Мэнсону. Заключительный удар был нанесен в конце.
- Группа местных офицеров вошла в контакт со своими
бизнесменами, которые в нынешних условиях в стране вымирают.
Они намекнули, что собираются свергнуть Кимбу, организовав
переворот. Один из местных бизнесменов связался с
представителем нашей группы и рассказал об их проблемах.
Основная трудность заключается в том, что, несмотря на
офицерский статус, местные военные не обладают
соответствующей подготовкой и не представляют, как можно
свергнуть этого человека, потому что почти все время он
проводит в стенах своего дворца, в окружении охранников.
- Честно говоря, мы бы не очень огорчились, если бы Кимбы
не стало, как впрочем и его народ. Новое правительство могло
бы многое сделать для оздоровления разрушенной экономики
страны. Нам нужен человек, который мог бы отправиться на
место и составить подробный и полный отчет об уровне армии и
службы безопасности как во дворце, так и вне его, в жизненно
важных учреждениях страны. Нам нужен полный отчет о военном
потенциале Кимбы.
- Чтобы передать своим офицерам? - спросил Шеннон.
- Это не наши офицеры, а зангарийские. Факт заключается в
том, что, если они и решатся нанести удар, им полезно знать,
на каком они свете.
Шеннон поверил приблизительно половине того, что услышал,
кроме последнего. Если офицеры, находящиеся на месте, не в
силах самостоятельно оценить ситуацию, им не под силу будет
произвести переворот. Он промолчал.
- Мне придется поехать под видом туриста, - сказал он. -
Другая крыша не сработает.
- Это верно.
- Там наверняка чертовски мало туристов. А почему бы мне
не отправиться в качестве представителя дружественной фирмы к
одному из ваших деловых партнеров?
- Это невозможно, - сказал Эндин. - Если дело вдруг
сорвется, нам не расхлебать последствий.
"Ты имеешь в виду, если меня поймают", - подумал Шеннон,
но ничего не сказал. Ему платят, поэтому он должен рисковать.
За это, и за свои знания, он и получал деньги.
- Остается вопрос оплаты, - коротко сказал он.
- Значит, вы согласны?
- Если сумма подойдет, то да. Эндин одобрительно кивнул.
- Завтра утром в вашей гостинице будет лежать авиабилет из
Лондона до столицы соседнего государства и обратно, - сказал
он. - Вам придется снова полететь в Париж и получить визу на
въезд в эту республику. Зангаро настолько бедна, что у них на
всю Европу одно посольство, кстати, в том же Париже. Но на
получение зангарской визы там требуется целый месяц. В
столице соседней республики есть зангарское консульство. Там
можно получить визу за наличные в течение часа, если дать
взятку консулу. Вы понимаете, как это делается?
Шеннон кивнул. Он очень хорошо понимал, как это делается.
- Таким образом, получаете визу в соседнюю страну в
Париже, потом летите туда рейсом "Эр Африк", проставляете
зангарийскую визу и оттуда добираетесь до Кларенса местным
самолетом, платя наличными. Вместе с билетами в гостинице
завтра будет 300 фунтов стерлингов во французской валюте, на
дополнительные расходы.
- Потребуется пятьсот, - сказал Шеннон. - Это займет
минимум десять дней, а то и больше, в зависимости от
транспорта и процедуры получения виз. Три сотни не оставляют
возможности для непредвиденных взяток в случае задержки.
- Хорошо, пятьсот фунтов, французскими франками. Плюс
пятьсот вам лично, - сказал Эндин.
- Тысяча, - отозвался Шеннон.
- Долларов? Насколько мне известно, вы, ребята, привыкли к
долларовому исчислению.
- Фунтов,-сказал Шеннон.- Или 2500 американских долларов,
то есть двухмесячный оклад, если бы меня нанимали по обычному
контракту.
- Но вы будете заняты только десять дней, - запротестовал
Эндин.
- Десять дней повышенного риска, - не сдавался Шеннон. -
Если это местечко хоть наполовину соответствует тому, что вы
мне рассказали, каждому, кто попадется на такой работенке,
грозит верная смерть, причем весьма болезненная. Вы
предпочитаете, чтобы рисковал я, вместо того, чтобы
отправиться туда самостоятельно, значит - платите.
