генетического вмешательства в мозг и тело поверить, что они представители
Ашрегана, и драться на своей стороне. Когда же великий Раньи-аар, первый
ашреган-человек, захваченный Узором, добился хирургического восстановления
своего человеческого Я, произошла перемена, которую не предвидели ни
восстановленные, ни хирурги-гивистамы, проводившие операции. Амплитуры
вставил в мозг каждого человеческого ребенка с задницей ашрегана по
специально разработанному нервному центру. Этот нервный центр был
специально рассчитан на то, чтобы блокировать способность человеческой
психики сопротивляться проникновению в нее амплитуров. Гивистамские же
хирурги искусственно отсекли этот придаток от остальных участков мозга.
Они думали, что этого хватит раз и навсегда, но недооценили заложенную в
амплитурской органической инженерии сопротивляемость.
Без ведома хирургов и кого бы то ни было, нервные связи спонтанно
регенерировались. Но вместо того чтобы прирасти нервными окончаниями опять
туда же, куда это предусмотрели амплитуры, этот искусственный нервный
центр проник и прирос к другому, ранее не задействованному участку
головного мозга человека. И тем самым был активизирован такой человеческий
талант, о котором ранее и не подозревали. Оказалась задействованной своего
рода способность "внушать" другим разумным существам, подобная той,
которая всегда была у амплитуров. В случае с нами их хитроумная
генетическая манипуляция ударила по ним самим.
Так же, как и амплитуры, мы не в состоянии "внушать" представителям
собственного вида. И - в отличие от них - мы не можем связываться друг с
другом телепатически. Зато, насколько мы понимаем, полностью
восстановилась наша способность не поддаваться их вмешательству. И в этом
смысле мы более совершенны и, следовательно, более опасны, чем они. Но
только для них и их союзников.
Мы очень разборчиво подходим к тому, когда и где можно применить нашу
способность. Очень разборчиво. Вы видели пример тому во время битвы за
возвращение дельты, когда сержант Коннер убедил отделение массудов
вернуться на поле боя.
- А, так вот почему вы неоднократно меня об этом расспрашивали.
Страат-иен кивнул.
- Я сказал ему, что вы ничего не подозреваете, и это была правда. В
то время. - Он оценивающе посмотрел на нее. - Я не ожидал, что турлог
сможет угрожать нам обоим в той степени, чтобы я не мог справиться с ним
физически. Но когда такое произошло, у меня не оставалось другого выхода -
только внушение. Ни на что другое просто не было времени.
Совершенно спокойный, он нажал кнопку "стоп". Лифт замер между
уровнями. Она смотрела, как он поворачивается к ней лицом.
- К сожалению, вы увидели сегодня более чем достаточно, чтобы понять,
что происходит, даже если бы турлог и не подсказал вам ключ к истине. И
теперь, когда вы заставили меня все объяснить и сами все поняли, что,
по-вашему, мне надлежит сделать с вами? - Кулаки его сжались, мускулы
напряглись в ожидании. Что она теперь могла сделать?
Она молчала, но мозг ее бешено работал. Ответ ее был для него полной
неожиданностью. Но ведь, так долго проведя в ее обществе, столько
пронаблюдав за ней, он мог бы и предположить, что скажет она что-то из
ряда вон выходящее.
Она не стала умолять сохранить ей жизнь, не стала пытаться изложить
свою точку зрения. Она и не попыталась с ним спорить. Она просто сказала:
- Разрешите мне изучать вас!
- Простите?
- Изучать вас, ваш народ, видоизмененных людей. Ведь им необходим
историк. Тот, кто сможет неявно наблюдать за ними, фиксировать их
деятельность, и это не может быть другой человек, который обязательно по
нелепости засветит их перед остальным Узором, не говоря уже об остальной,
неусовершенствованной части Человечества. Посторонний, со специальной
подготовкой, способный пронаблюдать, проанализировать, внушить что-нибудь
полезное... отнюдь не насильственно.
