-- Он говорил это отнюдь не вам, милейший, -- заметил
Длинноволосый.
Начальник обиделся, но Гури уже заинтересовался обвалом, и
бедняге пришлось проглотить это замечание. Спорить с валлийцем
не приходилось -- о нем и его подвигах все уже были наслышаны.
Поэтому, подумав, начальник стражи заговорил вновь:
-- Да и добывать ее труднее, чем золото.
-- А много народу у вас тут гибнет? -- поинтересовался
Гури, проводив глазами очередную личность с тачкой.
"Босяк -- он и есть босяк, -- подумал начальник стражи, --
даром что лорд и известный герой". Вслух же сказал:
-- Порядком. -- И лицо его стало таким суровым, будто он
потерял здесь всех своих близких и сам ожидает подобной же
участи.
-- А где вы их хороните?
-- Есть тут одно кладбище... Но их, как правило, хоронить
не приходится... -- Начальник стражи выразительно покосился на
обвал.
-- Скажите, -- продолжал свои расспросы Гури
Длинноволосый, сталкивая вниз камешки носком сапога, -- а
случались тут у вас побеги?
Прищуренные глаза Гури при этом мгновенно раскрылись и
уставились на начальника стражи. Тот возмущенно фыркнул:
-- Ни-ко-гда, -- отрезал он. -- Вы уже имели возможность
убедиться, сэр, что охраняют этих головорезов не на страх, а на
совесть. Правда, был тут один, который пытался бежать...
-- Он еще жив? -- Гури даже подпрыгнул от удовольствия.
-- Да... Хотите посмотреть?
-- Конечно!
Гури легко зашагал следом за начальником стражи. Тэм
заметил, что нынче покалеченный в боях валлиец как будто совсем
не хромает. Но он давно уже перестал обращать внимание на
странности своего господина.
-- Идемте, посмотрим, -- сказал Гури. -- А потом, с вашего
позволения, мы вас покинем. Я доложу шерифу о том, что соляные
копи, как всегда, являют собой образец порядка и благолепия.
-- Мы вас так просто не отпустим, сэр. -- Начальник стражи
позволил себе подобострастное лукавство. -- А отобедать с нами,
сэр?
Гури покачался на носках.
-- Баланды вашей похлебать, что ли? -- насмешливо спросил
он.
Начальник затрясся в почтительном хохоте.
-- Ладно, идем, -- милостиво разрешил Гури.
Они обогнули осыпь и вышли к ровной площадке, сделанной,
видимо, специально для проведения публичных экзекуций. Посреди
стоял добротный столб, к которому надлежало привязывать
провинившегося. Сейчас возле этого столба сидел в тяжелых,
покрытых темными пятнами колодках какой-то истощенный, до
черноты загорелый тип, весь облепленный оводами и мухами. Он
сидел, свесив голову. Рядом с ведром воды дежурил солдат, в
обязанности которого входило следить за тем, чтобы наказанный
не умер раньше времени.
Тэму, который мучительно страдал от солнца, стало дурно --
так подействовало на него зрелище и сопутствующий запах.
Мальчик побледнел, сжал зубы, в ушах у него нарастал звон.
Прежде чем Тэм понял, что с ним происходит, это понял Гури. Он
ударил мальчика по лицу и, схватив за шею, пригнул его голову
вниз, подержал в таком положении несколько секунд, а потом
отпустил. Выпрямившись, Тэм в изумлении посмотрел на валлийца.
-- Ты теряешь сознание, Тэм, -- сказал Гури.
Тэм покачнулся. Гури схватил его за плечи и обратился к
начальнику стражи:
-- Да проводите же его в тень, милейший!
Начальник стражи стоял с разинутым ртом и не двигался с
места. До сих пор Гури не обращал на мальчика никакого
внимания, и начальник грешным делом принял его за слугу.
-- А этот молодой", э... лорд... он кто? -- промямлил
начальник стражи.
-- Мой сын, -- отрезал Гури Длинноволосый. -- Внебрачный.
Делайте, что вам говорят.
Вконец растерявшись, начальник стражи подхватил Тэма под
мышки. Обремененный шатающимся, покрытым испариной мальчиком,
он исчез за осыпью. Оставшись один, Гури Длинноволосый взял у
солдата ведро и плеснул водой на умирающего. Затем склонился
над ведром и жадно отпил. Человек в колодках завозился, но
головы не поднял.
