- Вы желаете, чтобы я все это изложил в письменном виде и
подписался?
- Если вы хотите. Но это не для меня - для военного
трибунала. Делом займется руководство частей, где вы
служили. Юридические аспекты меня не интересуют. Все, о
чем вы мне рассказали, я изложу в отчете для моей службы, а
она передаст его Королевской морской пехоте. Потом,
полагаю, материалы через Скотланд-Ярд попадут к
Государственному прокурору.
- Могу я задать один вопрос?
- Разумеется.
- Каким образом все обнаружилось?
- Ледник был небольшим. В этом году весной тело
Оберхаузера после таяния снегов обнаружили альпинисты.
Сохранились полностью его документы и все, что было при нем.
Его опознала семья. Дальше - дело техники. Изъятые из
трупа пули сказали об остальном.
- Но вы-то каким образом оказались причастным к этому
делу?
- Ответственность за работу Бюро специальных операций
была возложена на мою, э... службу. К нам пришли
документы, и я просмотрел всю папку. Мои руки в то время
были свободны, и я попросил разрешения найти преступника.
- Но почему?
Джеймс Бонд посмотрел майору Смиту прямо в глаза.
- Дело в том, что Оберхаузер был моим другом. Перед
войной, когда мне не было еще и двадцати, он учил меня
кататься на лыжах. Это был прекрасный человек. Он заменил
мне отца, когда я особенно нуждался в этом.
- Да, я понимаю, - майор Смит отвел глаза в сторону. - Я
очень сожалею.
Джеймс Бонд поднялся на ноги.
- Ну, что же, пора возвращаться в Кингстон, - он сделал
останавливающий жест рукой. - Не беспокойтесь, дорогу к
машине я найду один.
Он посмотрел на сидящего перед ним пожилого человека и
резко, даже грубовато, чтобы, как показалось Смиту, скрыть
некоторое затруднение, произнес:
- Пройдет около недели, прежде чем они пришлют
кого-нибудь за вами.
И пошел по лужайке, через дом, и вскоре майор Смит
услышал звук стартера и шуршание шин по запущенной дороге от
виллы.
Майор Смит продолжал выискивать у рифа свою добычу и
пытался понять точный смысл последних слов Бонда. Его губы
под маской скривились в невеселой улыбке. Конечно же, все
просто. Старый, опробованный прием, когда провинившегося
офицера оставляют наедине с револьвером. Если бы Бонд
захотел, он позвонил бы в Дом правительства и попросил
направить сюда офицера из местного полка для произведения
ареста майора Смита. Что ж, он поступил порядочно. А может
быть, нет? При самоубийстве все будет выглядеть пристойнее,
да вдобавок еще отпадет необходимость большой бумажной
волокиты и будут сэкономлены деньги налогоплательщиков.
Должен ли он пойти Бонду навстречу и поступить, так сказать,
прилично? Соединиться навеки с Мэри, куда бы не
направлялись самоубийцы - в рай или в ад? Или же пройти
весь этот круг - возмущение, скучные формальности, крупные
заголовки в газетах, монотонность существования при
отбывании пожизненного заключения, которое неизбежно
когда-нибудь закончится. Вместе с третьим приступом. Но
есть и третий путь - защищаться. Сослаться на военное
время, борьбу с пытавшимся бежать пленным Оберхаузером,
знавшим о тайнике с золотом, естественное побуждение
скрыться с золотом Смита - бедного офицера из коммандос,
внезапно обнаружившего богатство.
Стоит ли ему отдавать себя в руки правосудия?
Непроизвольно майор Смит представил, что вот он находится на
скамье подсудимых, офицер с великолепной выправкой,
подтянутый, в прекрасно сшитой парадной форме синего цвета с
красными петлицами, со всеми наградами на груди - такова
традиционная форма одежды в военном трибунале. Нужно будет
попросить Луну, чтобы проверила, не завелась ли моль в ящике
с одеждой, находившемся в нежилой комнате. А может, там
появилась и сырость? Если погода будет хорошей, проветрить
все на солнце, почистить щеткой. С помощью корсета он
сможет еще втиснуть свою сорокадюймовую талию в
тридцатичетырехдюймовые брюки, сшитые двадцать, а то и
тридцать лет назад знаменитой фирмой "Гивз". В зале суда,
который состоится, вероятно, в Чатеме, будет находиться
защищающий его адвокат, столь же стойкий и непоколебимый,
как и полковник. Кроме того, есть еще и возможность подать
апелляцию в вышестоящий суд. Дело может стать знаменитым.
