склону. - Впрочем, сострадание - большая редкость в этом веке. Ближайшая
цивилизация, которая его практиковала, это Палестина. Но Палестину
разрушат, развеют по ветру.
"Занеся таким образом семена иудаизма в Империю, и в результате
родится христианство. Неудивительно, что раздоры и битвы на севере станут
всего лишь примечаниями к историческим трудам".
- Верность своему племени, своему роду здесь очень сильна, - заметила
Флорис, - и перед лицом римской опасности только-только зарождается
ощущение родства более широкого, чем кровное.
"Угу, - вспомнил Эверард, - и ты подозреваешь, что здесь есть влияние
Веледы. Вот почему мы прослеживаем ее путь во времени - надо постараться
определить ее роль в истории".
Они снова въехали под покров леса. Зеленые арки изгибались высоко над
ними и над тропинкой, окаймленной с обеих сторон кустарником. Бросая блики
на мох и траву, пробивался сквозь листья солнечный свет. По ветвям
суетливо бегали белки. Глубокую тишину нарушали птичье щебетанье и трели.
Природа уже вобрала в себя агонию племени ампсивариев.
Словно яркая паутинка во тьме, протянулась между ними и Эверардом
нить сочувствия. Ему нужно проехать немало, прежде чем она растянется и
оборвется. Нет нужды говорить себе, что они умерли за восемнадцать сотен
лет до его рождения. Сейчас они рядом, такие же настоящие, как беженцы на
запад, которых он видел недалеко к востоку от этих мест в 1945 году. Но
эти не найдут своевременной помощи.
Тацит, очевидно, правильно наметил общие контуры исторических
событий. Ампсиварии были изгнаны из своих домов хавками [хавки -
германское племя, жившее между реками Эмс и Лаба]. Земли истощились. Людей
с неэффективными методами ведения сельского хозяйства становилось все
больше, и земля предков не могла прокормить их всех. Перенаселение -
понятие относительное и такое же старое, как голод и войны, которые оно
вызовет.
Изгнанники двинулись к устью Рейна. Они знали, что здесь есть большие
свободные территории, очищенные от прежних обитателей римлянами, которые
намеревались держать их в резерве для расселения выходящих в отставку
воинов. Два племени фризов уже пытались занять их, но им приказали
убираться. Когда же они уперлись, на них напали, многих убили, и еще
больше фризов пополнили невольничьи рынки. Но ампсиварии были верными
союзниками. За сорок лет до того Бойокала бросили в темницу - за то что не
присоединился к восстанию Арминия. Потом он служил под началом Тиберия и
Германика, пока не оставил службу и не стал вождем своего народа. Конечно
же, считал он, Рим уступит ему и его беглецам место, где можно преклонить
головы.
Рим не уступил. С глазу на глаз, надеясь избежать осложнений, легат
предложил Бойокалу поместье для него и его семьи. Вождь отказался от
взятки:
- Да, нам нужна земля, где мы могли бы жить, а уж где помереть, у нас
есть.
Он повел племя вверх по течению - к тенктерам. Перед огромным
собранием народа он призвал их, бруктеров, и все племена, которые считают
чрезмерным давление Империи, присоединиться к нему и объявить Риму войну.
Пока они разводили этакие квазидемократические споры по этому поводу,
легат переправил свои легионы через Рейн и пригрозил истребить всех, если
новоприбывших не изгонят. Вторая армия подошла с севера, из Верхней
Германии, и встала за спинами бруктеров. Зажатые в тиски тенктеры
уговорили гостей удалиться.
"Только не строй из себя праведника. Соединенные Штаты совершат
гораздо худшее предательство во Вьетнаме и по менее веским причинам".
Путь Эверарда и Флорис пролегал по узкому разбитому тракту - скорее
даже тропе, выбитой ногами, копытами и колесами. Они часами следовали по
его подъемам и спускам. Незаметно наблюдая с высоты или с помощью
электронных помощников, выделяя главное, терпеливо сопоставляя обрывки,
возможно, полезных наблюдений, Флорис заранее спланировала их маршрут.
