экономически невыгодной.
- А сами образцы могли бы быть взяты в другом месте,
скажем, в миле от того участка, где работали ваши люди? -
спросил Гуль.
- Да. В принципе это возможно. Но мой разведчик обнаружил
самые богатые по содержанию олова образцы.
- Но если бы он этого не сделал, - настаивал Гуль, - если
бы он собрал образцы в миле от того места. Содержание металла
могло бы сократиться наполовину?
- Да, могло бы. Вероятно, так и было бы, даже больше, чем
вполовину, я думаю. Но ведь он работал там, где работал.
- Под наблюдением? - спросил Гуль.
- Нет. В одиночестве.
- Можно обнаружить следы его деятельности?
- Нет. - отвечал Мэнсон. - Отдельные сколы на камнях
должны были давно зарасти травой. Кроме того, в этих местах
никого не бывает. На многие мили кругом ни души.
Он прервался на минуту, чтобы закурить сигару.
- Знаете, Гуль, вы чертовски умный парень. Официант, еще
бутылку коньяка, пожалуйста.
Они распрощались на ступеньках клуба в приподнятом
настроении. Швейцар остановил такси, которое должно было
отвезти Гуля к миссис Гуль в Холлэнд Парк.
- И последнее, - сказал чиновник из ФО, взявшись за ручку
на дверце машины. - Никому больше ни слова об этом. Я
составлю отчет в отделе, сугубо секретный, но, помимо того,
все должно остаться строго между вами и нами, то есть ФО.
- Конечно, - заверил Мэнсон.
- Я очень благодарен за то, что вы сочли возможным
рассказать мне все это. Вы даже представить себе не можете,
насколько легче работать, с экономической точки зрения, когда
мы в курсе происходящего. Я буду потихоньку приглядывать за
Зангаро и как только наметятся перемены на политической
сцене, вы первый об этом узнаете. Спокойной ночи.
Сэр Джеймс проводил глазами такси и знаком подозвал свой
"роллс-ройс", ожидающий неподалеку.
"Вы первый об этом узнаете, - передразнил он. - В этом ты
чертовски прав, мой мальчик. Потому, что я сам все это
заварю".
Он наклонился к переднему окошку и обратился к сидящему за
рулем шоферу:
- Если бы от таких мелких засранцев зависело в былые
времена построение нашей империи, Крэддок, мы сейчас
готовились бы к тому, чтобы колонизировать остров Уайт.
- Вы совершенно правы, сэр Джеймс, - согласился Крэддок.
Когда хозяин устроился на заднем сиденье, шофер приоткрыл
оконце в перегородке.
- Глостершир, сэр Джеймс?
- Глостершир, Крэддок.
И снова заморосил дождь, когда блестящий лимузин, прокатив
со свистом по Пикадилли, завернул на Парк Лейн в сторону
шоссе А40 и Уэст Кантри, унеся сэра Джеймса Мэнсона в особняк
с десятью спальнями, приобретенный для него благодарной
компанией три года назад за 250 000 фунтов стерлингов. Там же
находились его жена и девятнадцатилетняя дочь, но их он
приобрел себе сам.
Час спустя Гордон Чалмерс лежал рядом с женой, измученный
и злой. Скандал продолжался уже два часа кряду. Пегги Чалмерс
лежала на спине, уставившись в потолок.
- Я не могу это сделать, - в сотый раз повторял Чалмерс. -
Я не могу так просто пойти и фальсифицировать данные анализов
только для того, чтобы помочь этому подлому Джеймсу Мэнсону
заграбастать еще больше денег.
Наступила томительная тишина. Они уже много раз говорили
на эту тему с тех пор, как Пегги прочла письмо Мэнсона своему
банкиру и узнала от мужа, на каких условиях им
предоставляются гарантии безбедного существования в будущем.
- О чем разговор? - тихо произнесла она в темноте рядом с
ним. - Когда уже все обговорено и сделано, о чем еще
говорить? Достанется эта концессия ему, или русским, или
вообще никому не достанется. Поднимется цена или упадет. О
чем разговор? О каких-то камнях и пылинках металла.
Пегги Чалмерс повернулась и легла головой на грудь мужа,
вглядываясь в темные очертания его лица. За окном ночной
ветер шелестел ветвями старого вяза, рядом с которым они
выстроили новый дом со специальными приспособлениями для
своей дочери-калеки.