- 0'кей, тысяча фунтов. Пятьсот сейчас и пятьсот по вашему
возвращению.
- Откуда мне знать, что вы свяжитесь со мной после
возвращения? - спросил Шеннон.
- А откуда я знаю, что вы вообще там были? - парировал
Эндин. Шеннон задумался. Потом кивнул.
- Хорошо. Половину сейчас, половину после.
Через десять минут Эндин удалился, попросив Шеннона выйти
через пять минут после его ухода.
В три часа того же дня начальник сыскного агентства
вернулся с обеда. Шеннон позвонил в три пятнадцать.
- Ах, да, мистер Браун, - зазвучал голос в трубке. - Я
говорил со своим сотрудником. Он ждал, как вы ему велели, и
когда объект вышел из дома, заметил его и сел на хвост.
Объект поймал такси за углом, и мой агент проследовал за ним
в Сити. Там объект отпустил такси и вошел в здание.
- Какое здание?
- "МэнКон Хауз". Там располагается руководство компании
"Мэнсон Консолидейтед Майнинг",
- Вы не выяснили, работает ли он там? - спросил Шеннон.
- Похоже, что да, - произнес шеф агентства. - Мой агент не
смог пройти за ним внутрь здания, но заметил, как привратник
почтительно отсалютовал объекту и распахнул перед ним дверь.
Он не делал этого перед какими-то секретарями и младшими
служащими, потоком повалившими на обед.
- Внешность обманчива, - признался себе Шеннон. Мальчишка
хорошо потрудился. Шеннон дал несколько дополнительных
указаний и позже перевел по почте 50 фунтов на адрес сыскного
агентства. Кроме того, он открыл счет в банке и положил на
него 10 фунтов. На следующее утро добавил к ним еще 500
фунтов и тем же вечером улетел в Париж.
Доктор Гордон Чалмерс пил мало. Он редко притрагивался к
напиткам крепче пива и когда это случалось, становился
болтливым, на что обратил внимание его хозяин, сэр Джеймс
Мэнсон, еще во время обеда у Уилтона. В тот вечер, когда Кот
Шеннон садился в "Ле Бурже" на ДС-8 компании "Эр Африк",
следующий в Западную Африку, доктор Чалмерс ужинал со своим
однокашником по колледжу, тоже ученым, работающим в области
прикладных исследований.
Они собрались без особого повода. Он случайно, как это
иногда бывает, наткнулся на своего бывшего соученика на улице
несколько дней назад, и они условились поужинать вместе.
Пятнадцать лет прошло с тех пор как они, молодые неженатые
аспиранты, корпели до седьмого пота над своими диссертациями.
Они были серьезными и не чуждались общественных проблем, как
и подобает большинству молодых ученых. В середине пятидесятых
общество волновали атомная бомба и колониализм, и они дружно
вышагивали с тысячами других, призывая к ядерному
разоружению, с охотой вливались в различные движения за
скорейший развал колониальной империи и за свободу народам
мира. Оба были возмущены, решительны, непоколебимы, и оба так
ничего и не изменили. Однако, в своем негодовании по поводу
несправедливого устройства мира, они каким-то боком примкнули
к движению молодых коммунистов. Чалмерс перерос увлечения
юности, женился, обзавелся хозяйством, внес паевой взнос за
собственный дом и медленно сполз в болото обеспеченного
среднего класса.
Обрушившиеся на его плечи за последние две недели
неприятности побудили его выпить больше обычной рюмки вина за
ужином, существенно больше. Его друг, милый человек с мягким
взглядом карих глаз, обратил внимание на его состояние и
спросил, не может ли он чем-нибудь помочь.
Когда перешли к коньяку, доктор Чалмерс понял, что должен
поделиться своими тревогами с кем-то, лучше всего с
человеком, который в отличие от его жены тоже был ученым и
должен понять проблему. Конечно, это должно остаться строго
между ними, и друг просто светился благожелательностью и
пониманием.
Когда он услышал о дочери-калеке, и о том, как дорого
стоит ее специальное оборудование, глаза приятеля
сочувственно повлажнели и он, потянувшись рукой через стол,
пожал доктора Чалмерса за запястье.
