если я замерз и голоден и готов хорошо заплатить за ночлег и
ужин.
Дианора посторонилась.
-- Входи, -- сказала она. -- Место это свято, ибо здесь
обитает отшельник, человек, посвятивший себя Богу, размышлениям
и добрым делам. Денег за ночлег и ужин он не возьмет, ибо Божья
милость сама по себе великая награда. Что же касается того, что
ты, колдун, можешь осквернить...
-- Стоп, -- оборвал ее Морган Мэган. -- Я буду вести себя
паинькой, Дианора, обещаю тебе.
-- Ты нечист сам по себе, -- возразила она. -- Что бы ты
ни сделал, как бы себя ни вел, во всяком твоем деянии будет
скверна.
-- Ты узколобая фанатичка, -- сказал Морган Мэган.
Кряхтя, святой Сульпиций поднялся со своего места и
направился к выходу.
-- Проходи в дом, добрый человек, если ты замерз и
голоден, -- приветливо сказал отшельник. -- Если девица сия
показалась тебе излишне суровой, то прости ее: она
добродетельна и не прощает другим, если те, по ее мнению,
недостаточно добрые христиане. Это от молодости и невинности.
Дианора вспыхнула.
-- Отец Сульпиций, вы не знаете, кто он, -- сказала она.
Морган Мэган вошел в дом и поежился.
-- А вечера у вас здесь довольно свежие, -- заметил он и с
любопытством огляделся по сторонам. Простой, чистый дом,
видимо, понравился ему, а отшельник, разглядывавший пришельца с
веселым любопытством, был удостоен почтительного поклона.
Морган Мэган кланяться не умел, но проделал это чрезвычайно
старательно и едва не своротил с поставца горшок с рассадой.
Подхватив горшок, отшельник проворчал:
-- Пожалуйте в трапезнуто.
Дианора поставила на стол третью плошку. Морган Мэган
повертел ее в руках, понюхал тушеную фасоль, потыкал в нее
пальцем, после чего принялся есть, хватая еду зубами из миски,
как животное. Дианора, красная от возмущения, отвернулась.
Отшельник долго сдерживал смех и наконец расхохотался так, что
слезы потекли по его щекам. Морган Мэган поднял лицо и,
встретив взгляд святого, застенчиво улыбнулся.
-- Простите, -- сказал колдун. -- Я не знаю ваших обычаев,
о чем уже сообщал суровой и добродетельной девице по имени
Дианора, которая так негодует на меня. Я голоден. Не знаю, как
у вас принято вкушать подобную пищу...
-- Ничего страшного, -- Отшельник махнул рукой. -- Какие
только дикари тут не обедали и не ужинали... Я же отшельник,
служитель Господа. Моя дверь должна быть открытой для каждого.
-- Замечательный обычай, -- одобрил Морган Мэган. -- А
чудеса вы творить умеете?
Святой Сульпиций пожал плечами:
-- Я стараюсь это делать по мере возможности.
-- Понимаете... -- Морган Мэган обтер лицо и придвинулся
поближе к отшельнику. -- У меня на руке гноится язва, не к
столу будь сказано. До сих пор гноится. Я пытался ее вылечить,
добрался даже до Урд... Вы знаете, что такое Урд?
Отшельник покачал головой:
-- Мои познания, сын мой, весьма скудны и ограниченны, и
чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь в этом.
Морган Мэган пошевелил бровями, а потом пояснил:
-- Это источник Судьбы. Там сидят три перезрелые
девки-Норны и прядут нити Судеб. Чаще всего препо-ганейше
прядут, между нами говоря, скручивают нити кое-как, свивают
через пень-колоду. Так и тянут -- в узлах, в комках... Все
криво, косо, смотреть тошно. Их и замуж-то потому никто из
нормальных богов не берет, а ненормальные боги -- кому они
нужны? Они даже Норнам не нужны. Надоест им с такой загубленной
нитью возиться -- возьмут да и оборвут. Совершенно не думают о
том, что это всякий раз чья-то жизнь обрывается.
Безответственные, ленивые, глупые девки. Ну, я пришел туда со
своей раной. Они, конечно, обрадовались моему появлению. Еще
бы, можно покамест не работать, языки почесать. Думали,
наверное, что я свататься пришел. Морды умильные скроили,
неряхи. Я и говорю: так и так, девицы прекрасные, ранка на руке
у меня уже столетий пять как гноится, нельзя ли залечить.