Когда Пегги снова заговорила, в ее голосе звучал страстный
порыв:
- Но Маргарет не кусок камня, а я не металлическая пыль.
Нам нужны деньги, Гордон, нужны сейчас и еще десять лет будут
нужны не меньше. Прошу, дорогой, умоляю, хоть раз в жизни
оставь идею написать разоблачительное письмо в "Трибюн" или в
"Прайвет Ай" и сделай так, как он просит.
Гордон Чалмерс не сводил глаз с бледной полоски между
занавесками, чуть растворенными, чтобы пропустить немного
свежего воздуха от окна.
-- Хорошо, - наконец сказал он..
- Ты это сделаешь? - спросила она.
- Да, черт подери, сделаю.
- Ты обещаешь, дорогой? Ты даешь мне слово? Снова
наступила долгая пауза.
- Даю слово, - тихо прозвучало в темноте рядом с ней. Она
уткнулась лицом в его волосатую грудь.
- Спасибо, родной. Не волнуйся. Пожалуйста, не переживай.
Через месяц все забудется. Вот увидишь.
Через десять минут она спала, вымотанная после тяжелой
ежевечерней процедуры купанья и укладывания дочери и
непривычной ссоры с мужем. Гордон Чалмерс продолжал не
отрываясь вглядываться в темноту.
- Они всегда выигрывают, - тихо произнес он через
некоторое время с горечью. - Эти ублюдки всегда побеждают,
черт бы их побрал.
На следующий день, в субботу, он заехал в расположенную в
пяти милях от дома лабораторию и написал совершенно новый
отчет для республики Зангаро. После этого сжег свои записи и
копию старого отчета, отнес все образцы породы в специальный
бак для отходов, откуда местная строительная фирма забирала
их для переработки и посыпания садовых дорожек. Запечатал
новый отчет в конверт и отослал заказным письмом на имя сэра
Джеймса Мэнсона в управление компании, после чего отправился
домой и попытался забыть об этом.
В понедельник отчет поступил в Лондон, и указания по
поводу Чалмерса были отправлены банкиру. Отчет был передан в
отдел зарубежных контрактов, для Прочтения Уиллоуби и
Брайанту. После этого Брайанту предлагалось на следующий день
выехать в Кларенс и передать отчет министру природных
ресурсов. К отчету прилагалось письмо от компании с
выражением надлежащего сожаления.
Вечером во вторник Ричард Брайант оказался в первом
корпусе лондонского аэропорта "Хитроу", в ожидании рейса
компании БЕА до Парижа, где ему предстояло, получить
соответствующую визу и пересесть на самолет компании "Эр
Африк". В пятистах ярдах от него, в третьем корпусе
аэропорта, Джек Малруни, подхватив сумку, направлялся от
стойки паспортного контроля к посадке в" самолет компании
БОАК, вылетающий ночным рейсом в Найроби. Он не был
расстроен.
Лондон ему успел надоесть. Впереди была Кения, солнце,
джунгли и призрак удачи.
К концу недели только два человека знали, что на самом
деле скрывается в недрах Хрустальной горы. Один дал слово
жене никогда не раскрывать тайну, а второй планировал свой
следующий ход.
Глава четвертая
Саймон Эндин вошел в кабинет сэра Джеймса Мэнсона с пухлой
папкой, в которой находился его стостраничный отчет по
республике Зангаро вместе с набором фотографий и несколькими
картами. Он объяснил своему шефу с чем пожаловал, и Мэнсон
одобрительно кивнул.
- Пока ты собирал материал, никто не догадался кто ты и на
кого работаешь? - спросил он.
- Нет, сэр Джеймс, я использовал псевдоним, и никто ни
разу не заинтересовался моей персоной.
- И никому в Зангаро не стало известно, что о них собирают
сведения?
- Нет. Я пользовался существующими архивными материалами,
хоть и немногочисленными, работал в библиотеках здесь и в
Европе, просматривал обычные статьи и один туристический
справочник, напечатанный в самой Зангаро, хотя это остатки от
колониальных дней, и он на пять лет устарел. Я повсюду
заявлял, что собираю информацию для диссертации по общему
положению Африки в колониальный и постколониальный периоды.
