своем отчете.
С оттенком вызова он осушил свой бокал. Сэр Джеймс Мэнсон
продолжал кивать головой, глядя на ученого с мастерски
наигранным благоговением.
- Просто уму непостижимо, - произнес он наконец. - Я
понимаю насколько вы, ученые, стремитесь оставаться
беспристрастными, не поддаваться чувствам, по мне кажется,
что вас это должно было взволновать. Ведь речь может идти о
новом мировом источнике платины. Вы знаете, как часто
подобное случается с редкими металлами? Раз в десятилетие,
если не один раз за всю жизнь...
На самом деле Чалмерса действительно вдохновило открытие,
и в течение трех недель он работал до поздней ночи, чтобы
проверить все до единого образцы породы с Хрустальной горы.
Но он никогда бы не признался в этом. Безразлично пожав
плечами, он произнес:
- Несомненно, это принесет большой доход "Мэн-Кону".
- Не обязательно, - тихо ответил Джеймс Мэнсон, и этим он
впервые за все время удивил Чалмерса.
- Нет? Но ведь этот громадное богатство!
- Богатство в земле, верно, - ответил сэр Джеймс, встав и
подойдя к окну. - Но очень многое зависит от того, кому оно
достанется, если вообще достанется кому-то. Видите ли,
существует опасность, что его не извлекут еще долгие годы,
или извлекут и припрячут. Разрешите мне обрисовать вам
ситуацию, мой дорогой доктор...
Он обрисовывал доктору Чалмерсу ситуацию в течение
тридцати минут, привлекая финансовые и политические
соображения, в которых ученый никогда не был особенно силен.
- В результате, - резюмировал он, - весьма возможно, это
богатство будет преподнесено на блюдечке советскому
правительству, если мы сейчас же объявим о его существовании.
Доктор Чалмерс, который ничего особенного не имел против
советского правительства, слегка пожал плечами.
- Факты упрямая вещь, мне не под силу изменить их, сэр
Джеймс.
Брови Мэнсона в страхе взметнулись вверх.
- Боже праведный, доктор, конечно вы этого не можете. -Он
с удивлением посмотрел на часы и воскликнул: - Почти час, вы
должно быть проголодались! Я-то уж точно. Пойдемте, устроим
небольшой перекус.
Он предполагал воспользоваться "роллс-ройсом", но после
утреннего звонка Эндина из Уотфорда и информации от местного
почтальона о постоянной подписке Чалмерса на "Трибюн"
предпочел обыкновенное такси.
"Небольшой перекус" на поверку оказался паштетом из
гусиной печенки, омлетом с трюфелями, тушеным зайцем под
винным соусом и бисквитами со взбитыми сливками. Как и
предполагал Мэнсон, Чалмерс, хоть и осуждал подобное
расточительство, но не страдал отсутствием аппетита. И даже
ему было не под силу изменить простые законы природы, по
которым хорошая еда вызывает чувство сытости, довольства,
благодушия и притупляет моральную бдительность. Мэнсон
рассчитывал еще и на то, что густое красное вино застанет
врасплох любителя пива, и две бутылки "Cote du Rhone"
вдохновили Чалмерса на обсуждение близких ему проблем:
работы, семьи, устройства мира.
Именно в тот момент, когда он начал рассказывать о семье и
их новом доме, сэр Джеймс Мэнсон, напустив на себя
соответствующий обстоятельствам скорбный вид, как бы
невзначай вспомнил, что в прошлом году видел по телевидению
интервью, взятое у Чалмерса на улице.
- Прошу простить меня, - сказал он, - я как-то не взял в
толк раньше... то, что случилось с вашей девочкой... какая
трагедия.
Чалмерс кивнул и уставился на салфетку. Сначала медленно,
а потом все больше проникаясь доверием, он начал рассказывать
своему шефу о Маргарет.
- Вы не сможете это понять, - вставил он по ходу рассказа.
- Я могу попытаться, - тихо сказал сэр Джеймс.- У меня
ведь тоже есть дочь. Конечно, она старше.
Через десять минут в разговоре наступила пауза. Сэр Джеймс
Мэнсон вытащил из внутреннего кармана сложенную вдвойне
бумагу.
