Город исчез из вида, они пошли на посадку.
Шеннон впервые столкнулся с Зангаро днем раньше, когда
обратился за получением туристской визы. Консул в соседней
столице принял его с некоторым удивлением, не успев
привыкнуть к подобным просьбам. Ему пришлось заполнить анкету
на пяти страницах, включающую даже сведения о родителях (так
как он не имел понятия, как звали родителей Кейта Брауна,
пришлось придумать им имена) и всю прочую подобную
информацию.
В паспорте, когда он его вручил, между первой и второй
страницами покоилась красивая банкнота. Она перекочевала в
карман консула. После этого консул осмотрел паспорт со всех
сторон, прочитал все страницы, просмотрел их на свет,
повернул вверх ногами, подробно ознакомился с примечаниями на
внутренней стороне обложки. Спустя пять минут после начала
этой процедуры Шеннон заволновался, вдруг что-нибудь не так.
Вдруг британский Форин Офис именно в этом паспорте пропустил
ошибку? Тут консул посмотрел на него и сказал:
- Вы американец
Шеннон с облегчением понял, что этот человек не умеет
читать.
Через пять минут он получил долгожданную визу. Но в
аэропорту Кларенса веселье кончилось.
Он не сдавал ничего в багаж, у него с собой была только
сумка. Внутри главного (и единственного) корпуса для
пассажиров жара была невыносимой, и от жужжания мух гудело в
ушах. Вокруг расположились около дюжины солдат и десять
полицейских. Они, очевидно, принадлежали к разным племенам.
Полицейские держались замкнуто, почти не переговаривались
друг с другом, стояли сбоку, облокотясь на стену. Внимание
Шеннона привлекли солдаты. Он искоса поглядывал на них, пока
заполнял очередную длиннющую анкету (такую же, как и в
предыдущий день в консульстве) и проходил медицинский и
паспортный контроль у чиновников, которых он принял за Кайа,
как и полицейских.
Неприятности начались, когда он подошел к таможне. Его
ждал одетый в штатское человек, который коротким жестом велел
ему пройти в боковую комнату. Как только он это сделал, держа
в руке сумку, за ним ввалились четверо солдат. Тут он понял,
что именно в их облике вызвало его неосознанную тревогу.
Давно, в Конго, ему приходилось видеть и ощущать подобное:
чувство неотвратимой угрозы, исходящей от африканца,
находящегося почти на первобытной стадии развития,
вооруженного, наделенного властью, абсолютно
непредсказуемого, с совершенно неожиданной реакцией на
происходящее, словно тикающая бомба замедленного действия.
Каждый раз перед самым началом грандиозной резни, которую на
его глазах устраивали конголезцы против катанганцев, Симба
против миссионеров и конголезская армия против Симба, он
отмечал эту бессмысленную угрозу в глазах, беспричинное
упоение своей силой, которое может неожиданно, без всяких
видимых причин, вылиться в сумасшедшую жестокость. Солдаты
президента Кимбы из племени Винду выглядели именно так.
Таможенник в штатском предложил Шеннону положить сумку на
шаткий столик и начал в ней рыться. Досмотр проходил так,
будто речь идет о припрятанном оружии, пока таможенник не
наткнулся на электрическую бритву, вытащил ее из сумки,
осмотрел со всех сторон и нажал на кнопку "пуск". Бритва
фирмы "Ремингтон Лектроник", с новыми батарейками, исправно
зажужжала. С невозмутимым видом таможенник положил ее в
карман.
Покончив с сумкой, он жестом предложил Шеннону выложить на
стол содержимое карманов. Оттуда были извлечены ключи,
носовой платок, мелочь, бумажник и паспорт. Таможенник
потянулся к бумажнику, вытащил чековую книжку, посмотрел на
нее, крякнул и отдал обратно. Мелочь сгреб в ладонь и положил
в карман. Из бумажных денег там были две банкноты по 5000
африканских франков и несколько сотенных бумажек. Солдаты
подошли поближе, также молча сопя, держа карабины словно
дубинки и поглядывая на стол с нескрываемым любопытством.
Человек в штатском, стоящий у стола, прикарманил две купюры
по 5000 афро-франков, а один из солдат подобрал остальное.