Говорят, если прополоскать в источнике Судьбы, то само
затянется. Они сразу взъелись: и работать-то я им помешал, и
источник Урд не для того, чтобы его всякий беглый каторжник
грязнил своими ранами... Словом, выгнали меня. Так вот и хвораю
до сих пор, ищу чудотворца...
Святой Сульпиций почесал подбородок:
-- Насчет чуда не могу сказать, а кое-какими травками
пользую... Покажи, дружок, что там у тебя загноилось, а я пока
подумаю.
Морган Мэган размотал повязку и продемонстрировал язву.
Святой Сульпиций осмотрел ее, осторожно коснулся пальцем
покрасневшей кожи, окружавшей нагноение, поскреб лысинку.
-- Погоди заматывать, я схожу погляжу, чем тут можно
помочь.
И ушел в погреб, где хранил свои мази и настойки. Морган
Мэган сел, откинувшись к стене, и прикрыл глаза. Дианора
заметила вдруг, что бродячий колдун выглядит очень уставшим.
Интересно, сколько ему все-таки лет? Ему можно было дать от
тридцати до сорока. Вздохнув, девушка поднялась и стала
собирать со стола. Морган Мэган даже не пошевелился.
Отшельник вернулся с двумя коробками в руках.
-- Сейчас посмотрим, -- пробормотал он. -- Положи-ка
локоть на стол, я тебе смажу одним составом, сам разработал...
Он аккуратно наложил мазь ровным слоем. Морган Мэган взвыл
от боли и широко раскрыл глаза.
-- Ты что, чудотворец, с ума сошел? -- закричал он, дергая
рукой, в попытке вырвать ее из цепкой хватки святого. -- Что я
тебе сделал плохого? Я ничего здесь не осквернил, как опасалась
благородная девица! Я был учтив и благонравен! Да если бы меня
сейчас видели мои сограждане, не говоря уж о моем начальстве с
рудника, они бы умылись светлыми слезами, такой я хороший! Ай,
как больно...
Он хлюпнул носом и замолчал. Отец Сульпиций стянул повязку
на ране и усмехнулся.
-- Я давно уже заметил, что хуже всех переносят боль такие
лихие парни, как ты, Морган Мэган, -- сказал он. -- А вот
всякие хворые да сирые -- у тех терпения на двоих, если не на
троих.
-- Я не хворый, -- сквозь зубы проворчал Морган Мэган. --
Я Морган Мэган, сын богини. Она родила меня и бросила на берегу
реки, а колдунья Фад воспитала и дала образование. Ох, как
жжет...
-- Терпи, -- сказал святой Сульпиций. -- Рассказывай
дальше. Где ты вырос?
-- Ай... я вырос в городе и жил там, покуда не нашалил
больше, чем следует, и не попал на каторгу. Оттуда я бежал...
Нельзя ли сделать так, чтобы не жгло? Ты меня как будто в очаг
рукой сунул, святой Сульпиций.
-- Нельзя, -- твердо сказал отшельник. -- Терпи.
-- Клянусь моей матерью, богиней Боанн... Я бежал с
каторги и открыл Путь. Я открыл Путь между мирами. Ты понимаешь
меня, отшельник? Я Морган Мэган, Открыватель Пути. А ты меня
пытаешь...
-- Ты трусишка и хлюпик, -- сказал отшельник. -- Другие и
не такую боль выдерживали. Говори, говори, не думай о своей
руке. Скоро боль уляжется.
-- Скорей бы уж. Твоя благонравная девица Дианора
повстречала меня на болоте, но чего-то испугалась и убежала.
Славная девица. Я не знаю обычаев, святой Сульпиций. Ты
поправляй меня, если я невежлив. Это не по грубости, клянусь.
-- Расскажи о Пути, -- попросил отшельник. -- В одной
еретической книге я читал о множественности миров, но никогда
не думал, что можно попасть из одного мира в другой.
-- Я рад, что тебе известно хотя бы малое, -- сказал
Морган Мэган, криво улыбаясь. -- Другие не понимают вообще
ничего и просто пугаются. Да, миров множество, и это становится
понятно, хоть и не сразу, особенно когда сталкиваешься с
богами. Впрочем, я уже слышал, что здесь лишь один Бог и с ним
очень сложно встретиться.