- Даже не знаю, как бы это сказать, - начал он с некоторым
смущением, - но... в общем мне, как и всем остальным,
известно, сколько времени и сил вы отдаете компании. Я знаю,
что вам приходится долгие часы проводить на работе, а
напряжение, связанное с этой личной драмой, не может не
сказываться ни на вас, ни без сомнения, на миссис Чалмерс.
Поэтому сегодня утром я передал это распоряжение в свой банк.
Он протянул Чалмерсу ксерокопию письма, и тот погрузился в
чтение. Письмо было кратким и конкретным. Управляющему
"Кауттс Бэнк" предписывалось каждый первый день месяца
пересылать по почте пятнадцать банкнот, достоинством 10
фунтов каждая, доктору Гордону Чалмерсу, на его домашний
адрес. Переводы должны производиться в течение десяти лет,
если не поступит дополнительных распоряжений.
Чалмерс поднял глаза. На лице его хозяина застыло
сосредоточенное выражение с легким налетом смущения.
- Спасибо, - мягко произнес Чалмерс.
Сэр Джеймс положил ему руку на локоть и слегка
пожал.
- Больше не будем об этом. Выпейте коньяку. По пути в
контору Мэнсон предложил высадить Чалмерса у вокзала, откуда
он может добраться до Уотфорда на поезде.
- Я должен вернуться в контору и что-то придумать с этим
Зангаро и вашим отчетом, - сказал он.
Чалмерс смотрел из окна такси на поток машин,
устремившихся из Лондона в конце пятницы.
- Что вы намерены с ним делать? - спросил он.
- Честно говоря, пока не знаю. Конечно, мне не хотелось бы
давать ему ход. Жаль смотреть, как все уплывет в чужую
страну, а так и будет, если ваш отчет попадет в Зангаро. Но
что-то я рано или поздно должен буду им отослать.
Наступила еще одна долгая пауза, пока такси сворачивало на
привокзальную площадь.
- Я могу чем-нибудь помочь? - спросил ученый. Сэр Джеймс
глубоко вздохнул.
- Да, - сказал он негромко. - Выбросьте образцы Малруни
так же, как вы поступили бы с обычными камнями и песком.
Полностью уничтожьте свои записи. Возьмите копию своего
отчета и сделайте точно такую же с одним отличием - пусть там
будет отражено, что анализы достоверно подтверждают наличие
низкопроцентной оловянной руды, которую экономически
невыгодно добывать. Сожгите оригинальную копию своего отчета.
А после этого никогда не упоминайте о нем.
Такси остановилось, и поскольку никто из пассажиров не
сдвинулся с места, водитель просунул нос сквозь окошко в
защитном экране и обратился к сидящим на заднем сиденье:
- Приехали, командир.
- Клянусь честью, - прошептал сэр Джеймс Мэнсон. - Рано
или поздно политическая ситуация может измениться, и, когда
это случится, "МэнКон" подаст заявку на концессию для
разработки, в соответствии с принятыми в нашем бизнесе
нормами.
Доктор Чалмерс выбрался из машины и посмотрел на своего
хозяина, сидящего в дальнем углу салона.
- Не уверен, что смогу это сделать, сэр, - сказал он. -
Мне нужно все обдумать. Мэнсон кивнул.
- Конечно. Я понимаю, что просьба не из простых. А почему
бы вам не обсудить этот вопрос с женой? Я уверен, что она во
всем разберется.
После этого он захлопнул дверь и велел таксисту отвезти
его в Сити.
Этим вечером сэр Джеймс ужинал с чиновником из Форин Офис
и пригласил его в свой клуб. Это не был один из самых элитных
аристократических клубов Лондона, ибо у Мэнсона не было
намерения попытаться наскоком взять один из бастионов старого
Истеблишмента и в результате оказаться забаллотированным.
Кроме того, у него просто не было времени, чтобы карабкаться
по общественной лестнице, и не хватало терпения для общения с
надутыми идиотами, которых встречаешь на самом верху, после
того как туда взберешься. Светскую сторону жизни он доверил
жене. Рыцарский титул вещь полезная, а от остального -
увольте.
Он презирал Адриана Гуля, которого считал педантичным
болваном. Поэтому и пригласил его на ужин. И еще потому, что
он работал в отделе экономической разведки ФО (8).
