еще не все. Некоторые римские военачальники питали слабость к миловидным
юношам.
- Точно. Стоит уступить правительству мизинец, оно норовит отхватить
всю руку. Вот почему отцы-основатели Соединенных Штатов старались
ограничить федеральную власть. Жаль, что успех оказался временным.
Извините, я не хотел вас перебивать.
- Ну, так вот, там была одна батавская семья благородного
происхождения - богатая, влиятельная, родословная чуть ли не от самих
богов. Семья поставила Риму нескольких воинов. Среди них выделялся
человек, принявший латинское имя - Клавдий Цивилис. Раньше его звали
Берманд. За свою долгую карьеру он проявил себя во многих походах. Но
теперь призвал к оружию племена батавов и их соседей. Как вы понимаете,
человек это незаурядный, отнюдь не деревенщина.
- Понятно. В определенной степени цивилизованный и, без сомнения,
умный и наблюдательный человек.
- Под видом сторонника Веспасиана он выступил против Виттелия,
объявив его соратникам, что Веспасиан гарантирует им правосудие. Это
помогло германским войскам легко изменить прежней присяге и пойти за ним.
Он одержал несколько значительных побед. Северо-восточную Галлию охватил
пожар войны. Под командованием Юлия Классика и Юлия Тутора галлы-наемники
перешли к Цивилису, провозгласив, что их территории становятся частью
Империи под его управлением. В германском племени бруктеров пророчица по
имени Веледа предрекла падение Рима. Это вдохновило население на
дальнейшую героическую борьбу, целью которой стала независимая
конфедерация.
"Более чем знакомые речи для американца. В 1775 году мы начали борьбу
за свои права как англичане. Потом все цеплялось одно за другое..." -
подумал Эверард, но воздержался от комментариев.
Флорис вздохнула.
- Итак, победа была на стороне Веспасиана. Сам он еще несколько
месяцев оставался на Ближнем Востоке - слишком много было дел, - но
написал Цивилису, требуя положить конец военным действиям. На приказ,
разумеется, не обратили внимания. Тогда он подобрал подходящего генерала,
Петилия Цериалиса, командовать войсками на севере. Тем временем галлы и
германские племена рассорились, не в состоянии координировать свои
действия, и упустили возможность, предоставленную им судьбой. Вы
догадываетесь, объединенное командование - это выше их понимания. Римляне
разбили их по отдельности. Наконец Цивилис согласился встретиться с
Цериалисом, чтобы обсудить положение дел. В драматической сцене у Тацита
это описано так: мост через Ессель, в середине которого работники
предварительно удалили секцию. Два человека стоят, каждый на своем краю
моста, и разговаривают.
- Я помню, - произнес Эверард. - На этом эпизоде рукопись обрывалась,
пока не было восстановлено остальное. Как я уже говорил, восставшие
получили очень хорошее предложение, и они его приняли.
Флорис кивнула.
- Да. Конец насилию, гарантированное будущее и прощение. Цивилис
вернулся к обычной жизни. О Веледе Тацит ничего не сообщает, кроме того,
что она, очевидно, помогала заключить перемирие. Хотела бы я знать, какова
ее судьба.
- Есть какие-нибудь идеи?
- Только предположения. Если вы зайдете в музеи в Лейдене или в
Мидделбурге, что на острове Валхерен, то увидите каменные изделия,
относящиеся ко второму-третьему веку: алтари и прочее, блоки с вырезанными
латинскими надписями. - Флорис пожала плечами. - Возможно, это не имеет
значения, но так или иначе предки голландцев стали провинциальными
римлянами и не имели причин жалеть об этом. - Глаза ее расширились. Она
вжалась в угол дивана. - Так, во всяком случае, было.
Над ними повисло молчание. Какими хрупкими казались солнечный закат и
уличные звуки за окнами.
- Это по Тациту "первому", правильно? - тихо произнес Эверард спустя
некоторое время. - На эту версию мы всегда опираемся, ее я и просматривал
вчера. Я не совсем понял насчет Тацита "второго". О чем там речь?