- Сами себя изучим, - проворчал он.
- Но не так, как сможет не-человек. Я могу предоставить взгляд со
стороны на ваше состояние и развитие, которого вы иначе не получите. И
кроме тот, могу поспорить, что среди вас нет ни единого
ученого-социоисторика.
- Я ни об одном не знаю, - взорвался он, - но это же не значит...
- Конечно, значит, - быстро перебила она. - Вы все обучены военному
ремеслу, ведению боя. Этому всех людей обучают испокон веков. Так и должно
быть. И у вас нет ни времени, ни навыков, чтобы должным образом
рассмотреть себя. Понимаете? Очень многое можно познать.
- И, я полагаю, именно вы этим и займетесь?
- А кто лучше меня к этому подготовлен? Кто среди представителей
других рас больше времени потратил на ваше изучение? - Внезапно он понял,
что ее возбуждение вызвано желанием, а не страхом. - Я вижу это, просто
как продолжение той работы, которую я уже и так веду. Очень интересное
продолжение.
- Смертельное продолжение.
- Задумайтесь, какую неоценимую роль может это сыграть для вашего
народа, - горячо спорила она. - Я могу быть рядом: наблюдать, записывать,
анализировать. Это даст вам качественно отличную картину вашего развития.
Он прислонился к стене кабины.
- А когда вы решите, что фактов накопилось достаточно, то в один
прекрасный день исчезнете и откроете все ваши изыскания Узору, и они
устроят нам погром.
- Нет! - Ярость в ее голосе поразила его. Поразила она и ее, но она
не извинилась и не отступила. Вот один из тех моментов, подумалось ей,
когда полезно бывает перенять некоторые из человеческих качеств, изученных
ею. - Я этим буду заниматься не только ради вас, но и ради себя. И я
абсолютно все, записи и прочее, буду отдавать под ваш непосредственный
контроль. Кроме того, - стойко заявила она, - до тех пор, пока я работаю в
сопровождении вас, убить вы меня в любой момент успеете. Мне кажется, что
я, в данном случае, рискую гораздо больше вас.
Довольно долго он не мог вымолвить ни слова и только смотрел на нее в
немом восторге.
- Записи легко скопировать, - вымолвил он, наконец.
- Я буду все оригиналы тут же отдавать вам на хранение, как только
они будут сделаны.
- Вы торгуетесь ради спасения собственной жизни.
- Я спорю ради предоставившейся уникальной научной возможности, -
возразила она. Как он ни пытался, но не мог убедить себя в том, что она
хоть в чем-то лжет. - Если бы не так, разве бы я предложила находиться все
время в непосредственной близости от вас? - Гребешок ее, наконец,
расслабился. - Это было бы величайшим достижением моей профессиональной
карьеры. Наконец-то после меня осталось бы что-то действительно полезное.
У вас на сохранении, конечно.
- Я не очень...
Видя его колебания, она отважилась на последний свой аргумент.
- Не забывайте, что в любой момент вы можете внушить мне, чтобы я все
забила о сегодняшнем. Вы даже можете внушить, чтобы я забила вообще все,
что знаю. Вы можете внушить, чтобы я убила себя, как сделали это с
турлогом. - Ее певучий, дрожащий голос смягчился. - Насколько я
разобралась, вы вполне могли уже внушить мне это, заронить в сознание. Но
я все равно стою здесь и предлагаю вам помощь и доверие.
Она ухитрилась предвидеть все - от возможных возражений до зримых
альтернатив. Ему тяжело было поспевать за ходом ее мысли. Впервые он
осознал, какой воистину небывалый разум скрывается за этими
бледно-голубыми глазами, птичьей головой, откровенно декоративными
перьями.
- Но вы могли бы убить меня, - пробормотал он, - и улизнуть с
полученными знаниями.
Она издала свистящий смех.
