ударившаяся о гранит, покончит со всем. Никому и в голову не придет, что
она может выжить. Тело разнесет на куски и раскидает по морю.
А на краю обрыва нет никаких предохранительных заграждений, никакой
предупреждающей разметки. Скользкий уступ, резкий порыв ветра могут легко
вмешаться в судьбу такого хрупкого существа. Само собой разумеется, он
будет пытаться спасти ее, но у него ничего не выйдет. Недовольство
последует, но расследование - никогда.
А если она будет сопротивляться, что даже и представить трудно, одно
неуловимое движение руками - и шея ее сломается, как пластмассовая
соломинка. А всепоглощающий океан уничтожит следы истинной причины смерти.
Он оглянулся назад. Они по-прежнему были совершенно одни, как и в
момент прибытия. Пальцы его напряглись. Несмотря на его физическую
близость, она не отодвигалась от него. В конце концов, она ему полностью
доверяет. А почему бы нет? Какая может быть разумная причина, по которой
офицер людей захотел бы причинить вред историку вейсов?
Причина таится у него в мозгу; практически, составляет его
неотъемлемую часть. И даже заподозрить об этой его составной части ей
нельзя позволить.
Он знал, что сестры по триумвирату будут горевать о ней. Но она сама
ему говорила, что не спаривалась и потомства у нее нет. - Она - изгой
общества Вейса. И известие о ее кончине вызовет больше профессиональных,
чем личных соболезнований.
Он подошел к ней еще на шаг. Далеко внизу бились о голые скала
неугомонные волны. Не было никакой нужды приближаться тайком, и когда
голова ее на длинной шее повернулась в его сторону, он этого ожидал.
Большие голубые глаза начали расширяться, перья задрожали - жест,
наверняка сказавший бы очень о многом другим вейсам.
Руки он по-прежнему крепко прижимал к бокам. Ему нужно знать
наверняка.
- Вы мне очень много рассказывали о своей работе. - Он почувствовал,
как она нервничает, и стал давить еще сильнее, пользуясь той частью своего
разума, тайну существования которой стремился одновременно сохранить. - Но
у меня такое чувство, что нечто из вами открытого или заподозренною
вызывает у вас особый интерес. Что-то, о чем вы не чувствовали возможным
мне рассказать, несмотря на все наши совместные разговоры и проведенное
вдвоем время.
Она слегка пошатнулась, не способная и далее сопротивляться
мысленному проникновению - в точности, как любой массуд или с'ван.
- Нет, я... - Она заморгала, будто начала действовать инъекция
какою-то мощного препарата. - Да, вы правы, полковник Неван. Есть такое.
Вот оно, подумал он напряженно. Будет совсем не сложно свернуть эту
тонкую шею, подхватить легкое тело и швырнуть с обрыва. Быстро мелькнут
переливчатые перья, блестящие бусы - и все будет кончено. Всего мгновение
- и все его тревоги и сомнения рассеются, исчезнут вместе с ее телом в
кипящем море. Тогда и ой, и Коннер вздохнут, наконец, спокойно.
Но сначала он хотел услышать это от нее.
- Ну, - продолжал он неослабевающий напор, - и что это? - Он навис
над ней.
Ей теперь было страшно, но она, почему-то, даже шевельнуться не
могла. Казалось, будто ноги вросли в камень, приковали ее к месту. Она
едва сознавала, что отвечает на его вопрос. Это было самое необычное,
потому что она не собиралась никому рассказывать о своих подозрениях. Они
были настолько опасны, настолько зловещи, что даже своим она не стала бы о
них говорить. И она прекрасно понимала, какие могут быть последствия, если
о них узнают люди.
И не важно, что выкладывает она все это полковнику Невану. Несмотря
на искреннюю заботу, которую он проявлял о ее благе, что-то в его глазах,
в его поступи выдавало его истинную суть. И происхождение его невозможно
было отрицать.