Флорис ответила так же негромко:
- О том, что Цивилис не сдался, в основном потому, что Веледа
выступила против заключения мира. Война продолжалась еще целый год, пока
племена не были полностью порабощены. Цивилис покончил с собой, не пожелав
сдаться в плен торжествующим римлянам. Веледа сбежала в свободную
Германию. Многие последовали за ней. Тацит "второй" замечает почти в самом
конце "Историй", что религия диких германцев изменилась с тех пор, как он
написал о них книгу. Верх взяло женское божество. В своей книге "Германия"
он рассказывает о Нертус. Он сравнивает ее с Персефоной, Минервой и
Беллоной [Персефона - богиня плодородия и подземного царства; Минерва -
богиня мудрости; Беллона - богиня войны, сестра Марса в римской
мифологии].
Эверард потер подбородок.
- Богини смерти, мудрости и войны, так? Странно. Асы, или как вы там
называете небожителей мужского пола, долго продержались, прежде чем стать
хтоническими [хтонический - имеющий отношение к подземному царству]
фигурами второго плана. А что он говорит о событиях в самом Риме и его
окрестностях?
- В основном то же самое, что и в первой версии. Часто другими
фразами. То же самое касается диалогов и ряда эпизодов; но древние и
средневековые хронисты нередко грешили этим, как вы знаете, или
использовали традиционные сюжеты, которые значительно отличались от
реальных событий. Эти два варианта не доказывают наличия действительных
перемен.
- Не считая Германии. Не так плохо. Что бы ни происходило там в
первые несколько десятилетий, это практически не могло коснуться развитых
цивилизаций. Хотя широкомасштабные завоевания...
- Они были незначительны, разве нет? - голос Флорис слегка дрогнул. -
Мы здесь и никуда не делись, не так ли?
Эверард глубоко затянулся.
- Пока. И это "пока" бессмысленно в английском, как и в голландском
или каком-нибудь другом языке. Не будем сейчас касаться темпорального. На
данный момент мы имеем аномалию, которую нужно расследовать. Можно
сказать, она выпала из внимания раньше - кстати, "раньше" тоже
бессмысленно из-за неясных дат. Почти все внимание направлено не туда.
69-й и 70-й годы от Рождества Христова. Это не просто годы восстания
северян, годы, когда Кванг Ву-Тай сверг правление последней Ханской
династии, или сатаваханы опустошили Индию, или Вологез Первый сражался с
повстанцами и захватчиками в Персии. (Я проверил записи, прежде чем
отправиться сюда. Ничего никогда не происходит без связи с другими
событиями.) И не просто годы, когда Рим стал распадаться на части, потому
что легионеры осознали, что императоров можно возводить на престол не
только в Риме. Нет, это был период Иудейской войны. Именно она задержала
Веспасиана и его сына Тита после их победы над Вителлием. Восстание
иудеев, его кровавое подавление, разрушение Третьего Храма - вместе со
всем, что это означало для будущего: иудаизм, христианство, империя,
Европа, наш мир.
- Значит, это все-таки узловой момент истории? - прошептала Флорис.
Эверард медленно кивнул. Каким-то образом ему удавалось сохранять
спокойствие.
- Силы Патруля сосредоточены на охране Палестины. Можете вообразить,
какие страсти там бушуют вот уже несколько веков. Фанатики или грабители,
которые хотят изменить то, что имело место в Иерусалиме. Толпы
исследователей, из-за которых неизмеримо возрастает вероятность фатального
промаха. Сама ситуация, бесконечные случаи вмешательства в события и
возникающие из-за этого последствия... Я не стану говорить, что понимаю
законы физики, но, опираясь на полученные знания, могу с уверенностью
сказать, что континуум особенно уязвим в эти моменты истории. Даже в такой
глуши, как варварская Германия, реальность нестабильна.
