тщеславие.
- Империя как таковая создана только-только. Пройдет еще немало
времени, прежде чем я смогу править не из седла, а с трона.
Разговорить его большого труда не составило. Грубый и в общем-то не
пользующийся влиянием, этот гот тем не менее представлял собой довольно
колоритную фигуру. С ним стоило поговорить: он немало повидал и его трудно
было чем-то удивить.
Планы Классика удивляли глубиной и вовсе не казались безумными. Он
хотел отделить Галлию от Рима и тем самым отрезать от Империи Британию. С
немногочисленными гарнизонами, с норовистым и обидчивым населением остров
просто свалился бы ему в руки.
Эверард знал, что Классик сильно недооценивает мощь и
целеустремленность Рима. Но это естественная ошибка. Он не знал, что
гражданские войны закончились, а Веспасиан будет продолжать править
уверенно и со знанием дела.
- Нам нужны союзники, - признал Классик. - Но Цивилис колеблется... -
Он сомкнул губы, опять сообразив, что сказал слишком много, затем спросил
в упор: - Каковы твои намерения, Эверард?
- Я просто путешественник, сир, - уверил его патрульный. - "Выбери
верный тон, не просительный и не наглый".
- Вы оказали мне честь, поделившись своими планами. Перспективы
торговли...
Классик нетерпеливо отмахнулся и отвел взгляд. На его лице появилось
жесткое выражение. "Он раздумывает, и видимо, близок к решению, над
которым, должно быть, размышлял раньше. Могу предположить какое". По спине
Эверарда пробежал холодок.
Берманд закончил свой короткий разговор с римлянином, затем отдал
приказ стражнику отвести пленника в грубую мазанку из тех, что германцы
построили для себя на время осады. Потом, подъехав к небольшой группе
шумных подростков, гарцевавших неподалеку на лошадях, он обратился к
самому маленькому и шустрому среди них. Парень послушно кивнул и поспешил
к убогим укрытиям, обогнав римлянина и стражника.
Германцы еще оставались там, чтобы присматривать за гражданским
населением крепости, и у них было несколько лишних лошадей, припасы и
снаряжение, которые Берманд мог потребовать для своих нужд.
- В чем дело? - резко спросил Классик, когда он присоединился к ним.
- Их легат, как я и думал, - ответил Берманд. - Я решил, что надо
отвезти его к Веледе. Гутлаф, мой самый быстрый всадник, поехал вперед
предупредить ее.
- Зачем?
- Я слышу, люди ропщут. Дома народ тоже недоволен. Да, у нас были
победы, но нам пришлось пережить и горечь поражений, а война все тянется.
Под Асцибургием [Асцибургий - город в Германии, ныне предположительно
Асберг], и это не секрет, мы потеряли цвет нашей армии, и я сам пострадал
так, что несколько дней не мог даже двигаться. Чтобы одолеть противника,
нужны свежие силы. Люди говорят, сейчас самое подходящее время устроить
кровавый пир для богов. А тут целое стадо врагов попало в наши руки. Надо,
мол, зарезать их и принести в жертву богам, тогда мы одержим победу.
Эверард услышал вздох наверху.
- Если того хотят твои подчиненные, то так и сделай. - Классик
произнес это почти спокойно, хотя именно римляне пытались отучить галлов
от человеческих жертвоприношений.
Берманд уставился на него единственным глазом.
- Что? Этих осажденных, сдавшихся тебе под честное слово?
Очевидно было, что ему не нравится эта идея и смирился он с ней
только по необходимости. Классик пожал плечами.
- Они бесполезны, пока их не откормишь, да и потом им доверия не
будет. Убей их, если захочешь.
Берманд весь сжался.
- Я не хочу. Такая резня спровоцирует римлян на более активные
действия. Глупо. - Он помолчал. - Но какую-то уступку сделать нужно. Я
пошлю к Веледе этого сановника. Пусть поступает с ним как хочет и убеждает
людей в правильности своего решения.
- Воля твоя. Ну, а у меня свои дела. Прощай.