- Не переживай так, Гордон. Это очень легко понять. Любой
на твоем месте поступил бы так же, - успокоил он его.
"Любой на твоем месте поступил бы так же", - он так прямо
и сказал. Чалмерсу стало легче, когда они вышли из ресторана
и отправились по домам, каждый своей дорогой. У него камень с
души упал, когда он поделился своими бедами.
Хотя он испрашивал у друга, чем он занимался с тех пор,
как они учились вместе, тот отвечал как-то уклончиво.
Чалмерс, удрученный собственными проблемами и с притупленным
вином сознанием, не настаивал на подробностях. Но даже сделай
он это, вряд ли бы его друг сознался, что, так и не примкнув
к буржуазии, до сих пор остался убежденным членом партии.
Глава шестая
"Конвэр-440", который осуществлял местные рейсы в Кларенс,
заложил широкий вираж над заливом перед заходом на посадку.
Сидя с левой стороны по ходу салона, Шеннон посмотрел в
иллюминатор и увидел город, проплывающий под ним. С высоты
тысячи футов он видел столицу Зангаро, занимавшую выдающуюся
в море оконечность полуострова, с трех сторон окаймленную
поросшими пальмами берегами залива, а с четвертой стороны -
землей, вдоль которой кургузый полуостров, длиной всего в
восемь миль, вливался в основную линию побережья.
Отросток земли был в три мили шириной у своего основания,
где граничил с прибрежной полосой болот, и в милю шириной у
дальнего конца, где располагался город. Берега вдоль каждой
из сторон полуострова тоже были заболочены, и только у самого
мыса болота уступали место узким пляжам, покрытым галькой.
Город покрыл оконечность полуострова поперек от одного
берега до другого и простирался вдоль него еще милю. От края
города с этой стороны, меж обработанных участков земли,
бежала полоска дороги на все оставшиеся до главного берега
семь миль.
Очевидно, все лучшие здания города располагались на
прибрежной полосе, обращенной в сторону моря, где их обдувало
свежим морским ветром, ибо с воздуха было видно, что эти дома
стоят на отдельных участках, размером с акр. Противоположная
сторона города была, вероятно, самой бедной, где тысячи
крытых жестью хибарок жались друг к другу вдоль узких грязных
улиц. Он начал внимательно разглядывать богатый район
Кларенса, где когда-то жили колониальные хозяева, так как
здесь должны были располагаться все важные здания. На осмотр
этой части города под тем углом, где он находился, ему было
отпущено не более нескольких секунд.
В самом конце прибрежного района находился маленький порт,
устроенный там, где, по непонятным с точки зрения геологии
причинам, от берега в море уходили две длинные изогнутые
дугой полоски отмелей, словно гигантские рога жука-рогача или
клешни уховертки. Сам порт расположился на основном берегу
этого залива. По обе стороны от отмелей поверхность моря была
покрыта бурунами, как заметил Шеннон, но внутри стоял полный
штиль. Несомненно, что именно эта естественная бухта,
прихотью природы пристроившаяся к оконечности полуострова,
привлекла к себе первых мореплавателей.
В центре порта, прямо напротив выхода из бухты, одиноко
громоздился бетонный причал, у которого не было пришвартовано
ни одного корабля, и вблизи просматривалось что-то вроде
пакгауза. Слева от бетонного причала располагались, судя по
всему, местные рыбаки - на покрытом галькой пляже виднелись
разбросанные в беспорядке продолговатые каноэ и разложенные
для просушки сети. Справа от причала находился старый порт:
несколько ветхих деревянных мостков, вытянувшихся в сторону
моря.
За пакгаузом ярдов на двести простиралась поросшая
бурьяном лужайка, которая упиралась в идущую вдоль берега
дорогу. По другую сторону дороги начинались дома. Шеннон
уловил краем глаза белую церквушку, построенную в
колониальном стиле, и здание, служившее, по-видимому, дворцом
губернатора в былые времена, окруженное высокой стеной. За
стеной располагался просторный двор, окруженный барачными
постройками, очевидно, появившимися недавно.
В этот момент "Конвэр" завершил вираж и выровнял курс.