- Но что могло подтолкнуть ком с горы?
- Вот это-то нам и предстоит выяснить. Может быть, кто-то
воспользовался преимуществами службы в Патруле. Могла повлиять
случайность, могло быть... ну, я не знаю что. Может быть, данеллиане
смогут расшифровать все возможные варианты. - Эверард перевел дыхание. -
Если ни у кого нет пусть невероятного, но успокаивающего объяснения,
такого, как, например, подделка, эти два различных текста являются...
предупреждением. Предзнаменование, ветерок перед бурей, нечто такое, что
может иметь последствия, заставляющие историю течь по другому руслу, пока
наконец и вы, и я, и все вокруг нас не исчезнет без следа - если мы не
внемлем предупреждению и не предпримем шагов, чтобы воспрепятствовать
этому. О господи, лучше перейти на темпоральный.
Флорис уткнулась взглядом в чашку.
- Может быть, отложим? - спросила она едва слышно. - Мне нужно все
хорошо обдумать. До сих пор все это было для меня не больше чем
теоретическая задача. Я проводила работу, как... как исследователь
девятнадцатого века в самом дремучем уголке Африки. Конечно, я вела себя
осторожно, но мне сказали, что общую картину событий нарушить очень
трудно, и, что бы я ни делала тогда - в пределах разумного, - все "всегда"
было - или уже стало - частью прошлого. А сегодня земля словно уходит у
меня из-под ног.
- Понимаю. - "Как я все это понимаю. Вторая Пуническая война..."
[Пунические войны - войны между Карфагеном и Римом] - Не торопитесь.
Соберитесь с мыслями. - Неожиданно для самого себя Эверард искренне
улыбнулся. - Мне и самому это не помешает. Послушайте, а что, если нам
расслабиться и поболтать на эту тему или какую-нибудь еще в другой
обстановке. Давайте выберемся поужинать и выпить, мы сможем отвлечься и
лучше узнаем друг друга. А завтра уже примемся за работу всерьез.
- Спасибо.
Она провела рукой по толстым желтым косам, кольцом охватывающим
голову. Эверард вспомнил женщин древнегерманских племен, которые носили
волосы, не заплетая их в косы. Она словно почувствовала ту магическую
силу, которой, по преданиям всех народов, наделены волосы. К ней вернулась
бодрость.
- Да, завтра возьмемся всерьез.
3
Зима принесла дожди, снег, потом снова дожди, гонимые порывистым
ветром. Природа злилась, прорываясь к весне. Реки вздулись, луга и болота
переполнились влагой. Люди понемногу выбирали зерно, которое надо было
хранить для сева; забивали последний скот - тощих, дрожащих, жмущихся друг
к другу коровенок; выходили на охоту чаще и с меньшим успехом, чем обычно.
И все невольно задавались вопросом: не выдохлись ли боги во время
прошлогодней засухи?
Ночь, когда бруктеры собрались в своем святилище, стояла ясная, хотя
и холодная. Может быть, это был добрый знак. Обрывки облаков мчались по
ветру, такие призрачные рядом с полной луной, плывущей среди них. Тускло
поблескивали редкие звезды. Деревья в роще казались сплошной черной
массой, только на самом верху скребли небо отдельные голые ветви. Их скрип
звучал, словно незнакомая речь в ответ на шум и завывание ветра.
С шипением и треском горел костер. Пламя вырывалось из раскаленного
добела сердца желтыми и красными языками. Искры взвивались вверх, бросая
вызов звездам, и умирали. Неровный свет едва достигал огромных стволов
вокруг прогалины, и казалось, они шевелятся, будто тени. Пламя высвечивало
копья и зрачки собравшихся мужчин, выхватывало из тьмы их мрачные лица, и
тут же свет его терялся в густых бородах и обтрепанных одеждах.
Позади костра вырисовывались изображения богов, грубо вырезанные из
целых бревен. Уоен, Тив и Донар стояли серые, в трещинах, заросшие мхом и