-- И сколько времени он тут сидит? -- поинтересовался
ГУРИ, ОТОрвавшись от ведра с водой.
Солдат не сразу понял, что вопрос обращен к нему, но,
когда это обстоятельство стало для него очевидным, деликатно
прокашлялся и ответил:
-- Четвертый день, сэр.
-- Гм... и не дохнет? -- с любопытством спросил Гури и
зачерпнул еще воды, чтобы вылить себе за шиворот. -- Ну и жара
тут у вас, -- проворчал он себе под нос.
-- Живуч, сэр, -- бодро отрапортовал солдат, обретя
должную выправку. -- Если б я попал на его место, спаси меня
Дева Мария, я бы давно сдох, сэр.
Гури потыкал в пленника ногой.
Человек в колодках поднял голову. Его лицо распухло от
укусов насекомых. Он раскрыл черные глаза и, увидев как в
тумане перекошенный рот, уродливый шрам и длинные белые волосы
Гури Длинноволосого, хрипло прошептал:
-- Хелот... это ты...
Солнце садилось. До дома отшельника святого Сульпиция
оставалось полчаса езды. Хелот изрядно устал за этот день -- то
ли верховая езда, то ли разговоры с дураками измучили его до
полусмерти. Дураков он по-прежнему не любил, хотя от всей души
пытался относиться к ним по-христиански.
"Себя загонял и Тэма замучил", -- думал он с раскаянием.
Мальчишку с болот он усадил в седло позади себя, и, судя по
тому, как тяжело он навалился Хелоту на спину, лжеваллиец
догадывался, что паренек уснул. Алькасар был усажен на лошадку
Тэма. Гури Длинноволосый признал в нем одного из зачинщиков
мятежа во Владыкиной Горе и забрал в Ноттингам, дабы предать
показательной и ужасающей казни. Начальник стражи тихо
радовался тому, что так легко отделался от зануды валлийца. О,
у Гури Длинноволосого такая репутация, что связываться с ним ни
один самоубийца не захочет.
Хелот свернул на болото. Пахло мхом и голубикой.
Становилось свежо. Тэм Гили проснулся и завозился у Хелота за
спиной. Алькасар тяжело навалился на шею терпеливой лошадки.
Хелоту пришлось привязать его к седлу, чтобы он не упал, -- сил
у пленника уже не оставалось.
Знакомые бревенчатые стены отшельникова дома, как и в
прошлый раз, словно выросли из глубины болота при появлении
путников. Хелот спрыгнул на дорогу, снял с лошади Тэма и с
мальчиком на руках поднялся на высокое крыльцо.
-- Мир вам, отец Сульпиций, -- крикнул он, заглядывая в
темноту.
-- Это кого принесло? Хелот, что ль? -- донесся голос
святого. Слышно было, как отец Сульпиций отодвигает стул и идет
к двери. -- Ты один, сын мой?
-- Нет, -- ответил Хелот.
Святой появился на пороге и, прищурившись, посмотрел на
Гури Длинноволосого, на сонного мальчика, на безмолвного
всадника, который даже не пытался выпрямиться в седле. Святой
нахмурился.
-- Откуда ты привез эти человеческие обломки, Хелот? --
полюбопытствовал он, указывая подбородком на Алькасара.
-- С соляных копей, вестимо, -- ответствовал Хелот,
подумав о том, что, несмотря на всю свою святость, отец
Сульпиций порой бывает невыносим. -- Одолжите мне нож, святой
отец.
-- Откуда в обители божьего служителя нож, еретик из
Лангедока? -- хмыкнул отшельник и тут же снял с полки жуткого
вида тесак. При этом он посмотрел на Хелота с неожиданным
уважением и принял из его рук мальчика. Тэм мгновенно проснулся
и уставился на Хелота тревожным взглядом.
С ножом в руке Хелот направился к Алькасару. От усталости
его пошатывало, и не оставляло дурацкое предчувствие, что вот
сейчас он оступится, неудачно упадет и нож воткнется ему в
живот. Однако до сарацина Хелот добрался вполне благополучно.
Тэм, разинув рот, смотрел на него. Хелот улыбнулся
краешком рта: он-то думал, что успел отучить мальчика
удивляться.
Хелот перепилил веревку и размотал с рук Алька-сара
последний обрывок.