Почему бы и нет?.. Он мог бы продать газетам право на
публикацию его воспоминаний, написать книгу...
Майор Смит почувствовал, как в нем поднимается
возбуждение. "Осторожно, старина! Осторожно!" Он поставил
ноги на грунт и передохнул среди танцующих волн северо-
восточного пассата, который нес приятную прохладу на
северное побережье до наступления самых жарких месяцев -
августа, сентября и октября. Скоро он выпьет пару порций
джина, затем небольшой ланч и сиеста, а затем можно все
продумать более тщательно. Не забыть еще, что он приглашен
на коктейль к Арукделям и на ужин в клубе "Парк Шоу Бич".
После игры в бридж - домой и принять снотворное. Ободренный
рутинной перспективой дня, Смит отогнал далеко на задворки
памяти черную тень Бонда. "Эй, скорпена, где ты?
Осьминожка ожидает свой обед!" Майор Смит опустил голову в
воду и медленно поплыл между кораллами к окаймленному белой
пеной рифу, продолжая выслеживать отдохнувшими глазами
добычу.
Вдруг он заметил два направленных на него антеннообразных
отростка каракатицы, вернее ее вест-индской родственницы
лангусты, высунувшейся из глубокой расщелины под коралловым
наростом. Судя по толщине отростков, это крупный экземпляр,
фунта на три-четыре. В другое время Смит поставил бы ноги
рядом со щелью и взмутил воду, чтобы лангуста высунулась
подальше - ведь она очень любопытна. Затем он пронзил бы ее
голову трезубцем и отнес бы домой на обед. Но сегодня
единственной добычей для него могла Быть рыба-скорпена, и он
сконцентрировал все силы на поисках косматого прерывистого
силуэта. Десятью минутами позже он обратил внимание на
клочок морских водорослей на белом песке, но что-то ему
подсказывало, что это не просто водоросли. Осторожно
поставив ноги на дно, он увидел, как на клочке вдруг
возникли ядовитые шипы - это она, скорпена, причем
значительных размеров, примерно три четверти фунта. Смит
приготовил гарпун и стал медленно продвигаться вперед.
Теперь красные злые глаза рыбы были широко открыты и
наблюдали за ним. Он должен будет сделать резкий короткий
удар, причем из положения, когда трезубец будет практически
в вертикальном положении, в противном случае, он знал из
опыта, даже острые как бритва зубцы гарпуна почти наверняка
соскользнут с роговой ткани головы чудища. Он приподнял
ноги с грунта и очень медленно поплыл вперед, пользуясь
свободной рукой как плавником. Время! Он произвел резкий
выпад гарпуном вперед и вниз. Но рыба успела отреагировать
на едва заметные колебания идущих впереди трезубца токов
воды, подняв со дна фонтан песка, взметнулась вверх и словно
птица пролетела под самым животом Смита. Майор Смит
покрутился в воде, осмотрелся. Так и есть, скорпена сделала
именно то, что делает часто - укрылась в водорослях у
ближайшего камня, слившись с окраской дна. Смит проплыл еще
несколько футов и опять нанес удар, прицелившись получше.
На этот раз он не промахнулся, и она извивалась и
трепыхалась на конце гарпуна.
От возбуждения и усталости, пусть и небольшой, майор Смит
тяжело дышал, чувствуя приближение старой боли в области
груди. Нащупав ногами дно, он нанизал рыбу на гарпун до
конца и вытащил ее, все еще трепетавшую, из воды.
Медленными шагами проделал он весь обратный путь по лагуне,
вышел из воды и добрел по песчаному пляжу до деревянной
скамейки, установленной под виноградной лозой. Здесь он
бросил гарпун с добычей рядом с собой на песок и уселся
отдохнуть. Через каких- то пять минут майор Смит
почувствовал странное онемение в районе солнечного
сплетения. Взглянув вниз, он оцепенел от ужаса и
недоумения. На фоне загара на коже выделялось белое пятно
размером с мячик для игры в крикет, а в центре пятна - один
за другим три пореза, из которых просочились капельки крови.
