- Как же, было дельце. Такого вам видеть не
приходилось... Все эти крутые ребята из гестапо и их
девочки... Пьяные вдрызг. Но вся картотека в полном
порядке. Без звука нам передали. Видно, надеялись на
хорошее обхождение. Конечно, мы с ними поступили, как
подобает, и направили всех в лагерь под Мюнхеном. Больше о
них ничего не слышал. Полагаю, многие были повешены за
военные преступления... А документы мы передали в штаб в
Зальцбурге и направились в долину Миттерсялл на поиск
другого тайника.
Майор Смит сделал добрый глоток из бокала и закурил
сигарету:
- Вот вроде и все, что я могу сказать.
- Я знаю, в то время вы были вторым лицом в команде. А
командиром - полковник Кинг из армии Паттона, американец.
- Все верно. Прекрасный человек. Интересно, что он
отращивал усы, а это не похоже на американцев... Неплохо
разбирался в местных винах. В общем, вполне цивилизованная
личность.
- В своем отчете об операции он отметил, что передал вам
все документы для предварительного изучения, ведь вы были в
подразделении экспертом по немецким вопросам. А затем вы
вернули их уже с вашими комментариями... - Джеймс Бонд
помедлил. - Все до единого?
Майор Смит намек проигнорировал.
- Все правильно. В основном это были списки имен.
Настоящий подарок для контрразведки. Ребятам из Зальцбурга
он очень понравился. Появилось много новых ниточек. Я
думаю, оригиналы и сейчас где-то лежат. На Нюрнбергском
процессе их использовали. Да, бог ты мой, - предался он
воспоминаниям, - то были самые прекрасные дни в моей жизни,
когда мы с командой носились по всей стране. Вино, женщины,
песни! Что и говорить...
Здесь майор Смит сказал чистую правду. До 1945 года ему
приходилось попадать в весьма опасные переделки. Когда в
1941 году были сформированы отряды коммандос, он попросился
добровольцем и был переведен из Королевской морской пехоты в
штаб по проведению совместных операций под руководством
Маунтбэттена. Благодаря прекрасному немецкому языку (его
мать - уроженка Гейдельберга) он получил незавидную работу
переводчика в отряде коммандос, проводившем операции за Ла-
Маншем. Ему посчастливилось за два года боев не получить ни
царапины и стать кавалером военного ордена Британской
империи, которым в войну награждали далеко не всех. Когда
секретной службой и отделом совместных операций было
сформировано Бюро специальных операций, майор Смит получил
временную подполковничью должность и приказ возглавить
подразделение по поиску хранилищ архивных документов гестапо
и абвера. Управление стратегических служб настояло, чтобы
эта работа проводилась совместно с американской армией, в
результате чего вместо одного было создано шесть
подразделений, приступивших после победы к поискам в
Германии и Австрии. Каждое подразделение насчитывало
двадцать человек и имело на вооружении легкий
бронетранспортер, шесть джипов, автомобильную радиостанцию и
три грузовика. Контроль за их действиями осуществлялся
Объединенным штабом англо-американских экспедиционных войск,
от него же поступала разведывательная информация, полученная
по каналам армейской разведки, СИС и УСС. Майор Смит
являлся человеком номер два в подразделении "А",
действовавшем в Тироле - районе с множеством подходящих мест
для оборудования тайников и удобных путей в Италию. Не
случайно Тироль рассматривался в качестве убежища щ 1 теми,
за кем охотились ребята из Бюро специальных операций. И,
как только что майор Смит рассказал Бонду, их взяли
тепленькими, без перестрелки, за исключением двух выстрелов,
произведенных майором Смитом. Как бы между прочим Джеймс
Бонд спросил:
- Имя Ганса Оберхаузера вам о чем-нибудь говорит?
Майор нахмурился, пытаясь вспомнить:
- Вроде бы нет.
Было восемьдесят градусов в тени по Фаренгейту, а у него
по коже мороз прошел.
- Позвольте немного освежить вам память. В тот день,
когда вам дали для просмотра документы, в отеле
"Тифенбруннер", где вы были расквартированы, вы наводили
справки о самом лучшем горном проводнике в Китцбухеле. Вам
посоветовали обратиться к Оберхаузеру. На следующий день вы
попросили у командира день отпуска и получили его, а рано
утром приехали к дому Оберхаузера, арестовали его и увезли
на джипе. Теперь припоминаете?