-- Слезай, -- сказал Хелот. -- Можешь сам?
Алькасар с трудом открыл глаза. Веки у него распухли и
гноились. Капельки собрались у основания ресниц. Красивые
ресницы у Алькасара -- пушистые, черные. Даже сейчас они
торчали как стрелы. А глаза смотрели и не видели.
-- Ты красив, как архангел Гавриил, -- грустно
констатировал Хелот.
Алькасар с трудом слез с седла, постоял, глядя себе под
ноги и хватаясь за стремя спокойной лошадки, потом, не поднимая
головы, спросил:
-- Где мы, Хелот?
-- У святого Сульпиция.
Вдруг Алькасар посмотрел в глаза своему другу и произнес
громко и мучительно, как будто слова, предназначенные только
для Хелота, никто больше не мог расслышать:
-- Я боюсь.
Отшельник и Тэм сидели на крыльце. Отшельник повыше, Тэм у
его ног, пониже. Святой рассеянно поглаживал подбородок.
Выгоревшее за день летнее небо стремительно наливалось синевой.
С болота доносились вопли лягушек.
Алькасар дрожал и хватал Хелота за руки, а Хелот никак не
мог его успокоить.
-- Алькасар, идем же. Пошли в дом. Я помогу тебе. Ты же
голоден, отшельник тебя накормит.
-- Я боюсь, -- повторил он немного тише. -- Не отдавай
меня им, Хелот. Я больше не выдержу.
Хелот покачал головой, сгреб его в охапку и силой поволок
в дом. Алькасар не сопротивлялся. Отшельник и Тэм шарахнулись в
разные стороны, освобождая дорогу, и два друга оказались в
"луковой" комнате. Лука там уже не было, по стенам висели
пустые веревки и стоял слабый, но ощутимый запах псины,
оставшийся от луковой шелухи. Комната была тускло освещена
догорающим закатом.
Хелот выпустил сарацина, и тот остановился, озираясь по
сторонам. Когда на пороге показался святой Сульпиций, Алькасар
метнулся к Хелоту, едва не сбив того с ног. Отшельник заворчал:
-- Снимай-ка обувь, Хелот. Натаскаешь мне грязи...
Голос святого звучал буднично, как будто ничего особенного
не произошло. Как будто Хелот не был переодет и загримирован с
головы до ног в придурочного валлийского рыцаря, как будто
только что не был совершен самый дерзкий за всю историю
ноттин-гамширских соляных копей побег...
Пока Хелот разувался, отшельник зажег свечи и повернулся к
Алькасару со свечкой в руке. Не обращая внимания на то, что
горящий воск стекает ему на пальцы, святой принялся
разглядывать сарацина. Хелот заметил, что Алькасар понемногу
успокаивается.
-- Ты узнаешь меня, сын мой? -- спросил отшельник.
После короткой паузы Алькасар ответил:
-- Вы святой Сульпиций.
-- Тебе здорово досталось, Алькасар, -- сказал святой
Сульпиций. -- Но сейчас-то все в порядке, верно?
Помолчав, Алькасар отозвался:
-- Конечно, святой отец.
Хелот вспомнил про всеми брошенного Тэма и босиком вышел
на крыльцо. Мальчишка уныло грыз ногти. Хелоту захотелось дать
ему по шее, но он вовремя вспомнил о том, что грызть ногти --
это дурная привычка обожаемого господина Гури, и ограничился
тем, что подтолкнул его под локоть. Тэм вскочил на ноги. Хелот
лениво сел и потянул его за штаны. Тогда и Тэм осторожно
пристроился рядом на ступеньке. Оба молчали. Потом Хелот
спросил:
-- Устал, Тэм?
-- Да, сэр, -- ответил Тэм и откровенно прибавил: --
Очень.
-- Я тоже. -- Хелот от души зевнул.
-- Кто такой Хелот, сэр? -- спросил Тэм внезапно.
Хелот в изумлении повернулся к нему. Тэм, видимо, решил,
что каким-то образом прогневал своего грозного хозяина, и стал
путано извиняться, покуда Хелот не толкнул его ладонью в лоб.
-- Прекрати, -- сказал он сердито. -- Веди себя
по-человечески. Забудь, что я тебя купил. Ты больше не раб.
-- А кто я, сэр? -- простодушно спросил Тэм, и Хелот