Классик пришпорил коня и галопом поскакал в южном направлении. Он
быстро миновал повозки и колонну пленников, становясь все меньше и меньше,
и пропал из виду, где дорога сворачивала за стену густого леса.
Эверард знал, что там стояла лагерем большая часть германцев.
Некоторые лишь недавно присоединились к войску Берманда, другие находились
под стенами Кастра Ветера в течение нескольких месяцев, и им до смерти
надоели заросшие грязью мазанки. Лес, хоть и без листьев, все же защищал
от ветров, он был живой и чистый, как в родных краях, а ветер в вершинах
деревьев разговаривал на языке таинственных богов. Эверард усилием воли
унял дрожь.
Берманд, прищурясь, смотрел вслед своему союзнику.
- Занятно... - произнес он на своем языке. - Да... - Мысль еще не
оформилась, возникло только смутное предчувствие, которое заставило его
развернуться и, махнув телохранителям, поехать за человеком в тоге с его
сопровождающим.
Телохранители поспешили за ним, и Эверард рискнул присоединиться.
Посыльный Гутлаф выехал из-за хижин на свежем пони с еще тремя запасными.
Он спустился к реке и погрузился на ожидающий его паром.
Приблизившись к легату, Эверард смог хорошо разглядеть его. Судя по
чертам довольно красивого, даже несмотря на перенесенные лишения, лица, по
происхождению он был италийцем. Повинуясь приказу, он остановился и теперь
с античным бесстрастием ожидал, как распорядится судьба.
- Я сам займусь этим делом, а то как бы чего не вышло, - произнес
Берманд. - Затем галлу на латинском: - Возвращайся к своим обязанностям. -
И двум своим воинам: - Вы, Саферт и Гнаф, доставите этого человека жрице
Вел-Эдх к бруктерам.
Гутлаф только что отправился, чтобы предупредить ее, но это к
лучшему. Вам придется ехать помедленнее, а то угробите римлянина: он и без
того слаб.
Почти доброжелательно он обратился к пленнику на латинском:
- Тебя доставят к святой женщине. Думаю, к тебе хорошо отнесутся,
если не будешь брыкаться.
С благоговейным страхом получившие приказ воины поспешили в свой
бывший лагерь готовиться в дорогу.
В голове Эверарда зазвучал дрожащий голос Флорис:
- Это, должно быть, Муний Луперк. Ты, надо полагать, знаешь, что с
ним случилось.
- Я знаю, что произойдет со всеми вокруг меня, - ответил патрульный,
субвокализируя.
- И мы ничего не можем сделать?
- Нет. Эти события описаны в истории. Держись, Джейн.
- Ты мрачно выглядишь, Эверард, - произнес Берманд на германском
наречии.
- Я устал, - ответил Эверард.
Знание этого языка (как и готского) вложили в него на всякий случай,
когда он покидал двадцатый век. Язык напоминал тот, который он использовал
в Британии четырьмя веками позже, когда потомки варваров с берегов
Северного моря отправились ее завоевывать.
- Я тоже, - пробормотал Берманд. - На мгновение в нем проявилась
необычная, внушающая симпатию мягкость. - Мы оба долго были в пути, не так
ли? Надо отдохнуть, пока есть возможность.
- Я думаю, тебе пришлось тяжелее моего, - произнес Эверард.
- Ну, в одиночестве меньше хлопот. Да и земля цепляется к сапогам,
если пропитана кровью.
В предчувствии удачи Эверарда охватила дрожь. Именно на это он
надеялся, над этим упорно бился с тех пор, как прибыл сюда два дня тому
назад. Во многих отношениях германцы вели себя как дети, капризные,
простодушные. Больше, чем Юлий Классик, которому хотелось лишь
продемонстрировать свои амбиции, Клавдий Цивилис - Берманд - жаждал
общения с дружелюбным собеседником, возможности облегчить душу с тем, кому
ничего от него не нужно.
Эверард связался с Флорис.
- Слушай внимательно, Джейн. И сразу передавай любые вопросы.
За время короткой, но интенсивной подготовки Эверард убедился, что
она хорошо разбирается в людях. Вдвоем им легче будет понять, что
происходит.