Шеннон посмотрел на таможенника. Их взгляды встретились.
Таможенник приподнял подол рубахи и показал торчащую из-под
ремня короткую рукоятку "браунинга" 9-го калибра. Похлопал по
ней ладонью.
- Полиция, - произнес он, не отводя глаз. У Шеннона руки
чесались вмазать этому субчику по морде. Он не переставал
повторять себе: "Спокойно, малыш, только не заводись."
Он медленно, очень медленно, провел рукой в сторону стола
и вопросительно поднял брови. Штатский кивнул, и Шеннон
принялся собирать вещи и рассовывать их обратно по карманам.
Он почувствовал, что солдаты за его спиной отступили, хотя и
продолжали сжимать винтовки обеими руками, угрожая в любой
момент ударить с размаху или ткнуть прикладом, если вдруг
возникнет желание.
Казалось, что прошел целый век, пока штатский наконец
кивнул в сторону двери, и Шеннон вышел. Он ощущал, как пот
потоком льется вдоль позвоночника до самых трусов.
В холле аэропорта он обнаружил единственную белую
пассажирку того же рейса, американскую девушку, которую
пришел встречать католический священник, и у нее, после
продолжительной беседы святого отца с солдатами на местном
диалекте, особых неприятностей не возникло. Священник поднял
голову и поймал на себе взгляд Шеннона. Шеннон слегка поднял
бровь. Святой отец перевел глаза на дверь в комнату, из
которой только что вышел Шеннон, и незаметно кивнул.
На маленькой площади, перед зданием аэропорта, залитой
палящими лучами солнца, никакого транспорта не было и в
помине. Шеннон стал ждать. Через пять минут он услышал за
собой голос, говорящий с мягким американо-ирландским
акцентом.
- Тебя подбросить до города, сын мой? Они поехали в машине
священника, "фольксвагене-жучке", который для верности был
припрятан в тени пальмовой рощицы в нескольких ярдах от ворот
аэропорта. Американская девушка не уставала возмущаться:
кто-то открыл ее сумочку и рылся в ней. Шеннон молчал,
понимая, как им всем повезло, что их не побили. Священник
работал в госпитале ООН, совмещая роли капеллана, миссионера
и врача. Он с пониманием посмотрел на Шеннона.
- Они вас потрясли немного?
- Бандиты, - сказал Шеннон. Потеря 15 фунтов ничего не
значила, но оба имели в виду настроение солдатни.
- Здесь надо быть очень осторожным, в самом прямом смысле,
очень осторожным, - мягко сказал священник. - Вы заказали
гостиницу?
Когда Шеннон сказал, что нет, священник подвез его к
"Независимости", единственной гостинице в Кларенсе, где
разрешалось селиться европейцам.
- Директор гостиницы Гомез, совсем неплохой человек, -
сказал священник.
Обычно, когда в африканском городе появляется новое лицо,
следуют приглашения от других европейцев сходить в клуб,
потом зайти в бунгало, выпить немного, а вечером - на прием.
Священник, несмотря на всю свою благожелательность, не
предложил ничего подобного. В этом была очередная особенность
Зангаро, с которой столкнулся Шеннон. Влияние общего
напряжения сказывалось и на белых. Ему предстояло еще многое
узнать в ближайшие дни и, в основном, от Гомеза. С Жюлем
Гомезом он познакомился в тот же вечер. Бывшему владельцу, а
ныне директору отеля "Независимость" было пятьдесят лет.
"Pied noir" - француз из Алжира. В последние дни Французского
Алжира, почти десять лет тому назад, он продал свой
процветающий бизнес по производству сельхозтехники как раз
перед началом всеобщего хаоса, когда продать дело было уже
невозможно. С вырученными средствами он отправился во
Францию, но год спустя понял, что не может больше жить в
атмосфере Европы, и стал присматривать себе другое местечко.
Его выбор пал на Зангаро, когда до независимости оставалось
еще пять лет и об этом никто даже подумать не мог. На свои
сбережения он купил отель и существенно улучшал его год от
года.
После независимости ситуация изменилась. За три года до
приезда Шеннона Гомеза кратко информировали о том, что отель
будет национализирован, и ему будут платить в местной валюте.
Такого никогда не было, да и местные деньги ничего не стоили.