- Мои исследования, - слышала она чей-то голос, понимая одновременно,
что это говорит она сама, - привели меня к самым неутешительным выводам. -
На этом она попробовала поставить точку.
Но он этого не позволил.
- Продолжайте.
Она смутно понимала, почему не может его ослушаться. Как вода,
прорвавшаяся сквозь разрушенную плотину, хлынули из нее слова.
- Я пришла к осознанию этого только после многократных просмотров
накопленных мною исследований...
- После того как вы стали свидетельницей эпизода, произошедшего во
время битвы за дельту между сержантом Коннером и отступающими массудами, -
подсказал он с холодной услужливостью.
- И это тоже, бесспорно, составная часть.
- Вероятно, все это каким-то образом увязывается с тем, что вы
почерпнули, наблюдая за мной? - обреченно спросил он.
- Естественно. - Она поняла, что он стоит настолько близко, что
заслоняет собой солнце. И ведь для человека он даже и не особенно крупный.
Сильные, гибкие, убийственные пальцы, которыми оканчиваются руки,
напряженно скрючены. - А так же со всем, что я узнала, наблюдая действия
людей в бою - как здесь, так и на Тиофе.
В его голосе появилась неуверенность. Для вейса это было очевидно,
как смена цветов.
- Со всем?
- А с чем же еще?
Он сделал шаг назад, явно смущенный. Каковы бы не были его
побуждения, она испытала благодарность за его частичное отступление.
- Я чего-то не понимаю. Вы хотите сказать, что не нашли ничего
исключительного или особенного во встрече сержанта Коннера с массудами или
в наблюдениях за мной?
- Все это только подтвердило то, что я и так знала по наблюдениям за
другими людьми. А что тут не так? - Ее собственное смущение тоже
усилилось.
- Нет, нет. Все так, - согласился он весьма поспешно. - Забудьте. Это
не важно. Совсем не важно. Не больше и не меньше, чем все ваши остальные
наблюдения.
Она поддалась внушению. Естественно.
- Тогда сообщите мне о ваших выводах, - потребовал он у нее очень
необычным голосом. - Расскажите, к каким заключениям вы пришли, изучив
нас?
Она поймала себя на том, что говорит с откровенностью, которой сама
от себя не ожидала.
- Все, что я видела, все, свидетельницей чего я стала, только
подтверждает гипотезу, выдвинутую мной еще до начала полевых исследований.
- Соленый ветер взъерошил ее перья. На скалистом утесе становилось
холодно. - Используя в качестве трамплина мои личные наблюдения за
взаимоотношениями людей с представителями других рас, я разработала
компьютерную программу, которая позволила бы сделать некоторые
экстраполяции опытных данных, куда я помимо своих включила и работы других
ученых - как современников, так и предшественников.
Впечатление было такое, будто она ведет семинар, на котором
присутствует один-единственный студент. Она знала, что непозволительно
откровенничает, как сама, так и в плане - информации, но ничего не могла с
этим поделать. Что-то вынуждало ее выкладывать все.
- Выезд на место я затеяла отнюдь не с целью подтвердить свои
заключения, а, наоборот, опровергнуть.
- Вы хотите сказать, что здесь на Чемадии и раньше на Тиофе
стремились обесценить дело вашей жизни?
- Именно так. - Она обнаружила, что двигаться все-таки может. К месту
она была прикована не физически, а мысленно. - Я стала задумываться, что
случится, если Амплитур, в конце концов, будет побежден.
- Не если, а когда. - Страат-иен заговорил, как хороший солдат.
- Не важно, - нетерпеливо сказала она. - Несомненно, это произойдет.
Течение войны полностью переменилось двести лет назад. До того они всегда
способны были разработать новые вооружения, придумать какую-то новую
стратегию для контратаки. И таким образом снова потеснить Узор. Двести лет
назад у Узора появился новый союзник - Человечество. В этом все и дело.
- Мы сделали, что могли. - Совершенно к этому моменту заинтригованный
Страат-иен пытался понять, к чему она ведет.