Мужчине с женщиной вдвоем путешествовать без сопровождения было довольно
рискованно, хотя у тенктеров разбойные нападения случались не часто. Но
так или иначе, агентам было необходимо, чтобы все видели, что они прибыли
обычным способом. В случае серьезной опасности можно воспользоваться
парализаторами, но это только если не будет многочисленных свидетелей, чьи
рассказы могут оставить след в истории.
Пока трудностей не возникало. Все больше и больше на дороге
появлялось попутчиков. Мужчины были неразговорчивы, словно погружены в
заботы и мрачные мысли, - за исключением одного рослого малого с огромным
животом, выдававшим в нем любителя пива. Он назвался Гундикаром, долго
ехал рядом с необычной парой и всю дорогу безудержно болтал. В
девятнадцатом или в двадцатом веке, подумал Эверард, он стал бы
преуспевающим лавочником и завсегдатаем местной пивнушки.
- И как это вам вдвоем удалось добраться сюда невредимыми?
Патрульный выдал ему приготовленную историю:
- С трудом, друг мой. Я из ревдигнов, что живут на северных берегах
Эльбы, слышал о таких? Торговал на юге. Потом война между гермундурами и
хаттами... Мы ускользнули. Но кажется, я один остался в живых... товар
весь пропал, вот только пожитки кое-какие... Женщина... овдовела, родни не
осталось, присоединилась ко мне. Теперь пробираемся домой вдоль Рейна и по
побережью моря. Надеемся, больше на неприятности не нарвемся. Слышали мы о
мудрой женщине с востока... Она должна, вроде бы, говорить с вами,
тенктерами...
- Эх, и в правду ужасные нынче времена, - вздохнул Гундикар. - Убиям
на той стороне реки тоже досталось от пожаров. По-моему, это месть богов
за то, что они лижут пятки римлянам. Может быть, скоро весь их род
постигнет страшная кара.
- Так вы будете драться, если легионы придут на ваши земли?
- Ну, сейчас это глупо, мы не готовы, да и сенокос на носу, сами
понимаете. Но я не стыжусь признаться, мне до слез было жалко этих
погорельцев. Пусть Великая Мать будет добра к ним! И я надеюсь, жрица Эдх
обратится к нам со словами утешения, когда мы действительно будем
нуждаться в них.
Но разговор вела по большей части Флорис. Женщина в обществе, где
война обычное дело, как правило, пользуется уважением, если не полным
равенством в правах с мужчиной. Она заправляет всем хозяйством, когда ее
муж покидает одинокий хутор; будь то нападение соседнего племени, викингов
или, позже, индейцев, она командует обороной. Больше, чем греки или евреи,
германские народы верили женщинам-пророчицам, почти шаманкам, которым боги
дали силу предсказывать будущее. Слава Эдх шла далеко впереди нее, и
Гундикар охотно сплетничал.
- Нет, неизвестно, где она появилась в первый раз. Она прибыла сюда
от херусков, а прежде, я слышал, жила некоторое время у лангобардов. Я
думаю, эта ее богиня Нерха, она из ванов, а не из асов... если это не еще
одно имя Матери Фрикки. Но еще говорят, Нерха в гневе страшна, как сам
Тив. Болтают что-то о звезде и море, но я ничего не знаю об этом, мы тут
далеко от моря...
Она пришла к нам вскоре после ухода римлян. Сейчас у короля гостит, а
он призывает людей, чтоб те слушали. Видимо, по ее просьбе. Хотя она и не
признается в этом...
Флорис старалась вытянуть из него побольше. Все, что он расскажет,
поможет ей спланировать последующие шаги поисков. Встречаться с самой Эдх
агентам Патруля до поры до времени не стоило. Было бы глупо соваться к ней
или вмешиваться, пока они не узнают, кто она такая и что задумала.
В конце дня они приехали в ухоженную долину с полями и пастбищами -
главное поместье короля. Он был по сути своей землевладельцем и не считал
зазорным присоединяться в работе к своим крестьянам, батракам и рабам.
