для теоретиков, но я никогда особо не
интересовался теорией международной торговли, и книга Хаберлера [Gottfried von
Haberler, Der Internationale Handel: Theorie der weltwirtschaftlichen
Zusammenhange sowie Darstellung und Analyse der Aubenhandelspolitik (Berlin:
J. Springer, 1933), translated as The Theory of International Trade (London:
W. Dodge, 1936; New York: Macmillan, 1937 -- амер. изд.] вполне достойно
подытоживает тогдашние дискуссии. Скорее всего, общие усилия теоретиков были
направлены к интеграции различных школ. Мы в Вене были поглощены простым
усвоением потока новых идей, которые шли отовсюду, в основном из Англии --
например, Хоутри [Ralph George Hawtrey (1879--1975) служил экономистом в
Британском казначействе, автор Currency and Credit (London: Longmans, 1919),
and Trade and Credit (London: Longmans, 1928) -- амер. изд.], один из самых
интересных авторов -- хотя все в большем объеме из Соединенных Штатов.
-------------------------------------------------------------------------------
Приложение: Джон Бейтс Кларк (1847--1938)
[Очерк John Bates Clark: A Memorial (напечатан частным образом в Columbia
University Press, 1938), опубликован в Economica, N.S. vol. 6, 1939, pp.
223--224. -- амер. изд.]
Когда Джон Бейтс Кларк умер 23 марта 1938 года в возрасте 91 года, он уже стал
для молодых экономистов по эту сторону Атлантики [т.е. в Британии -- амер.
изд.] почти легендарной фигурой, а некоторым он представлялся чем-то вроде
современного Бастиа [Frederic Bastiat (1801--1850). Французский экономист и
эссеист. О Бастиа см. главу 15 в The Trend of Economic Thinking, vol. 3 The
Collected Works of F.A.Hayek. -- амер. изд.] -- последний сторонник идеи
естественной гармонии экономических сил. Здесь не место защищать его от этого
ложного понимания. А о его великом достижении в области экономической теории,
о развитии анализа с позиций предельной производительности, которое
обеспечивает ему место в ряду основателей современной экономической теории --
об этом будут говорить будущие историки экономической мысли. Но мы все должны
быть признательны светлой памяти Джона Бейтса Кларка -- человека, одного из
самых мудрых и добрых учителей своего поколения, что может подтвердить каждый,
кто хорошо его знал в последние годы его учительства. Многие в долгу перед ним
за благородное и дружелюбное руководство, с которым он направлял их первые
шаги в науке. А для тех, кто никогда не сталкивался с ним, этот краткий очерк
его жизни и деятельности даст живое представление об одной из действительно
великих фигур нашей профессии.
Может быть здесь уместно сделать небольшой вклад в биографию Д.Б. Кларка,
опубликовав следующее письмо, которое оказалось в моей собственности. Оно было