Как часто это же выражение "освежить память" майор Смит
повторял сам, когда пытался загнать в ловушку какого-нибудь
немецкого лгуна. "Осторожнее. Ты ведь многие годы ожидал
этого". Он с сомнением покачал головой:
- Нет, не припоминаю.
- Хромой мужчина с седыми волосами. Немного говорил
по-английски, до войны был лыжным инструктором.
Майор Смит открыто взглянул в холодные ясные голубые
глаза:
- Простите, ничем не могу помочь вам.
Джеймс Бонд вытащил из внутреннего кармана синюю кожаную
записную книжку, полистал ее и нашел, что нужно. Он
взглянул на майора:
- В то время вы были вооружены табельным пистолетом марки
"Вэбли-Скотт" сорок пятого калибра с серийным номером
восемь-девять-шесть-семь-три-шестьдесят два.
- Точно, это был "Вэбли". Чертовски неудобное оружие.
Надеюсь, теперь-то снабжают "Люгерами" или тяжелыми
"Береттами"... Однако про номер сказать ничего не могу.
- Номер точный, - заявил Джеймс Бонд. - У меня есть дата
выдачи вам пистолета в штабе и дата его возврата. И вы оба
раза подписались в книге выдачи и приема оружия.
Майор Смит передернул плечами:
- Тогда, наверно, это мой пистолет. Однако, - он
постарался вложить раздражение в голос, - к чему вы клоните,
могу я вас спросить?
Джеймс Бонд взглянул на него, не скрывая любопытства, и
вежливым, на этот раз добрым тоном, произнес:
- Вы сами прекрасно знаете, к чему я клоню, Смит, - он
сделал паузу, подумал немного. - Вот что я вам предлагаю.
Я сейчас выйду минут на десять в сад, и у вас будет время
подумать. Когда решите, дайте мне знать. - И серьезно
добавил. - Если вы расскажете все сами, я сделаю так, чтобы
вам было значительно легче.
Бонд направился к двери, ведущей в сад, перед выходом
повернулся:
- Боюсь, вопрос заключается в том, чтобы поставить все
точки над "и". Видите ли, вчера в Кингстоне я побеседовал с
братьями Фу.
Он вышел на лужайку. Майор Смит почувствовал небольшое
облегчение. "По крайней мере, теперь борьба намеков,
надуманных алиби, оговорок закончилась. Если этот Бонд
добрался до братьев Фу, даже до одного из них, можно быть
уверенным, что они раскололись. Меньше всего им хотелось бы
войти в конфликт с властями, да и в любом случае в слитках
осталось лишь около шести дюймов".
Майор Смит резко поднялся на ноги, подошел к набитому
бутылками стенному бару и налил еще одну порцию бренди с
имбирным элем, почти половина на половину. С другой
стороны, он мог бы их прокутить, время пока еще есть.
Будущее вряд ли сделает ему много таких подарков. Он вновь
уселся в кресло и закурил двадцатую сигарету за этот день.
Часы показывали одиннадцать тридцать. Если избавиться от
посетителя хотя бы через час, у него останется уйма времени
для общения с "людьми" у рифа. Он сидел, пил и продумывал
свои действия. От него зависело, длинная получится история
или короткая - WKHO долго распространяться о погоде, о
растительности в горах, а можно все изложить коротко. Да,
его рассказ будет коротким.
Тогда, в большом двуспальном номере отеля "Тифенбруннер",
разложив на свободной кровати документы и кожаные папки, он
ничего не выискивал специально, просто отбирал образцы и
обращал внимание на те материалы, которые были помечены
красным шрифтом. Kommandosache - Kohst vertraulich.