-- Да, похоже на истину, -- согласился отшельник. -- Я
нашел множество способов открывать врата между мирами, --
сказал колдун, -- а главное, усвоил одну истину. Есть множество
ключей для каждых ворот, но существует Ключ Ключей. Назовем его
отмычкой.
-- Говори, говори.
-- Так вот, чтобы завладеть им, нужно научиться отказывать
себе в самом желанном. Предположим, у тебя есть заветная цель.
Так?
-- Так, -- подтвердил отшельник.
-- Хорошо. Ты стремишься к ней, идешь сквозь все преграды,
ломаешь любое сопротивление, в том числе и себя самого. И когда
ты достигнешь ее, когда останется лишь протянуть руку и
взять... Откажись. Не воспользуйся. И тогда тебе откроются
врата. Есть и другие пути, но этот -- главный. Нельзя
зачерпнуть воду сжатыми руками. Раскрой ладони, и тогда в них
войдет вода... вода великой реки Адунн. Он устало прикрыл
глаза.
-- Я хочу спать, -- пробормотал он. -- Позволь мне
переночевать в твоем доме, святой Сульпиций. Я могу спать на
полу, на пороге -- где у вас принято? После свинцового рудника
любой камень покажется мне мягким.
-- Идем. -- Отшельник помог ему подняться и проводил в
комнату, где обычно останавливались на ночлег знатные рыцари и
лесные разбойники -- все те, кого выхаживал по доброте своей
маленький святой с болота Дальшинская Чисть.
-- ...Адунн -- так я назвал поток, на берегу которого
очнулся после того, как десятый меч вошел в тело жертвы. Кровь
поврежденного умом каторжника с выжженным глазом и язвами,
разъевшимн руки до костей, текла и текла и светлела с каждым
мгновением, и вскоре не стало уже ни трупа, ни мечей -- один
лишь бесконечный равнинный поток под новыми звездами в новом
мире, -- рассказывал Морган Мэган, сидя на крыльце возле
святого Сульпиция.
Отшельник слушал не перебивая, ибо это была не первая в
его жизни странная исповедь, полная жутких, подчас чудовищных
признаний.
Белые облака собирались над лесом, болото парило.
Отшельник поглядывал на зеленые кочки и думал о том, что нынче
осенью уродится много клюквы, а если Бог даст, то и брусники.
-- И я пошел по берегу великой реки, -- продолжал Морган
Мэган. -- И мне понадобилось много лет и много скитаний, чтобы
понять: Адунн -- это всякая река, и если идти по берегу -- с
умом, конечно, идти, а не шляться нога за ногу, -- то в один
прекрасный миг озарения перед тобой откроются врата, и ты
окажешься в новом мире... Потому я и говорю, что моя Адунн --
великая река. Она во всех водах, и все воды -- в ней".
А отшельник все думал и думал о своем. Гай Гисборн сейчас
слишком занят: народные волнения, турниры, женитьба сэра
Гарсерана на леди Джен, которая неожиданно получила большое
наследство. Вряд ли брат Дианоры появится на болоте в ближайшее
время. Но рано или поздно он придет. О том, чтобы отдать этому
человеку Дианору, отшельник и думать не хотел. Гай пугал его
приступами необузданной злобы. Да и сама Дианора была создана
для лучшей участи.
Чудаковатый незнакомец с его рассказами о дороге между
мирами и о великой реке Адунн нравился святому. Рана на руке у
него заживала хорошо, хотя никаких чудес явлено не было. Морган
Мэган норовил объявить святого Сульпиция магом и колдуном,
однако отшельник решительно отрекся.
-- Я просто святой, -- заявил он, -- а творить чудеса --
моя работа.
Морган Мэган смирился и сейчас послушно тешил своего
спасителя поучительной беседой. Отшельник размышлял. Наконец он
прервал словоизлияния Мэга-на вопросом:
-- Скажи, Морган Мэган, мог бы ты опять открыть врата и
отправить в безопасное место мою Дианору?
-- Открыть врата -- дело нехитрое, -- ответил Морган
Мэган. -- И для этого не обязательно всякий раз проливать
кровь. Но какое место ты считаешь безопасным для такой девушки,
как Дианора?
-- Не знаю... -- Отшельник покачал головой. -- Зло царит