- Ладно, - нервно ответила она, - но лучше не упускать из виду и
Классика.
- Ты с юных лет сражался на стороне Рима? - спросил Эверард на
германском.
Берманд издал короткий смешок.
- Да уж, и не только сражался. Ходил в походы, учил рекрутов, строил
дороги, торчал в бараках, дрался, пьянствовал и развратничал, проигрывался
в пух и прах, умирал от болезней - в общем, терпел бесконечную дурь
солдатской жизни.
- Я слышал, у тебя есть жена, дети, хозяйство.
Берманд кивнул.
- Не одни лишь тумаки да шишки валятся на головы солдат. А мне и моим
сородичам везло больше других. Мы же королевского рода, как тебе известно.
Рим хотел от нас, чтобы мы не только воевали, но держали в повиновении
свой народ. Всех нас вскоре произвели в командиры и часто давали
длительные отпуска, когда войска стояли в Нижней Германии. Собственно,
пока не начались волнения, мы там по большей части и стояли. Дома
частенько бывали, участвовали в народных собраниях, Рим нахваливали, ну, и
семьи, конечно, навещали. - Он сплюнул. - Только никакой благодарности!
Воспоминания хлынули потоком. Действия чиновников Нерона вызывали все
возрастающий гнев налогоплательщиков, вспыхивали мятежи, сборщиков налогов
и им подобных псов просто убивали. Цивилиса и его брата арестовали по
обвинению в заговоре. Берманд сказал, что им оставалось только
протестовать, хотя и в сильных выражениях. Брату отрубили голову. Цивилиса
отправили закованным в цепи в Рим для дальнейшего расследования,
несомненно пытали, и скорее всего его ждало распятие. Но после свержения
Нерона обвинения сняли. Гальба [Гальба Сервий Суплиций - легат, участник
заговора против Цезаря, император в 68-69 гг.] простил Цивилиса, в числе
прочих жестов доброй воли, и отправил снова служить.
Вскоре Отон сместил Гальбу. В это время армии в Германии
провозгласили императором Вителлия, а войска в Египте возвели на вершину
власти Веспасиана. Преданность Цивилиса Гальбе едва не сгубила его снова,
но все грехи были забыты, когда четырнадцатый легион вывели с территории
лингонов [лингоны - кельтская народность] вместе с его резервными
подразделениями.
Пытаясь обезопасить Галлию, Вителлий ввел войска на земли треверов.
Его солдаты во всю грабили и убивали в Диводуре, нынешнем Метце, и это
привело к тому, что Классик, восстав, мгновенно получил поддержку народа.
Ссора между батавами и регулярными войсками могла перерасти в катастрофу,
но была вовремя погашена. Цивилис предпринял шаги, чтобы взять ситуацию
под контроль. Вместе с Фабием Валентом в качестве генерала войска
выступили на юг, чтобы помочь Вителлию в борьбе против Отона. На
протяжении всего пути Валент получал большие взятки от местных властей за
то, что удерживал свою армию от грабежей.
Но когда он приказал батавам выступить в Нарбон, город в южной
Галлии, чтобы освободить осажденные там войска, его легионеры подняли
мятеж. Они кричали, что это погубит храбрейших их товарищей. Но
разногласия были урегулированы, и батавы вернулись к прежним порядкам.
После того, как он пересек Альпы, пришло сообщение еще об одном поражении
их сторонников в Плаценции. Солдаты снова заволновались. На этот раз
возмущенные его бездействием. Они хотели выступить на помощь.
- Фабий не стал нам отказывать, - прорычал Берманд.
Из поселения выехали двое воинов. Между ними находился римлянин,
одетый для дальней дороги. Запасные лошади с провизией и прочей поклажей
шли позади. Путники спустились к Рейну. Паром уже вернулся, и они стали
грузиться.
- Отонианцы пытались удержать нас у реки По, - продолжил Берманд. -
Именно тогда Валент убедился, что легионеры были правы, оставляя нас -
германцев - в своих рядах. Мы переплыли реку, отбили плацдарм, и