Их было немного. В основном они представляли собой
конфиденциальные сообщения о немецкой руководящей верхушке,
расшифрованные перехваты переговоров союзников, информацию о
местонахождении секретных складов. Поскольку сбор таких
материалов являлся главной задачей подразделения "А", майор
Смит просматривал их с особым интересом. Это были данные о
продовольствии, взрывчатке, оружии, шпионские сообщения,
файлы на сотрудников гестапо. Замечательный улов! А в
нижней части пакета находился единственный опечатанный
красным сургучом конверт с пометкой: "Вскрыть только в
самых чрезвычайных обстоятельствах". В конверте всего один
лист с коротким неподписанным текстом, выполненным красными
чернилами. Под заголовком "ВАЛЮТА" написано по-немецки:
"Кайзерова гора. Франзисканер Хальт. 100 м восточнее -
каменная пирамида. Ящик. 2 слитка. 24 кг". Под текстом -
перечень размеров в сантиметрах. Майор Смит развел руки в
стороны, как если бы показывал в разговоре с друзьями размер
пойманной им рыбы. Судя по размерам, слитки, должно быть,
большие - примерно в ширину его плеч, да и в торце два на
четыре дюйма. Одна английская восемнадцатикаратная золотая
монета идет в наши дни по два-три фунта стерлингов! Да, ему
чертовски повезло! Сорок, а то и пятьдесят тысяч фунтов!
Не исключено, что даже сто тысяч! Он не переставал
подсчитывать и одновременно быстро и хладнокровно, опасаясь,
как бы кто не зашел в номер, сжег документ и конверт, растер
пепел в порошок и выбросил в туалет. Затем разложил
трофейную австрийскую крупномасштабную карту военно-
геодезического управления и сразу отыскал на ней отметку с
надписью "Франзисканер Хальт". Судя по топографическому
знаку, это была нежилая избушка для альпинистов,
расположенная на седловине, как раз под самым высоким
восточным пиком Кайзеровых гор, которые своими очертаниями
вызывали у посетителей Китцбухеля благоговейный страх. А
каменная пирамида находится приблизительно здесь - он
отметил место на карте ногтем. Боже, до такого богатства
всего лишь десять миль езды и не более пяти часов
восхождения!
Все в начале происходило именно так, как описал Бонд. В
четыре утра майор Смит подъехал к дому Оберхаузера,
арестовал его, заявив протестующей и плачущей семье, что
отвезет Оберхаузера для допроса в лагерь под Мюнхеном. Если
за ним не числится никаких преступлений, в течение недели он
вернется домой. Если же семья поднимет шум, то это только
ухудшит положение арестованного. Смит отказался назвать
свое имя и догадался заранее закамуфлировать номер своего
джипа. Через сутки подразделение "А" передислоцируется, а к
тому времени, когда военные власти доберутся до Китцбухеля,
инцидент будет похоронен в болоте неразберихи, всегда
сопутствующей приходу войск.
Оберхаузер, оправившись от пережитого страха, оказался
вполне приятным мужчиной, а когда Смит со знанием дела
поговорил с ним об альпинизме и катании на лыжах - его
довоенном хобби - он и совсем успокоился. На это и
рассчитывал Смит. Дорога на Куфстейн проходила у основания
Кайзеровой горы, и Смит, медленно ведя машину, восхищался
вслух красотой горных вершин, которые освещались алеющей
утренней зарей. Подъехав к подножию "золотой" горы, как ее
успел окрестить Смит, он затормозил, съехал с дороги в
густую траву, и, повернувшись к пассажиру, доброжелательно
сказал:
- Оберхаузер, как человек, вы мне по душе. У нас общие
интересы, а из вашего разговора и моих собственных суждений
о вас я пришел к убеждению, что с нацистами вы не
сотрудничали. Вот что я предлагай. Давайте проведем день
здесь, совершим восхождение на Кайзерову гору, а потом я
отвезу вас назад в Китцбухель и доложу командиру, что в
Мюнхене с вами разобрались и претензий не имеют.
Он усмехнулся:
- Ну, как насчет такого варианта?
Мужчина чуть не расплакался от благодарности:
- Но нельзя ли получить какой-нибудь документ,
подтверждающий благонадежность?
- Вполне. Для этого будет достаточно моей подписи.
Согласие было достигнуто, джип надежно укрыт от
посторонних глаз, и они размеренным шагом двинулись по
предгорью, вдыхая запах сосновой смолы.
Для восхождения Смит был одет неплохо - в рубашке
защитного цвета, шортах, прекрасных американских десантных
ботинках с толстой подошвой. Его единственной лишней ношей
был пистолет системы "Вэбли-Скотт", и Оберхаузер, понимая,
что он все-таки оставался пленником, тактично не предложил