Много лет назад, когда деятельность его компании в Гане и
Нигерии достигла определенного уровня, он согласился занять
место в Комитете Сити по Западной Африке. Этот орган был и до
сих пор является чем-то вроде профсоюза всех основных фирм,
базирующихся в Лондоне и производящих операции в Западной
Африке. Озабоченный вопросами торговли, а значит, и
финансами, куда более, чем, например, Комитет по Восточной
Африке, КЗА периодически производил обзор событий, как
коммерческого, так и политического свойства, происходящих в
Западной Африке. Частенько и те и другие были настолько тесно
связаны друг с другом, что становились трудно отделимы друг
от друга. Комитет подпитывал министерства иностранных дел и
торговли предложениями по поводу того, что, по их мнению,
соответствовало бы разумной политике в интересах Британии.
Сэр Джеймс сказал бы проще. Он сказал бы, что они
существовали для того, чтобы говорить правительству, как себя
вести в этой части мира, чтобы увеличить доходы. И был по-
своему прав. Он сидел на заседаниях Комитета во время
гражданской войны в Нигерии и слышал, как различные
представители банков, шахт, нефтяных и торговых компаний
высказывались за скорейший конец войны, что было синонимом
быстрой победы правительственных войск.
Легко догадаться, что Комитет предложил правительству
оказать поддержку Федералам, если те проявят стремление к
победе, причем безотлагательной и при условии, что британские
источники информации на местах смогут подтвердить это. После
этого они сидели и смотрели, как правительство, по совету
Форин Офис, развязывает очередную грандиозную нелепую
африканскую авантюру. Вместо того, чтобы закончиться через
полгода, она затянулась на два с половиной. А Гарольд
Вильсон, как и подобает политику, скорее слетал бы на луну,
чем признался, что его любимчики от его же имени наломали
дров.
Мэнсон лишился солидных доходов с выведенных из строя шахт
и из-за невозможности доставить продукцию на побережье в
условиях непредсказуемой работы местных железных дорог в то
время. Но Мак-Фадзин из компании "Шелл-БП" потерял куда
больше на нефти.
Адриан Гуль в течение долгого времени осуществлял связь ФО
с Комитетом. Теперь он сидел напротив Джеймса Мэнсона за
столиком в укромном алькове:
белоснежные манжеты торчат из-под рукавов на положенные
дюйм с четвертью, на лице застыло напряженное выражение.
Мэнсон рассказал ему полуправду обо всем происходящем,
полностью исключив упоминание о платине. Он. ограничился
оловом, правда, увеличив его количество. Имело бы смысл
начать разработку, конечно, но он, честно говоря, побаивается
слишком явной зависимости президента от русских советников.
Долевое участие в доходах зангарийского правительства сулит
приличные поступления и, таким образом, ведет к укреплению
существующей власти, но раз. диктатор всего лишь марионетка в
руках у русских, кому нужно укреплять его могущество?
Гуль все это переварил. На лице его возникло выражение
глубокой сосредоточенности.
- Чертовски сложное решение, - произнес он сочувственно. -
Я просто преклоняюсь перед вашим политическим чутьем. В
настоящий момент Зангаро на грани банкротства, обстановка
крайне неясная. Но если они разбогатеют... да, вы совершенно
правы. Настоящая дилемма. Когда вы должны отослать им
результаты анализов?
- Рано или поздно, - проворчал Мэнсон. - Вопрос в том, что
же мне делать? Если они покажут отчет в русском посольстве,
торговый советник тут же поймет, что залежи олова подлежат
разработке. После этого возникнет вопрос о концессии на
добычу. Она уплывет в чужие руки, диктатор будет благополучно
богатеть, и, кто знает, какими проблемами это может грозить
Западному миру? Мы остаемся с носом.
Гуль задумался.
- Я просто подумал, что надо бы поставить вас в
известность, ребята, - сказал Мэнсон.
- Да, да, большое спасибо. - Гуль был погружен в себя. -
Скажите, - наконец очнулся он, - что будет, если вы сократите
количество содержания олова на тонну породы вполовину?
- Сократить наполовину?
- Да, поделить надвое. Представить цифру, составляющую
ровно пятьдесят процентов от количества олова на тонну в
ваших образцах?
- Ну, в таком случае, промышленная разработка олова станет