Никаких подозрении просто не могло возникнуть.
- Хорошо, - сказал Мэнсон, - Я прочту отчет позднее. А
сейчас перечисли мне основные факты.
Вместо ответа Эндин достал из папки одну из карт и
разложил ее на столе. На ней был изображен участок
африканского побережья вместе с Зангаро, которая была
помечена кружком.
- Как видите, сэр Джеймс, страна представляет собой нечто
вроде присоска к берегу, анклава, с севера и востока
граничащего с одной республикой, а с юга, на коротком участке
границы, с другой. С западной стороны - берег моря.
Она имеет форму спичечного коробка, короткой стороной
обращенного к морю, а длинными гранями уходящего в глубь
континента. Границы были проведены совершенно произвольно во
времена старой колониальной грызни за Африку и представляют
собой просто линии на географической карте. На самой
территории по сути не существует никаких границ и, благодаря
почти полному отсутствию дорог, есть только один пограничный
пункт - здесь, на дороге, ведущей на север в соседнюю страну.
Весь наземный транспорт при въезде и выезде из страны
перемещается вдоль этой дороги.
Сэр Джеймс Мэнсон внимательно осмотрел анклав на карте и
пробурчал;
- А как же восточная и южная границы?
- Никаких дорог, сэр. Ни въедешь, ни выедешь, если не
пробираться сквозь джунгли, но в большинстве случаев там
непроходимые заросли.
Площадь страны составляет 7000 квадратных миль, около
семидесяти - вдоль побережья и сотни - вглубь континента.
Столица, Кларенс, названная так по имени капитана, который
впервые высадился здесь двести лет назад, чтобы пополнить
запасы пресной воды, расположена в самом центре побережья, в
тридцати милях от северной и южной границ.
За столицей находится узкая полоска прибрежной равнины -
единственная область в стране, используемая для земледелия,
если не считать небольших прогалин в джунглях, используемых
туземцами. За равниной протекает река Зангаро, потом
начинаются отроги Хрустальных гор, сами горы и за ними - на
многие мили непроходимые джунгли вплоть до самой восточной
границы.
- А как обстоит дело с другими средствами коммуникации? -
спросил Мэнсон.
- Дорог практически нет, - продолжал Эндин. - Река Зангаро
течет от северной границы вдоль берега, недалеко от него,
пересекая почти всю страну и впадая в морс у самой южной
границы. В устье реки расположено несколько молов и пара
хижин, которые представляют собой маленький порт для экспорта
древесины. О верфи даже речи нет, а сам вывоз леса заглох
после получения независимости. Река Зангаро течет с севера на
юг вдоль побережья, сворачивая к морю через шестьдесят миль,
по сути делит республику на две части, полоску прибрежной
равнины справа от реки, которая заканчивается заросшими
камышом болотами, из-за чего к берегу невозможно пристать
даже на небольшом рыбацком катере, и внутреннюю часть страны
по другую сторону реки. К востоку от реки расположены горы, а
за ними центральная область. По реке можно было бы пускать
баржи, но в этом никто не заинтересован. В республике,
расположенной севернее, на берегу - современная столица с
глубоководной гаванью, в то время как устье Зангаро занесено
илом.
- А экспорт леса? Каким образом он осуществляется?
Эндин достал из папки крупномасштабную карту республики и
положил на стол. Карандашом указал место на юге страны, где
находилось устье реки Зангаро.
- Лес валили на севере страны, вдоль берегов реки или на
западных отрогах гор. Там и до сих пор сохранился хороший
лес, но после получения независимости это никого не
интересует. Бревна сплавлялись вниз по реке и в устье
накапливались. Грузовые суда вставали на якорь недалеко от
берега, и связанные в плоты бревна подтаскивали к ним
буксирами. Потом они сами поднимали лес наверх своими
кранами. Все это делалось в незначительных масштабах.
Мэнсон внимательно разглядывал крупномасштабную карту, на
которой уместился весь участок побережья длиной в семьдесят
миль, река, текущая почти параллельно морскому берегу,
участок земли вдоль реки, шириной в двадцать миль, узкая
полоска непроходимых болот, протянувшаяся вдоль всего берега