- Я же вейс. - Неужели вы искренне способны представить меня,
несмотря даже на все, что я пережила, замышляющей и претворяющей в жизнь
план убийства человека? И даже если бы я настолько рехнулась, чтобы
попытаться, неужели вы думаете, что не смогли бы остановить меня?
- Извините. Ставки слишком велики, и я вынужден рассматривать всякую
возможность.
- Я знаю. - Она откровенно ему сочувствовала, и от этого было только
тяжелее. - Позвольте мне сказать вам, что вы в настоящее время
испытываете. Вы чувствуете себя в изоляции - как от нормальных людей, так
и от вашего особого вида. Вы уникальны. Как, в своем роде, и я. Мы оба в
изоляции, полковник Неван. Вы - по генетическому предопределению, я - по
выбору профессии. И если каждый окажется в состоянии понять ситуацию
другого, то это позволит нам работать вместе ко взаимной выгоде.
- Вы сумасшедшая, вы знаете? - пробормотал он.
- Нет. Я просто из тех, кто полностью посвятил себя своему призванию.
И я вижу уникальную возможность записать и изучить одно из интереснейших
явлений в развитии межрасовых отношений за последние тысячелетия. Я не
думаю, что это повод рядить меня в тогу сумасшедшего. Может случиться даже
так, что подобные вам и представляют из себя тот самый необнаруженный
фактор, который позволит отмести мою пессимистическую гипотезу.
Он моргнул.
- А как это возможно? Я же говорил вам, что на других людей мы
воздействовать не можем.
- А кто вправе говорить, что вы можете, а что - нет? Каким образом
ваш народ может или не может влиять на пути развития Галактики? В
настоящее время ваше присутствие на общественной сцене Узора хрупко и
запретно. Но кто может сказать, как и когда это может измениться? Вы
представляете из себя совершенно новую составляющую социальной эволюции.
Никто не мотает сказать, в каком направлении может в будущем сказаться
ваше влияние, а тем более, когда кончится война.
В каждом новом поколении ваш талант может усиливаться или ослабевать.
Невозможно предсказать. Можно только записывать и изучать, анализировать,
с тем, чтобы вы как можно лучше были подготовлены к тому, что может
произойти. Так позвольте мне, которая способна предложить кое-что из того,
что не могут сделать ваши сородичи, поучаствовать в этом. Я нужна вам,
полковник Неван. Вам и вашему народу понадобится мой взгляд.
Хрупкая, оперенная, пышно украшенная фигурка выжидательно смотрела на
него. Он знал, что одной рукой может свернуть тонкокостную, гибкую шею,
так же, как мог внушить ей, что, выйдя на поверхность, следует первым
делом утопиться в море или прыгнуть с крыши самого высокого здания. Она
беспомощна перед ним - физически и ментально.
Вот только... слова ее не лишены смысла.
К тому же он в любой момент может убить ее и потом, придумав более
тонкий подход.
- А вы не боитесь оставаться рядом со мной, зная, что я в любое время
могу от вас избавиться или внушить, чтобы вы сделали это сами?
- Конечно, боюсь. Я одержимая, но не тупая. Но вся моя жизнь состояла
из риска в интересах дела. И едва ли я изменилась. - Страат-иен подумал,
что так, обычно, говорят люди.
- Я буду следить за вами ежеминутно. И если мне покажется, что вы
затеяли побег или решили хоть словом проболтаться о том, что узнали...
Голова ее качнулась, она оборвала его.
- Я знаю. По-иному было бы глупостью с вашей стороны.
Он протянул руку - и она инстинктивно сжалась.
- Уважаемый ученый-историк Лалелеланг с Махмахара, добро пожаловать в
Ядро.
Негибкий клюв не позволял ей улыбнуться, да она и не собиралась.
Крылья и тело, шея и глаза, перья и ресницы - все закрутилось в самых
отточенных жестах, выражающих восторг.
Большинство из них, конечно же, прошли впустую для невосприимчивого
представителя Человечества.
12
Все на базе были огорчены и шокированы, когда обнаружилось, что