Но он схватился за должность директора, надеясь, вопреки
всему, что когда-нибудь все снова изменится к лучшему, и к
тому моменту хоть что-то останется от его единственного
имущества на этой планете, чтобы обеспечить ему старость. В
качестве директора он занимался приемом гостей и обслуживал
бар. Шеннон застал его в баре.
Войти в доверие к Гомезу было бы нетрудно. Достаточно
упомянуть старых друзей и товарищей Шеннона - членов ОАС,
служивших ранее в Легионе, десантных войсках и оказавшихся в
конце концов в Конго. Но в таком случае пришлось бы
расстаться с "крышей" простого английского туриста, который,
не зная, куда девать пять дней, прилетел с севера
исключительно из любопытства, чтобы посмотреть на загадочную
республику Зангаро. Поэтому он решил придерживаться роли
туриста.
Но позже, когда бар закрылся, он предложил Гомезу выпить у
него в номере. По непонятным причинам солдаты в аэропорту
оставили нетронутой бутылку виски в его сумке. У Гомеза при
виде ее глаза широко раскрылись. Виски было в числе тех
товаров, на импорт которых у страны не было средств. Шеннон
следил за тем, чтобы Гомезу доставалось больше, чем ему
самому. Когда он вскользь заметил, что приехал в Зангаро из
любопытства, Гомез фыркнул.
- Из любопытства? Здесь любопытно, это верно. Чертовски
странно, я бы сказал.
Хотя они говорили по-французски и были одни в номере,
Гомез понизил тон и наклонился вперед. В очередной раз Шеннон
отметил необычайное чувство страха, характерное для всех,
кого он видел, кроме бандитов в армейской форме и
полицейского, выступавшего в роли таможенника в аэропорту.
Высосав полбутылки, Гомез слегка разговорился, и Шеннон начал
потихоньку выпытывать информацию. Гомез в общих чертах
подтвердил то, что рассказал Шеннону человек, представившийся
Уолтером Харрисом, и добавил от себя несколько анекдотических
деталей, довольно мерзких в большинстве случаев.
Он подтвердил, что президент Кимба находится в городе, что
он почти не выезжает последнее время, за исключением редких
визитов в родную деревню, на том берегу реки, в стране Винду,
и что он живет в своем президентском дворце, большом,
обнесенном стенами здании, которое Шеннон видел с воздуха.
К тому времени, когда Гомез пожелал ему спокойного сна я
поплелся, шатаясь, в свою комнату в два часа ночи, удалось
собрать дополнительные крупицы ценной информации. Три
формирования, известные как гражданская полиция, жандармерия
и таможенная служба, хотя и носили оружие, но, как готов был
поклясться Гомез, не имели патронов к нему. Как
представителям Кайа, им не доверяли боеприпасы, и Кимба, с
его параноидальной боязнью переворота, лично следил за этим.
Он понимал, что они никогда не будут воевать на его стороне,
и не хотел давать им возможности выступить против. Оружие
носилось только для вида.
Гомез также клятвенно утверждал, что власть в городе
принадлежит исключительно Винду, подчиненным Кимбе. Агенты
зловещей секретной полиции обычно одеты в гражданское и
вооружены автоматическими пистолетами, у армейских солдат
винтовки, подобные тем, что Шеннон видел в аэропорту, а у
личной гвардии президента - автоматы. Гвардейцы живут
исключительно за стенами дворца, сверхпреданы Кимбе, который
никогда и шагу не ступит без, как минимум, взвода охранников.
На следующее утро Шеннон вышел прогуляться. Тут же к нему
стремглав подбежал мальчишка лет десяти-одиннадцати,
подосланный Гомезом. Только позже он понял причину. Сначала
решил, что Гомез приставил к нему мальчика вместо гида, хотя,
так как они не могли и словом перекинуться, в этом было мало
толку. Настоящая причина крылась в другом - Гомез оказывал
подобную услугу всем своим гостям, хотели они того или нет.
Если туриста почему-либо арестуют и отвезут в участок,
мальчишка через кусты рванет к Гомезу и все расскажет. Он, в
свою очередь, доведет информацию до швейцарского или
немецкого посольства, чтобы кто-нибудь начал переговоры об
освобождении туриста, пока того не забили до полусмерти.