Король верховодил в совете, распоряжался сезонными жертвоприношениями,
командовал на войне, но закон и традиции связывали его так же прочно, как
и любого другого смертного. Его подданные, народ весьма своенравный, могли
сместить его или заставить поступать, как им нужно, в зависимости от
общего настроения. Любой отпрыск королевского рода мог претендовать на его
место, и чем больше он мог собрать воинов в свою поддержку, тем больше у
него было прав.
"Неудивительно, что германцы не могут одолеть Рим, - размышлял
Эверард. - И никогда не смогут. Это удастся лишь их потомкам - готам,
вандалам, бургундцам, ломбардцам, саксонцам и остальным, - но то будет
победа над несуществующим противником, так как Империя сгниет изнутри. А
кроме того, она одолеет их еще раньше - духовно, обратив в христианство.
Так что новая западная цивилизация возникнет там, где начинала предыдущая,
древняя: в Средиземноморье, а не на Рейне или на Северном море".
Мысль промелькнула в глубине сознания, лишь подтверждая то, что он
уже знал, и исчезла, как только его внимание сосредоточилось на
предстоящем.
Король и его домочадцы жили в длинном, крытом тростником бревенчатом
здании. Амбары, сараи, несколько лачуг, где спала челядь, и другие
пристройки вместе с ним образовывали квадрат. Неподалеку высилась древняя
рощица - святилище, где боги принимали подношения и являли свои
предзнаменования. Большинство прибывших разбило лагерь перед королевским
домом, заполнив луг. Рядом на огромных кострах жарились телята и свинья, в
то время как слуги разносили всем пиво в деревянных чашах или рогах.
Щедрое гостеприимство было существенным элементом укрепления репутации
хозяина, от которой довольно сильно зависела его жизнь.
верард и Флорис, стараясь не привлекать внимания, устроились на краю
лагеря и смешались с толпой. Пробравшись между строениями, они смогли
заглянуть во внутренний двор. Кое-как вымощенный булыжником, сейчас он
был заполнен лошадьми важных гостей, которые удостоились чести
остановиться в доме короля. Стояла во дворе и повозка, запряженная четырьмя
белыми быками. Она весьма отличалась от других транспортных средств; была
красиво и со вкусом отделана. Позади сиденья возничего сходились к крыше
боковины.
- Фургон, - проговорил Эверард, - должно быть Веледы-Эдх. Интересно,
спит она в нем в дороге?
- Без сомнения, - ответила Флорис. - Ей нужно сохранять достоинство и
таинственность. Полагаю, там есть и образ богини.
- М-да. Гундикар упоминал о нескольких мужчинах, путешествующих с
нею. Ей ни к чему вооруженная стража, если племена уважают ее настолько,
насколько я полагаю, но охрана тоже производит впечатление, и, кроме того,
кто-то должен выполнять черную работу. При этом статус помощников идет им
на пользу: их приглашают ночевать в жилище господина наравне с его
окружением и местными вождями. Ее тоже, как ты полагаешь?
- Конечно нет. Лежать на скамье среди храпящих мужчин?! Она или спит
в своем фургоне, или король предоставляет ей какое-нибудь отдельное
помещение.
- Как она этого добивается? Что дает ей такую власть?
- Мы и пытаемся это узнать.
Солнце скользнуло за вершины деревьев на западе. Над долиной стали
сгущаться сумерки. Ветер дохнул прохладой. Теперь, после того как гости
насытились, он нес только запахи дыма и лесной чащи. Порывы ветра
поддерживали костры, пламя взлетало кверху, шумело, плевалось искрами. К
своим гнездам возвращались вороны, стремительно проносились над головой
ласточки. Изменчивые стаи перистых облаков стали пурпурными на востоке и
светло-зелеными на западе. Открылась взорам дрожащая вечерняя звезда.
Зазвучали рожки. Воины прогрохотали из большого зала через двор на
утоптанную площадку снаружи. В последних лучах заходящего солнца блестели
наконечники копий. К ним вышел человек в богато украшенной одежде и с