Машинально стерев эту кровь, майор обнаружил маленькие
дырочки размером с булавочный укол. Он припомнил, как
взметнулась скорпена и громко, с благоговейным страхом, но
без упрека прошептал:
- Ты все же достала меня, тварь! Боже мой, ты меня
достала!
Неподвижно сидя на скамейке и рассматривая ранку, Смит
пытался припомнить, что говорилось о ядовитых уколах
скорпены в американском издании книги "Опасные морские
животные", которую он позаимствовал в институте, да так и не
удосужился вернуть. Он тихонько потрогал, а затем и нажал
на белое пятно вокруг уколов. Так и есть, кожа полностью
онемела. И под нею уже начала распространяться
пульсирующими толчками боль. Скоро эта боль усилится,
пройдет по всему телу и станет настолько невыносимой, что он
будет со стонами кататься по леску, чтобы избавиться от нее.
Его начнет рвать, изо рта пойдет лена, наступит бредовое
состояние с конвульсиями, после чего - полная потеря
сознания. В его случае все это быстро приведет к сердечной
недостаточности и к смерти. Если верить книге, весь цикл
завершится примерно через четверть часа. Все, что ему
осталось - это пятнадцать минут отвратительной агонии!
Конечно, существуют и лекарства - прокаин, антибиотики и
антигистамины - если его слабое сердце выдержит их. Но они
должны находиться под рукой. Даже если бы дома или у
доктора Каузака оказались бы в наличии эти современные
препараты, он не смог бы попасть на виллу "Маленькие волны"
раньше, чем через час. Первый приступ боли как будто
прострелил все тело майора и заставил его сложиться пополам.
Затем второй, третий приступы радиальной конвульсией прошли
от желудка до конечностей. Во рту появился сухой
металлический привкус, в губы словно вонзились иголки. Он
вскрикнул и свалился со скамейки. Пошлепывание хвоста рыбы
по песку рядом С его головой напомнило ему о скорпене.
Болевые спазмы временно прекратились, но все тело было в
огне. Мозг работал четко. Ну конечно! Эксперимент! Он
должен, он обязан добраться до Осьминожки и отдать ей
добычу! "О, моя милая Осьминожка, будет тебе последнее
угощение".
Повторяя эти слова, майор Смит на четвереньках отыскал
маску, с трудом натянул на голову, схватил гарпун со все еще
бьющейся рыбой и, прижимая свободной рукой живот, сполз по
песку в воду.
До кораллового убежища осьминога было пятьдесят ярдов по
мелководью, и майор Смит со стонами, не снимая маски,
кое-как преодолел это расстояние, большей частью ползком на
коленях. Когда глубина воды увеличилась, а до цели
оставалось совсем немного, ему пришлось встать на ноги, и он
от боли задергался и зашатался из стороны в сторону, как
кукла-марионетка на ниточках. Наконец он добрел и огромным
усилием воли, стараясь устоять, наклонил голову, чтобы
набрать немного воды в маску для прочистки стекла,
запотевшего от его стонов. Затем, не обращая внимания на
кровь, хлеставшую из нижней губы, он с трудом наклонился
посмотреть на обиталище Осьминожки. Да! Ее коричневая
масса была на месте и возбужденно шевелилась. Почему?
Майор Смит увидел медленно опускающиеся в воде на дно черные
сгустки крови. Ну конечно же! Милая Осьминожка
распробовала его кровь. От очередного приступа боли голова
у Смита пошла кругом. Он как в бреду услышал свое
собственное бормотание в маску: "Соберись, Декстер,
старина! Дай Осьминожке пообедать! " Он сделал над собой
усилие и восстановил равновесие. Взяв гарпун поближе к
нижней части древка, он опустил скорпену к уже ходящей
ходуном норе.
Возьмет ли Осьминожка наживку? Ядовитую наживку,
убивающую сейчас майора Смита, но, может быть, безвредную
для осьминога? Эх, если бы Бенгри мог оказаться рядом и
понаблюдать! Из норы возникли три сильно извивающихся
щупальца и закружились вокруг скорпены. Перед глазами Смита
стоял серый туман. Он был близок к потере сознания, но
все-таки попытался развеять этот туман и слабо потряс
головой. И тогда щупальца обвились, но не вокруг скорпены!
Вокруг руки майора Смита, почти до локтя. Его рот