- Что случится, когда Амплитур будет побежден окончательно? Что
случится, когда они более не в состоянии будут вести эту войну Назначения
ни против нас, ни против других разумных существ? Когда все подчиненные им
расы будут освобождены от внутренних генетических и ментальных
вмешательств Амплитура?
- Не хочу говорить банальностей, - осторожно ответил Страат-иен, -
но, по-моему, это будет означать, что война закончится и будет мир.
- Если я не ошибаюсь, то эти два слова и так антонимы, - загадочно
высказалась она.
- А почему, собственно, не быть миру, если война закончится? Все
перестанут драться и отправятся по домам.
- Все? - Она смотрела прямо на него. На какое-то мгновение ему
показалось, будто это он подвергается умственному параличу.
- Если вы говорите о нашем виде, то мы вернемся к мирным задачам, как
и все остальные. Может быть, попросим постоянного членства в Узоре. Мы
вернемся к тому, чем занимались на Земле, когда Узор нас обнаружил и
втянул в эту войну.
- Вы подтверждаете мои худшие страхи.
- Да в чем же дело! - спорил он. - Я изучал нашу собственную историю.
На Земле и серьезных войн-то не было, когда прилетел первый корабль Узора.
- По чьим меркам? На Земле никогда не было мира, вы только играли в
"миротворческие усилия". Прежде чем вы стали воевать против Амплитура и
его союзников, вы без конца соперничали между собой - единственные из всех
"разумных" существ. Это же было искажение законов естества, вызванное
уникальностью вашей планеты и вашего собственного эволюционного развития.
- Но мы это переросли, - не соглашался Страат-иен. Мы овладели своей
древней историей. Вы говорите о раннем Человечестве, совершавшим ошибки
развития. Наше длительное сотрудничество с цивилизациями Узора навеки
изменило наше общество.
- Да, но достаточно ли изменило? Дайте мне возможность высказать
тезис. Когда Амплитур капитулирует, с кем вы будете биться?
- Ни с кем. Нс с кем будет.
- А я не уверена. Я думаю, что сначала будет недолгий мир, в качестве
выдоха, а потом вам придется искать, с кем вступить в конфронтацию. И тут
дело не в вашем обществе; дело в ваших ДНК. Вам слишком нравится
конфликтовать. Ведь даже пословица есть: "Один человек - цивилизация, двое
- армия, трое - война".
К этому моменту Неван практически забыл, зачем они оказались на
скалах. Он понял, что она вообще ни черта не подозревает ни о Коннере, ни
о нем, ни о Ядре, ни об особом таланте, которым недальновидные амплитуры
наградили потомков насильственно подвергнутых генетическим искажениям
жителей Коссуута. Вместо этого она упорно защищает невероятную теорию,
которую сформулировала еще задолго до появления на Чемадии.
С другой стороны, он постепенно начинал понимать, что, будучи
подтверждены, и эти ее догадки могут привести к потрясающему урону, только
по совсем другим направлениям, чем те, которыми он был озабочен.
- Вы переключитесь на нас, на Узор. - Это она заявила с полной
убежденностью. - Именно это и показали мои экстраполяции. Поскольку у вас
теперь есть возможность грызться с другими существами, а не между собой,
вы кончите тем, что затеете конфликт с Вейсом или С'ваном - или даже с
Массудом.
- Да с чего бы нам этого захотелось? - Он искренне ничего не понимал.
- С какой стати мы захотим вступить в войну с теми, кто сотни лет был
нашим союзником?
- Потому что вы ничего с собой не сможете поделать. Конфликты всегда
составляли смысл и двигатель вашей цивилизации. Все ваши крупнейшие скачки
в области технологии приходились на период войн. Все это - ваша история. -
Многого не потребуется, - продолжала она. - Какое-нибудь подозрение,
воображаемая угроза. Я предсказываю, что первым делом вы вступите в войну
